Империя
Шрифт:
Нелегкий это был путь среди ошалевших и мечущихся горожан и заезжих гостей. Но вот уже показалась и площадь, где у подмостков сгрудились актеры. Госпожа Цира сумела удержать их от панического бегства. Она знала, что ее муж обязательно придет к ним на помощь.
– Цира! Настя! Берите своих мимов за руки и бегом за мной. Будем пробиваться к храму, – проорал Алан, стараясь перекричать толпу. Потом он и его случайные боевые товарищи положили руки на плечи друг другу и сомкнули головы. Так было принято в братствах во время коротких совещаний во время сражения.
– Браты! – сказал Алан, на правах местного взявший на себя роль атамана. – Идем «журавлиным клином» в направлении
Быстро темнело. В воздухе повис тяжелый запах гари и дыма. У дверей храма стоял священник. Его окружало несколько десятков дрожащих и причитающих прихожан. Держа крест в руке, он беззвучно шевелил губами, подняв глаза к небу. Храм был местом спасения и защиты, признаваемым всеми племенами и народами, всеми религиями. Даже еретическими. Но не разбойниками и пиратами. С возвышенности хорошо были видны драматические события, происходившие в городе.
Из сумерек выскочил Алан с группой сопровождающих.
– Отец мой! Иди внутрь, принимай женщин и детей и там молись за нас. Мужчины останутся снаружи со мной. С Божьей помощью мы остановим пиратов, – перемешивая греческие и славянские слова, сказал Алан.
– Благослови тебя Бог, сын мой! – священник с облегчением взглянул на появившихся защитников: – О Цира, Анастасе! Проходите скорей в храм, – засуетился священник.
– Папа мой, с нами раненые. Если укажите, где их разместить, я смогу оказать им посильную помощь, – на безукоризненно чистом греческом языке, без акцента произнесла Цира.
– Конечно, конечно, дочь моя. Располагайтесь вот здесь. Анастасе, пойдем со мной. Я покажу, где брать воду.
Между тем перед храмовыми воротами трое товарищей вновь сомкнули головы.
– Браты! Строим баррикаду и очень быстро, – обратился Алан к своим спутникам.
– Мы что втроем ее будем оборонять? – уточнил Рыжий.
– Будем собирать к ней всех, кто может держать в руке камень или палку, – ответил Алан.
Товарищи принялись стаскивать к площадке перед входом в храм, скамейки, снятые с петель двери и прочий хлам. Рыжий даже нашел где-то на задворках брошенную телегу.
– Ей! Все, кому жизнь дорога идите под щит «Журавля»! – закричал в мечущуюся на церковном дворе толпу Алан.
На площадке перед храмом закипела работа. Из ближайших улочек к баррикаде подбегали испуганные люди. Их быстро ставили к делу. Осмысленная работа успокаивала и воодушевляла их.
– Работаем! Работаем! – подгонял их Алан.
– Это еще что за «Журавль»? – посреди снующих людей, Рыжий сохранял ледяное спокойствие и даже строя баррикаду умудрялся вести с приятелями познавательную беседу.
– Это щит братства, в котором Алан проходил воинскую выучку, – пояснил Сивый. – Я слышал атаманом там еще ходил Робити Лад?
– Да, брат, это так, – подтвердил Алан.
– Странное имя. Интересно, что же оно означает? – поинтересовался Рыжий.
– «Робити лад» на языке коренных жителей России означает «устраивать порядок» среди людей, – стал объяснять Алан. – С юных лет Лад знаменит тем, что постоянно что-то улаживал, находил какие-то соглашения. Он даже смог обустроить жизнь своих братов в стране саков на реке Алазани. Ну, после того злосчастного похода на город Портав, который арабы называют Барда. – Эрман мотнул головой, показывая, что знает ту историю. – Тогда из братства осталось в живых лишь горстка казаков. И я в их числе. – Алан на минуту остановился, вспоминая былые дни. – А прозвище так прочно прилипло к атаману, что наверно он и сам позабыл имя, данное ему
Карательная экспедиция империи 949 года к оплоту пиратства Средиземноморья – острову Криту, окончилась неудачей. Островитяне, объединившись с морскими разбойниками северного побережья Африки – Магриба, а также с разбойниками Азии из крепостей Тарса и Триполи, стали настоящим бичом восточного Средиземноморья. Их сплотила единая грабительская идеология, занесенная на берега Африки сектантами от ислама – карматами фатимидами, исмаилитами. Они выступали под черно-белыми знаменами, ставшими визитной карточкой пиратства. Все не вступившие в их секту считались врагами, против которых дозволены были ложь, предательство, убийства, насилие. Подкрепленное грабительской идеологией пиратство процветало. Под черно-белые знамена вступали разбойники, грабители, изгои, отверженные в своих странах, авантюристы всех мастей и просто жаждавшие приключений и наживы.
Два пиратских главаря, Хасан с Кипра и Лев из Триполи азиатского, нынешним объектом своего налета наметили небольшой портовый город Гитио. Они были уверены, что защитники его, понадеявшись на естественные укрепления бухты и защиту византийского флота, будут застигнуты врасплох. По сведениям, доставленным торговцами, в городе проходила осенняя ярмарка, а в самой бухте не было ни одного военного корабля.
Была еще одна, тайная причина, но об этом знали только капитаны. Гитио наметили еще и потому, что там жила некая танцовщица Цира. Вот ее то и надо было доставить в Триполи к торговцу рабами, который обещал за нее баснословные деньги. Ходили слухи о заказе, поступившем от самого правителя Мидии Атропатены 21 . Впрочем, пираты не задавали лишних вопросов. У каждого пиратского капитана было по две галеры, набитые народом из разных племен. Всех их объединила одна вера – жажда наживы за счет грабежа обывателей.
21
Атропатена (или Мидия Атропатена, Малая Мидия) – историческая область и древнее государство на северо-западе современного Ирана.
В сгущающихся сумерках триеры, не возбудив подозрений, преспокойно вошли в бухту под зелеными флагами Испанского халифата, дружественного Византии. Зеваки и портовые служащие, наблюдавшие за бухтой, заметили, как корабли осторожно подошли к причалам, один за другим. Прошло несколько минут, и зеленые флаги сменились на черные.
С бортов галер на пирс «посыпалась» разношерстная пиратская братия. Засверкали клинки, пролилась первая кровь. Раздались истошные крики. На развивающихся черных флагах выплясывали джигу белые буквы, похожие на кости скелета.
В городе лихорадочно забили в барабаны, послышался звук трубы, созывающей стражу и ополчение. Невзирая на гнетущую жару и свой немалый вес, городской эпарх поспешно направился к курии. За ним рысцой трусили его телохранители. На площади перед ней уже спешно собирались стражники и ополченцы. Равдухи, воины, исполняющие полицейские функции, и горожане, способные носить оружие, собирались дать отпор разбойникам, с отчаянной решимостью людей, понимавших, что в случае поражения им не будет пощады. Зверства пиратов были общеизвестны, и даже самые гнусные дела регулярных войск бледнели перед жестокостью морских грабителей.