"Империя Здоровья"

Смирнов Сергей Анатольевич

– Ты хорошо сыграл эту роль, - сказала Аннабель и, подойдя к аспиранту, поцеловала его, на этот раз - в щеку, чтобы пока не перегружать и не лишать кислорода уставшее сердце Ганнибала.

Потом она бросила на белое, гладкое дно чашек пакетики с хвостиками, затопила их кипятком и, бросив туда же, в маленькую темнеющую глубину, по два белых кубика, понесла обе чашки из кухни:

– Пойдем.

Так аспирант проводил шпионку уже почти до самого конца, в ту комнату, где на стенах висели два плаката, такие же, как в прихожей.

–

Тебе он нравится?
– спросил Ганнибал про красивого седовласого проповедника.

– Я его ни разу не слушала, и мне говорили, что я много теряю, - ответила Аннабель, поставив чашки на журнальный столик, в стороне от раскладного дивана, к которому притягивал взор Ганнибала и от которого он с легким усилием отворачивал голову.
– Это скорее можно назвать необходимостью... конспирацией.

Тут перед глазами аспиранта, на журнальном столике, появились высокий стакан с минеральной водой и белая таблетка.

– Что это?
– отстранился он.

– Надо выпить, - улыбнулась Аннабель.
– Сейчас я несу за тебя ответственность.

Тогда аспирант повиновался, а потом они пили чай маленькими глотками и ели бутерброды с сыром, допустим, плавленным, с шампиньонами.

– Надеюсь, ты догадался, что сегодня я тебя никуда не отпущу...
– сказала Аннабель очень вовремя, как раз тогда, когда Ганнибалу пора было говорить что-то благодарно-прощальное, - тем более при таком утомлении... и после приема транквилизатора.

Ганнибал улыбнулся, весь как бы потягиваясь в своей долгожданной и честно заслуженной улыбке, опустил веки и с огромным трудом поднял их вновь, едва не заснув в той темноте, в которую заглянул на мгновение. Транквилизатор начинал действовать, и аспирант решил, что отдыху конец и пора снова браться за дело.

– Не вставай!
– приказала Аннабель, уже прилагая свою силу к диванному механизму и услышав, как аспирант грузно поднимается для нового подвига.
– Я сама!

– Я пойду умоюсь, - по-домашнему сказал аспирант.

– Два чистых полотенца справа, голубые, - так же ответила Аннабель.
– Можешь взять мой халат. Красный. Он большой...
– И добавила: - Не запирай дверь...

– Я оставил свое сердце здесь... на столе, - пробормотал аспирант выходя, - так что ничего не случится.

Стоит еще раз повторить, что Ганнибал был аккуратным сыном и то ли сейчас, в прихожей, то ли раньше, с дороги, по телефону предупредил своих родителей, что заночует у друзей.

Он вернулся, с удовольствием приняв душ в приятно пахнувшей ванной, но отказавшись от халата, - в рубашке, джинсах, в кроссовках на босую ногу, - а носки засунув в задний карман.

– Зачем был нужен транквилизатор?
– спросил он, с усилием двигая языком.

Едва довыговорив последнее слово, он ткнулся лбом в плечо Аннабель и повалился вместе с ней на постель, не дав ей как следует взбить вторую подушку, предназначенную для себя или для него.

Он долго, но неудержимо, пробивался

сквозь роскошную тьму - химически завитую Амазонию, даже неторопливо думая по ходу экспедиции, зачем таким роскошным волосам нужна еще химическая завивка, потом нашел крепенькое, но нежное ухо, а уж там нашел и тепленькую, тугую тропку к шее и подумал, что теперь нужно большое усилие - и сделал это усилие всем своим телом. Аннабель вздохнула, открывая лицо, и он поцеловал ее в правый, очень внимательный глаз, потом - в краешек спокойных губ и снова поспешил к той теплой тропинке, по которой хотел дойти до конца. На ней он нашел маленькое Эльдорадо: тропку пересекала золотая цепочка. Он потянул ее губами и наткнулся на остренький золотой крестик.

– Я надеюсь, это не конспирация, - уколовшись и улыбнувшись, спросил он.

– Я родом с Сицилии, - сказала Аннабель, крепко беря в руки голову аспиранта.
– Транквилизатор был нужен только потому, что я стала суеверна. Я боюсь одной большой неприятности... Только не обижайся, Ник. Я просто суеверна.

– Какой неприятности?
– спросил Ганнибал, видя, что Аннабель хочет этого вопроса.

– Еще одного обширного инфаркта...
– ответила она, теперь хмурясь.
– Любого происхождения.

– Если ты не хочешь еще одного обширного инфаркта, тогда послушай меня, - сказал Ганнибал, угадав суеверие еще до того, как задал вопрос.
– Когда я был студентом, я занимался бегом. Между прочим, на длинные дистанции... Когда у бывшего спортсмена болит сердце, ему нужна нагрузка, тогда сердце возвращается в физиологическую норму.

– Длинная дистанция...
– улыбнулась Аннабель.

– Да, - сказал аспирант.
– У меня сейчас откроется второе дыхание. Оно - то, что нужно моему сердцу.

– Хорошо, - решительно сказала Аннабель.
– Тогда я сама стану твоим вторым дыханием. С гарантией.

Она легко и бережно опрокинула Ганнибала на бок, так же легко вскочила с постели и, исчезая из комнаты, веселенько добавила:

– Не запирай дверь!

Явно осилив транквилизатор, Ганнибал поднялся на ноги и, улыбаясь, постоял, пока не услышал, как донесся из ванной легкий шум соблазнительного дождика.

Тогда он зажег ночничок, выключил верхний свет, разделся и, выбрав себе местечко поуютней - ближе к ночнику, - опрокинулся на подушку, опрокинулся и мечтательно подложил под затылок руку.

У него были такие мысли: "Допустим, эта квартира арендуется Новым Христианским Призывом... теперь тут затесалась еще одна католичка и - один православный... в общем, с призывом все в порядке... но это не главное. Может, эта протестантская фирма арендует весь дом. И можно считать, что я нахожусь на американской территории. Вроде как поездка на конгресс не сорвалась... И мне такой конгресс нравится".

И вот вернулась Аннабель в красном халате, который ей в свете ночника был очень к лицу и особенно - к роскошным черным волосам.