Империя Страсти
Шрифт:
— Я… Аспен.
Я делаю паузу, когда боль вспыхивает в плече, напоминая о нападении.
— Я знаю, — говорит она с теплой улыбкой.
— Вы сказали миссис Шоу, как… какая?
Я указываю на картину, возвращая разговор к ней.
— Миссис Лилиана Шоу. Единственная, кого здесь называют миссис Шоу. Другая просто Сьюзен. — она делает паузу. — Или любые другие красочные имена, которыми мистер Шоу называет ее.
Я фыркаю. Конечно, у него есть красочные имена для всех.
Марта, однако, кажется, не замечает
— Как только она переехала сюда, Сьюзен попыталась испортить картину. Поэтому мистер Кингсли Шоу спрятал ее в доме мистера Натаниэля Уивера, а затем забрал с собой, когда переехал отсюда в восемнадцать лет. Он привёз ее обратно, когда вернулся пять лет назад.
— Она должна быть очень ценной для него, если он пошел на такие меры.
Но, с другой стороны, для демона вполне логично защищать тех, кто принадлежит к его роду. Ради высшего блага ада и все такое.
— Хотя это может быть правдой, это послание больше, чем что-либо еще. Картина и память о миссис Лилиане останутся здесь. Сьюзен всего лишь неудачная остановка в истории поместья Блэк Вэлли. — Марта улыбается. — Или так говорит мистер Шоу.
Похоже, она слишком рада этому. Что-то подсказывает мне, что Марта из тех служанок, которые питают яростную преданность к Лилиане и, следовательно, к Кингсли. Не удивлюсь, если она шпионила для него, когда Сьюзен являлась хозяйкой дома. Логично, что он одобрил бы ее, когда он никого не одобряет.
Марта поворачивается ко мне лицом.
— Не желаете принять душ? Я приготовила сменную одежду в ванной для гостей.
— Нет. Я лучше поеду домой и займусь работой.
Потому что к черту Кингсли. Он не хочет, чтобы я показывалась в фирме, хорошо, но я могу хотя бы работать дома.
— Сейчас полдень, мисс.
Марта показывает на стеклянные двери, и, конечно, солнце вот-вот зайдет.
Срань господня.
Неужели я проспала целую ночь и день? Такого не было уже… целую вечность. Я сплю по пять часов. Если что-то большее, то об этом нужно сообщать в полицию странностей.
— Будет лучше принять душ. — Марта мягко подталкивает меня к ванной, не обращая внимания на мое нежелание. — Я помогу вам.
— Нет, я могу сделать это сама.
Она качает головой, губы кривятся в улыбке.
— Он упоминал, что вы так скажете.
Я сужаю глаза.
— Что скажу?
— Что вы не примете помощь. Я буду снаружи, если вам что-нибудь понадобится.
Кивнув, она выходит и закрывает за собой дверь, оставляя меня с мутными мыслями, которым я отказываюсь дать название.
Например, как, черт возьми, он так хорошо меня знает, если отстранен от всего и всех?
Принять душ оказывается сложнее, чем вырвать зубы. Но я прохожу через это, шипя и хныча каждый раз, когда вода обжигает раны. Как бы тяжело ни было, я не зову Марту.
Я отказываюсь, чтобы со мной нянчились
В результате я заканчиваю примерно через сорок минут, чувствуя себя не столько освеженной, сколько солдатом после войны.
Я рада, что одежда, которую она мне дала, это платье и хлопчатобумажные трусики. Удивительно, но они подходят. Платье белое, свободное, с модным разрезом на воротнике, едва доходит до середины бедер. Определенно, слишком короткое для предпочитаемой мной длины.
Аромат ванили окутывает меня, как только я надеваю их, и я выхожу из ванной, не потрудившись высушить волосы.
Марта стоит там, сцепив руки друг над другом.
— Это… одежда Гвен?
— Да. Уверена, она не будет против.
Мое сердце сжимается, и, хотя мне приходится натягивать платье, чтобы оно прикрывало больше, чем мой зад, я не думаю снимать его.
Это может показаться жутким, но я хочу чувствовать ее запах рядом, даже если это будет вот так.
Внезапно, мне так сильно ее не хватает.
А может, это вовсе не внезапно. Даже когда я думала, что она умерла, я все равно скучала по ней всеми фибрами своего существа.
В кошмаре, который приснился мне недавно, мой отец шел убивать меня, и все, о чем я могла думать, это то, что я снова бросила ее.
То есть, да, сейчас она старше, замужем и, возможно, не нуждается в матери, но она нужна мне.
И всегда была нужна.
Память о ней — это то, что поддерживало меня на протяжении десятилетий. С тех пор, как я сбежала из дома и проложила свой собственный путь, как катящийся камень.
— Хотите посмотреть ее комнату? — спрашивает Марта.
— Вы имеете в виду комнату Гвен?
— Да. Она забрала почти все, что считает ценным, но здесь остались несколько ее вещей, если вы хотите осмотреться.
— С удовольствием.
Хотя мне не хотелось бы, чтобы Кингсли уволил женщину за это, я бы не упустила шанс совершить экскурсию по месту, которое моя дочь называла домом.
Марта произносит речь, достойную магната недвижимости, пока она сначала показывает мне все вокруг. Она проходит мимо комнаты и кабинета Кингсли. Даже не потрудившись открыть их двери.
Затем показывает на комнату Гвен.
— Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. Мне нужно приготовить ужин.
Я благодарю ее, и она кивает, продолжая заниматься своими делами.
Мои жадные глаза рассматривают убранство комнаты в стиле принцессы. Кружевное покрывало на кровати, муслиновая занавеска вокруг. Обои с ванильными орхидеями — ничего удивительного.
На самом деле, вся ее комната в ванильной тематике, от ковра до дверей гардеробной, даже письменный стол и разноцветные ручки.
Она определенно более девчачья, чем я когда-либо была. Не уверена, с кого она берет пример. Точно не с меня или ее отца.