Империя Вечности
Шрифт:
— Это уж точно, — согласился Ринд. — Анахронизмами. И менее всего — работой древних египтян.
— Вполне возможно, с тех пор были внесены добавления, и все-таки в них сокрыто определенное пророчество.
Молодой человек покачал головой.
— Тор о питесь с выводами, юноша. — Гамильтон опустился в кресло возле тотемного орла. — Какая, в сущности, разница, во что верим я или вы? Главное, что этому верили сотни монархов. Тайна чертога влекла их веками, меняла их судьбы. Следовательно, перед нами истина, освященная монаршим авторитетом.
Его слова напомнили Ринду рассуждения сэра Гарднера о том, что мифы сильнее исторической истины.
— Значит, вы сами в это не верите?
— Позвольте сначала задать один вопрос. Что вам известно об иероглифах Египта, об их истории?
Ринд почувствовал себя надоедливым студентом.
— Ну, они много веков не поддавались расшифровке…
— Продолжайте.
— Иероглифы принимали за магические формулы, за аллегорические символы и тому подобное. Но потом обнаружили Розеттский камень, код наконец был разгадан, язык… оказался намного более приземленным. Он сочетал пиктограммы, идеограммы и фонетические символы.
— Вы правы, — подтвердил Гамильтон. — После того как ученые прочитали текст на Розеттском камне, иероглифы утратили в их глазах любые магические свойства. С другой стороны, поняв язык древнего народа, мы многое узнали о нем самом. Известно ли вам, что в Египте было весьма любопытное представление о вечности? Люди верили, будто прошлое, настоящее и будущее можно переживать в одно и то же мгновение; в их представлении время закручено в кольцо, оно повторяется снова и снова ad nauseam [59] вплоть до эпохи хаоса. И потому фараон может возвращаться на землю через определенные исторические промежутки. Вы знали это?
59
До отвращения (лат.).
Однако Ринд, в чьей памяти, разумеется, блеснули слова о Наполеоне как вечно возвращающемся фараоне, лишь покачал головой:
— Нет…
— Далее, богу Тоту приписывались тайны сверхъестественной мудрости. Считалось, что он мог открывать людям будущее в виде мистических символов. Одни лишь верховные жрецы и особые писцы — «дети Тота» — имели доступ к его великим тайнам, непостижимым для непосвященных. И конечно же, с давних пор нам известно, что древнеегипетские оракулы слыли лучшими в мире римлян и эллинов, их совета искали монархи со всех концов света. Александр Македонский, Август, Клеопатра — все прибегали к их мудрости. По словам знаменитого греческого географа Страбона, эти оракулы хранили секреты старинной магии, а также тайное знание, нисходящее с небес.
— Вы говорите об астрологии? — спросил Ринд.
— И не только о ней, юноша. Вы, разумеется, христианин?
— Разумеется.
— Тогда как насчет Моисея, Исайи, Иеремии… Откровений Иоанна Богослова? Что вы думаете об этих пророчествах? О подобных провидцах?
— Я считаю, они изъяснялись…
— Образно? Метафорами? — Гамильтон торжествующе улыбнулся. — Известно ли вам, что в эпоху Ренессанса мудрость Тота всерьез пытались соединить с учением церкви? И было время, когда ее ценили весьма высоко, даже в сравнении с христианской доктриной. Во главе движения стоял среди прочих Джордано Бруно, бывший монах-доминиканец, который много странствовал по Европе — к примеру, преподавал в Оксфорде — и призывал людей к просвещению. Однако его заявления о том, что Моисей занимался колдовством в Египте, что в иероглифах содержатся пророчества о грядущем и что христианство произошло из культа Осириса, — все это навлекло на него гнев Римской церкви. Как вы помните, в итоге Бруно заключили в Кампо ди Фьори, после чего сожгли заживо. И вместе с ним погибла последняя возможность на примирение двух учений. Представляю, как нелегко вам преодолеть столетия вражды между ними; не думайте, будто я не ценю ваших усилий. Однако символы древности продолжают жить, чертог существует, а в нем… что же, там, внутри, нас могут ожидать необычайные открытия.
Ринд помолчал, а затем спросил:
— Вы, случаем, не масон?
— А почему вы спрашиваете?
— Ну… — Молодой шотландец вспомнил о том, что в основе масонства лежало немало заимствований из древнеегипетского мистицизма.
— Лучше не отвлекайтесь, — нахмурился Гамильтон. — А впрочем, говорят, будто многие из генералов Бонапарта, служивших в Египте, принадлежали к вольным каменщикам, вы ведь об этом слышали? В Каире они основали первую ложу Мемфиса, и путешествие Наполеона к царскому чертогу якобы стало частью обряда посвящения, который проводил один почтенный мистик…
Перед глазами Ринда возник эскиз Денона.
— Вы хотите сказать, верховный жрец? Тот, что в красных одеждах?
— Ах, этот пресловутый «красный человек». — Гамильтон произнес последние слова, словно имя заклятого врага. — Оракул. Пророк под маской. Тот, кто, согласно легенде, раскрыл Бонапарту секреты чертога. — Гамильтон презрительно фыркнул. — В том или ином виде «красный человек» существовал со времен Александра Македонского. На самом деле мы полагаем, что прорицатель Наполеона — всего лишь один из долгой череды пророков Египта, почитаемой касты «красных людей» или же высокообразованных стражей мудрости; на протяжении долгих веков каждый из них получал приказ поделиться своими знаниями, расшифровкой кодов чертога, с определенным помазанным на власть фараоном, после чего становился его ангелом-хранителем до самой смерти. К примеру, «красный человек» Бонапарта, по нашему мнению, сыграл в его жизни особую роль, время от времени являясь императору на протяжение всех лет его власти.
Ринд недоверчиво нахмурил лоб.
— Египетский мистик последовал за Наполеоном в Париж?
— Бонапарт первым среди знаменитых правителей, после Александра Македонского, отправился в Египет на поиски чертога. И потом он стал, пожалуй, самым великим после Цезаря. Обладая своего рода властью над Наполеоном, «красный человек» должен был ощущать ответственность за его судьбу и даже вину за его исключительные поступки.
Ринд покачал головой.
— Можете сколько угодно разыгрывать роль Фомы Неверующего. — В голосе Гамильтона прозвучало нетерпение. — В конце концов, это ничего не меняет. Двуличный Денон тоже делал вид, будто «красного человека» не существует, будто все дело в неуемной фантазии Наполеона: ментальные проекции, ожившие грезы и прочее. Однако это не помешало пророку под маской прославиться во Франции. Могу показать вам книги, памфлеты, карикатуры и даже либретто, если желаете. Бальзак называет «красного человека» негодяем, который предал Бонапарта в критическую минуту. Мадемуазель Ленорман, ясновидица Жозефины, — гением, управлявшим судьбой императора. Сам Вальтер Скотт упоминает его как мистика, пытавшегося обуздать непомерное тщеславие Бонапарта. Многие полагали, что загадочный пророк скрывается где-то в Париже, возможно даже, под крышей дворца Тюильри, но этого, разумеется, уже не проверить. Зато нам известно, что Наполеон привез из Египта юного мамелюка по имени Рустам, которого сделал своим телохранителем и с которым не расставался ни в мирной жизни, ни на поле битвы. Так вот, подобный страж мог бы с легкостью обеспечить «красному человеку» доступ к разным потайным помещениям и ходам дворца, а скорее всего — подчинялся ему еще в Каире.
Ринд промолчал.
— Как бы то ни было, поверьте, пророк под маской действительно существовал, он ходил по земле, как и всякий джентльмен из плоти и крови; поверьте, встреча внутри Великой пирамиды была не последней и Наполеон общался с «красным человеком» несколько раз во время каких-то важных событий, в частности накануне коронации. — Старик посмотрел на собеседника. — Вы еще не знакомы с моим сыном, Уильямом-младшим?
— Нет, — растерялся Ринд; ему и в голову не приходило, что Гамильтон может иметь сына.
— Он известный геолог. Часто бывает здесь, в музее, изучает коллекции минералов. Попрошу, чтобы Уильям показал вам звезды «красного человека».
— Звезды?
Но Гамильтон уже, скрипя суставами, поднялся на ноги.
— Всему свое время, юноша. Не хочется вас утомлять; вы и так уже чересчур много услышали. Итак, до воскресенья. По выходным в этом сумасшедшем доме можно вздохнуть спокойно, — прибавил он, глядя на Ринда запавшими глазами. И вдруг улыбнулся: — Да, юноша… Надеюсь, вам хватило скромности не воображать, будто вы — первый?