Империя. Часть пятая
Шрифт:
Силы были неравными, но альдезианцы не собирались выбрасывать белые флаги. Теанаре увидела, как угловатый силуэт головного корабля озарился ярким светом: флагман дал первый залп. Следом за флагманом выстрелили остальные эсминцы. Торпеды ушли по направлению к кораблям Гильдии.
– Им ничего не светит, – прокомментировала Аль. – Но тем лучше! – в ее голосе отчетливо послышались кровожадные нотки. – Никогда не думала, что скажу такое, но я хочу увидеть, как их всех разнесут в плазму!
Теанаре не стала отвечать, но она хорошо понимала подругу. Несомненно, воины Звездной Гвардии не были трусами. Нужна была огромная решимость для того, чтобы вступить в бой при таком соотношении сил. Но ни уважения, ни сострадания к ним Теа не почувствовала, и это не удивило ее. Может быть, у нее не было причин любить астренцев, зато было достаточно причин ненавидеть Ассамблею!
Как и следовало ожидать, оборонительная сеть кораблей Гильдии перехватила все выпущенные снаряды, а затем Стражи ответили. «Плети» Странников были быстрее, чем «Молоты» Ассамблеи, и, хотя часть выпущенных торпед была сбита, прорвавшихся оказалось достаточно, чтобы уничтожить на месте два эсминца. Уцелевшие корабли Ассамблеи продолжали бой, пушки в боевых башнях метнули огонь, но не причинили вреда Стражам. Те с легкостью уничтожили бы врагов вторым залпом торпед, но, к удивлению Теанаре, не стреляли.
Только когда противники сблизились на предельно малое расстояние, Странники ответили, и завязалась перестрелка. Теанаре понимала, что при таком перевесе Стражи могли быстро расправиться с парой эсминцев Звездной Гвардии, но явно избегали этого. Они больше не использовали торпеды – только излучатели – и целились в двигатели и пушки вражеских кораблей. Видимо, Странники хотели только вывести эсминцы из строя, чтобы взять пленных.
Но даже так схватка закончилась быстро. Слишком неравны были силы, и хотя корабли Ассамблеи сопротивлялись до последнего, исход боя был предопределен. Один из Стражей все-таки попал под вражеские пушки – луч пронзил защитное поле и выжег глубокую, длинную щель в борту. Но это был единственный успех альдезианцев. Через несколько минут один эсминец вышел из боя: его излучатели и двигатели были разбиты точными попаданиями. Флагман продержался немного дольше, но вскоре и он прекратил безнадежное сопротивление. Стражи зависли в пустоте, направив оружие на беспомощных врагов.
– Теанаре! – голос Аль заставил девушку очнуться. Она так увлеклась наблюдением за боем, что почти утратила чувство реальности.
– Да, что такое?
– Ты разве не слышишь? Мы получаем вызов на связь!
– Черт… – ругнулась Теа. – Я и не заметила.
Чувствуя себя довольно глупо, она приняла входящий сигнал. На этот раз лазерный луч, пришедший к «Нейте» с одного из Стражей, передавал не только звук, но и картинку, и перед глазами девушки появилась рубка корабля. Четверо людей сидели в креслах возле пультов управления; дальше поблескивал серебристым металлом цилиндр нексус-камеры. Место капитана занимал среднего роста, коренастый брюнет с тяжелым волевым подбородком. Теанаре узнала его: Аргус Кай, один из капитанов Гвардии Централи. Еще один из приспешников Теллара Вейна. Странница ощутила укол неприязни, но подавила в себе это чувство. Не лучшее время, чтобы вспоминать о прошлом!
– Капитан Кай, – она заговорила первой. – Приветствую вас с борта «Нейты». Я – Теанаре Мезенис, разведчик второго ранга.
– Вы меня узнали, – сухо проговорил мужчина. – Тем лучше, но почему вы здесь?
– Мы ищем выживших из Гильдии, – отозвалась Теа, мысленно вздохнув: кажется, ей второй раз за день придется повторять историю, про которую она совсем не хотела вспоминать. – Это будет долгий рассказ, капитан. По крайней мере, я вижу: вы уже знаете о том, что Ассамблея Династий предала Странников.
Кай оскалил зубы в злой усмешке.
– О, да, у меня была возможность в этом убедиться. С тех пор мы скрываемся, но я не получал никаких вестей от Гильдии. Долгий рассказ, говорите? В таком случае вам лучше подняться на борт «Лидии», Теанаре Мезенис. Там у нас будет возможность поговорить. А сейчас прошу меня извинить. Я еще должен разобраться с парой мерзавцев. Конец связи.
– Я поняла вас, капитан Кай. Я прибуду. Конец связи.
Теанаре вышла из нексуса и пару минут просто лежала в темноте, отходя от малоприятного чувства разрыва ментальной связи. Пластиковые фиксаторы, плотно охватывавшие ее тело, разжались, крышка камеры приподнялась, и девушка выбралась наружу. Встав, она пошатнулась и неловко взмахнула руками в попытке сохранить равновесие. Альвис поспешила помочь ей.
– Я уже в порядке, – проворчала Теанаре, действительно, чувствуя, как силы быстро возвращаются к ней. – Лучше займи мое место, Аль.
– Как скажешь, – отозвалась та. – Но ты действительно полетишь на корабль Аргуса Кая?
– Конечно? Почему ты спрашиваешь?
Аль пожала плечами.
– Не знаю, что и думать, – проворчала она. – По правде, прихвостням Вейна я доверяю не больше, чем альдезианцам или астренцам.
– Я тоже, но ради этого мы здесь, – парировала Теанаре. – Не знаю, что у Кая на уме, но я передам ему сообщение твоего отца, и надеюсь, что он достаточно разумен, чтобы принять верное решение. Мы должны защитить всех Странников, кого еще можем, Аль.
* * *
Эквилибриум, единственную астренскую луну, начали заселять одновременно с планетой – двенадцать столетий назад. Конечно, тогда еще никто не догадывался о том, какое будущее ждет потомков первых поселенцев. Астрена была всего лишь одной из множества безвестных колоний на тогдашних границах Обжитого Космоса. Ее спутник не имел атмосферы и был, как любая луна, непригоден для жизни, однако оказался достаточно богат ценными элементами, чтобы обустроить на нем добывающие и перерабатывающие заводы. По мере роста населения планеты, число городов под куполами на Эквилибриуме также росло – сегодня здесь постоянно жило больше сорока миллионов человек. Луна превратилась в крупнейшую перевалочную базу между Астреной и имперскими колониями в других звездных системах, а также главную военную базу Преторианского Флота.
Добравшись до Эквилибриума, Ланс Теллор и Вордис Танг нашли убежище в поселении с совсем не романтическим названием «Тета-12». Это был заурядный город под куполом – множество таких построено на непригодных для человека планетах по всему Обжитому Космосу. Здесь вырабатывалось деструктиевое топливо для космических кораблей. Реакторы на деструктиуме были компактнее термоядерных и безопаснее аннигиляционных – неудивительно, что уже тысячу лет они оставались главным источником энергии на звездолетах. До сих пор не было создано ничего, что превзошло бы их по надежности и эффективности, но процесс создания деструктиума был довольно-таки сложным и трудоемким. Мощные термоядерные энергостанции приводили в действие синтезирующие машины, которые вырабатывали кристаллы – черные, как графит, и прочные, как алмаз, невосприимчивые ни к чему, кроме мощного гамма-излучения. В деструктиевом реакторе луч гамма-лазера запускал реакцию распада, которая и приводила в действие все корабельные механизмы, от генераторов гравитации до межпространственных пробойников. Технология совершенствовалась веками, но принцип не менялся, и, пока человечество продолжало осваивать Галактику, спрос на деструктиум всегда оставался высоким. Астренской Империи, с ее тысячами колоний и бесчисленным множеством звездолетов, требовалось огромное количество топлива, и синтез-фабрики на Эквилибриуме были крупнейшими во всем Обжитом Космосе.
Как и у большинства спутников, период вращения Эквилибриума совпадал с периодом обращения вокруг планеты, и луна всегда была развернута к Астрене одним полушарием. Поселение «Тета-12» находилось на «темной стороне», хотя сейчас это название совсем не отражало сути. Отсюда никогда не увидеть планету, но солнце повисло почти в зените, заливая поверхность слепящим, идеально белым светом. Даже сквозь защитные фильтры он резал глаза. Приплюснутый купол города сиял серебром, как лучшее зеркало. Тени, которые отбрасывали на поверхность башни диспетчерского центра, были, наоборот, неестественно темными и четкими. Префект Теллор знал, что так и бывает на лишенных воздуха планетоидах, но он редко бывал в космосе, и столь явное разграничение света и тьмы казалось ему почти противоестественным.