Империя. Цинхай

Чеснокова Юлия Олеговна

*** ом мани падмэ хум – самая известная буддийская мантра, нечто вроде «Отче наш» у православных

========== Первая ==========

Но стоило Эмбер удалиться, как из своей комнаты, находившейся совсем рядом, разбуженная звуками голосов, выползла Николь, проспавшая обед, ещё непричесанная и одетая лишь в пижамные штаны и майку. Джексон, не зная, кого вознамерилась звать Эмбер и решив, что если уж собирать толпу, так по полной, переключился на следующую сестру, попавшуюся под его кипучую объединительную, родственную гиперактивность.

– Ники, какие планы на вечер? – Потянувшись, девушка зевнула, соображая, что от неё требуется? Под утро, проведённое вместе с Сандо, они с ним крупно повздорили. Прошло уже столько дней, что они спят вместе в то или иное время суток, но отношения их не двинулись с мёртвой точки – секса до

сих пор не было, если не считать их баловство руками. И то прерывалось на три дня в связи с тем, что каждый месяц бывает у всех девушек. Николь жутко смущалась этого явления и, не озвучивая, в чём дело, попросила наёмника не приходить пару ночей. Само собой он был шокирован этой просьбой, и только по упрямым отказам отвечать, сам догадался, в чём дело, наплевал на утверждения девушки, что ей будет некомфортно, и ему тоже, всё равно пришёл и завалился на своё место, без каких-либо приставаний мирно уснув поверх одеяла, но доказав, что ему доставить неудобство нельзя ничем, даже если Николь вертелась всю ночь и искала позу поудобнее, перекатываясь с бока на бок и понимая, что ей сильнее мешает разделяющее их одеяло, а ни что-либо другое. Она привыкла засыпать, ощущая телесный контакт.

Однако и когда всё закончилось, Сандо по-прежнему держался осторожной позиции, часто задумываясь о чем-то, убегая от неё не телом, но душой. В этом была замешана женщина, не братство, не Утёс богов, тут Николь не обманешь. Любая женщина чувствует другую, соперницу. Как изгнать её? Как узнать, кто она? Не палка же его боевая занимает все мысли воина! Китаянка познакомилась немного с настоящей его «боевой палкой», и очень хотела бы перейти на новый уровень близости, интимный. И если бы не какая-то там далёкая другая, незримо присутствующая в те мгновения, когда мужчина отводил взгляд и погружался в себя, всё бы получилось, но Сандо продолжал заверять, что причиной всему не сильно изменившееся поведение девушки, от которой он ждёт серьёзного и рассудительного подхода к мужчине, а не потребительского использования. «Да куда сильнее ещё меняться?!» - кричала внутри себя Николь и приносила в свои апартаменты то обеды, то завтраки, то ужины; они ели вместе, они играли в карты, они смотрели боевики и комедии, вворачивая погромче звук, чтобы заглушить стоны, срывающиеся от взрослых ласк; они целовались, валяясь на её широкой кровати в обнимку, они обсуждали политику, кошек, собак, зверей, Китай, Корею, Тибет, существование НЛО, боевые искусства, кто чем в детстве переболел, вредные привычки, которых, как выяснилось, у наёмника нет, а вот Николь прокололась, ляпнув:

– Ну, как и все, изредка могу выкурить косяк.

– Что значит «как и все»? – насупил грозные брови Сандо. – Я вот не выкуриваю.

– Но пробовал же хоть раз?

– Ни разу. Я что, наркоман?

– А я что – наркоманка? – надулась она.

– Видимо, да, - хмыкнул с сарказмом Сандо. Он не задавался целью корчить из себя святого, грехов было полно, но раззадорить Николь, чтобы она растерялась и призадумалась, всегда было интересно. – Как бы, наркоман – это тот, кто употребляет наркотики, а ты их употребляешь, так что…

– Нет-нет, подожди, алкоголик же – это не каждый, кто пьёт алкоголь?

– Не знаю, я не пью спиртное.

– Вообще? – чувствуя себя всё более пропащей и униженной, конфузилась Николь. Она-то выпить могла, иногда даже прилично, если праздник, компания, подруги…

– Ну, не вообще. В лечебных целях могу употребить, но вот так, чтобы ради вкуса или какого-то кайфа – нет.

Николь не стала продолжать, боясь, что окажется хуже во всём, и Сандо примет её за какую-то подорожную шваль, которая собрала уже всю грязь и все пороки, какие было можно. Конечно, после этого он будет с подозрением относиться к тому, как это она по-прежнему девственница? А она, в том числе благодаря ему, продолжала ею оставаться, и как раз из-за этого они разругались. Пытаясь добиться у него чёткого ответа, когда они переспят, Николь не услышала ничего вразумительного и, наорав, что он её не хочет, не любит, плюёт ей в душу, делает из неё ту самую дуру китайскую, излупила его слабыми ручонками и вынеслась из комнаты, чтобы продемонстрировать глубину обиды. Но стоило выйти, как она поняла ошибочность этого жеста, ведь войти обратно – это дать отступного, а гордость не позволяла. Сандо не выбежал следом, не ловил, не искал её, и с каждой минутой становилось всё паршивее. Николь мерила шагами галереи и этажи больше часа и, когда вернулась, разумеется, мужчины в её постели уже не было. Не дождавшись, или тоже обидевшись, Сандо ушёл, а на это Николь обиделась второй раз. И вот теперь, в этом настроении, когда неизвестно, придут ли к ней грядущей ночью, у неё спрашивают, какие планы на вечер? Сандо обещал никогда не уходить, пока она его не выгонит, но она вышла попсиховать, и он ушёл! Разве так держат слово? Она должна проучить его, показать характер. Он лепит из неё, что желает: она

носит ему в комнату горячие супчики, замолкает, когда он строго на неё смотрит, развлекает его разговорами, потому что сам он немногословен, смиряется с секретностью их романа, терпит, что он продолжает тренировки с Эмбер, о которых он честно её предупредил, хотя от этой информации у Николь волосы встали дыбом и она изогнулась, как кошка, готовая к прыжку. Вырвать глаза сестре, выдернуть космы, вышвырнуть из особняка! Но Эмбер была сильнее, волосы были длиннее у младшей, так что ей же их и удобнее выщипывать, и хозяйкой тут была скорее племянница Энди, так что если кого и выкинут… Мало Сандо всего этого? Пусть придёт, а её в спальне нет! «Поглядим, кому будет хуже!» - хотела убедить себя Николь в том, что причинит боль Сандо, но вовремя вспомнила, что это он ей нужен, а не она ему. Это он делает её счастливой, а не она его. И что же с ней будет, если он перестанет приходить? Если не явится сегодня? Нет, от этого нужно сбежать, скрыться, занять себя чем-то.

– Никаких планов, Джекс, а что?

– Погнали в Синин? В какой-нибудь клубешник, - изобразил пританцовку молодой человек.

– В Синин? – Громкая музыка, куча народу, бар и выпивка. Отлично, то, что нужно. – Поехали!

Эмбер размяла свои мышцы и перешла к тренировке. Её партнёр и учитель по занятиям уже ждал её, когда она пришла. Красивый и опасный мужчина, и тем он особенно ужасен, что совершенно неприступен и непробиваем, что морально, что физически, хоть тресни. Правда, трескаться пока Эмбер и не пыталась, а втрескиваться и подавно. Не всем девушкам нравится типаж парней, к которым не подступиться, а некоторые вовсе не знают, как преодолеть отстранённость того или иного человека, эмоциональную баррикаду, которую тот выстраивает добровольно, потому предпочитают не связываться. Но когда манится, то невольно будешь стараться находиться в радиусе поражения.

Получать несильные удары, от которых и синяков-то не оставалось, было не обидно для Эмбер. Эти занятия приносили ей удовольствие, ей их хотелось, и она их имела. А ещё она решилась пригласить с собой Сандо вечером в клуб, и представить не могла, как начать, с каких слов, чтобы он не отказался. Отношения их, вполне деловые, складывались по-доброму. Не то, чтобы по-дружески, но общий язык они нашли. Сандо любил поддеть и съязвить, в случае неудачи ученицы, а она, не тая злобы и не взбрыкивая, как любая другая представительница женского пола на её месте, воспринимала это со спокойствием и достоинством.

И вот, после очередного проигрыша, упавшая на пол, запыхавшаяся Эмбер, подняла руку, требуя передышки. Сандо отошёл к скамье у стены, взяв с неё бутыль с водой, чтобы освежить рот. Девушка восстановила дыхание и сказала:

– Мы с братом – Джексоном, собираемся вечером прокатиться в какой-нибудь клуб, посидеть где-нибудь, послушать музыку, выпить или потанцевать, кальян покурить. Не хочешь с нами? – Застывший в профиль Сандо закручивал крышечку бутылки, подбирал вежливые слова, чтобы не бросить резко, в своей манере «нет!». Он не танцевал, не любил слушать музыку, не пил и не курил кальян. Его отказ был очевиднее солнца на чистом небе в полдень, когда дверь в зал сдвинулась и с порога высунулся Джексон.

– Эмб! – коротко он окликнул сестру. – Я ещё Ники позвал, она с нами поедет! – Глаза Эмбер впились в Сандо. Он потянул время ещё сильнее, пока дверь закрывалась за ушедшим Джексоном, появившимся на миг так вовремя.

– Вот только хотел согласиться… - скорчив мину, нахмурил брови наёмник. – Но вечер с этой истеричкой…

– Может, она узнает, что ты едешь, и сама передумает?

– Это было бы неплохо. А если нет? – наконец, повернулся Сандо к девушке передом и непроницаемыми очами воззрился на неё. – Если она прицепится опять?

– Ну, я не думаю, она, вроде, в последнее время тебя не атакует. Даже на обед не пришла, хотя ты там был. Давай, поехали! Если что – я попробую с ней поговорить, или буду держаться поближе, чтобы она тебя не донимала.

– Перспектива так себе, учитывая её непредсказуемость и любовь к скандалам. А тебе хочется, чтобы я поехал? – Эмбер не смутилась и не покраснела, пожав плечами.

– Иначе зачем бы я тебя приглашала?

– Ладно, если ты зовёшь, то я попробую выдержать твою сестру, - правдоподобно кивнул Сандо, благословляя Джексона и его язык-помело. Он бы мог отказаться, потом узнать, что Николь едет в ночной клуб, и уже не имел бы возможности напроситься, чтобы не скомпрометировать их интрижку. Интрижка! Низкое слово, но разве они высокие отношения строят? Так, романчик. Роман. Любовный? Да какая к чёрту любовь! Сандо просто хочет поехать в клуб, в свой законный выходной, чтобы убедиться, что Николь не натворит там бед и глупостей, что не напьётся, не накурится чего попало, и не уйдёт с танцпола с кем попало. Мужчина при мысли об этом лихо махнул тренировочной палкой, так что воздух рассёкся со свистом. Эмбер вздрогнула от резкости звука и движения рядом.