Империя
Шрифт:
На улицах уже кипели отчаянные схватки, где разрозненные отряды самообороны пытались отбросить к морю хорошо организованный пиратский десант. Но многие гости города бежали к храму Христа, стоящему на возвышенности. С языческих времен божьи храмы считались местом укрытия. У них оставалась слабая надежда, что и пираты не посмеют нарушить многовековые традиции. А предводители пиратов хорошо знали свое дело. Чего, не погрешив против истины, нельзя было сказать о коменданте гарнизона. Используя преимущество внезапного нападения, пираты впервые же минуты
Капитан Хасан, сидя в здании курии, с изысканностью, весьма похожей на издевательство, определял размеры выкупа эпарху Горгио, со страха забывшему о своей спеси, и нескольким знатным людям города, оказавшимся в компании с градоначальником. Хасан милостиво заявил, что за сто тысяч золотых монет и пятьдесят голов скота он воздержится от превращения города в груду пепла. Пока один из главарей морских разбойников уточнял эти детали с перепуганным эпархом, другой главарь со своими подручными рыскал по городу. Он разыскивал актеров, зная, что среди них, наверняка, должна находиться цель его поисков – танцовщица Цира.
Во время поисков пираты занимались грабежом, пьянством и насилиями, как они обычно делали в подобных случаях. Поведение пиратов было отвратительно до тошноты. Трудно поверить, что люди, как бы низко они ни пали, могли дойти до таких пределов жестокости и разврата. Под бледным лунным освещением отдельные стычки продолжалась до полуночи, и, судя по воплям, становилось очевидным, что пираты не намерены церемониться.
Баррикада росла на глазах. Вид сосредоточенно и целеустремленно работающих людей охлаждающим и успокаивающим образом действовала на окружающих. Кто-то, сначала в панике пробегал мимо, потом останавливался, минуту наблюдал, затем присоединялся.
Это сосредоточенное спокойствие, как волны от брошенного камня распространялось по всем прилегающим улочкам. Как если бы голос свыше дошел до каждого. Мечущиеся люди останавливались. Глаза приобретали осмысленное выражение, они разворачивались и бежали к храму. У баррикады их встречал Алан Каратер со словами:
– Женщины и дети в храм! Кто может сражаться остается со мной!
Через некоторое время настало краткое затишье, которое всегда бывает перед бурей.
– Рыжий! Сколько у тебя людей? – спросил Алан.
– Три воина и еще человек десять, мечей семь, у остальных ножи, кинжалы и дубье.
– Сивый! Сколько с тобой?
– Пятнадцать человек, девять ножей, две секиры.
– У меня также. Ну что ж, как говорится: «Не в силе Бог, но в правде». Если выдержим первый удар, то выстоим.
– Алан, дружище! Возьми себе хоть нож. – Сивый протянул ему клинок.
– Благодарю, Сивый! Но отдай этот нож безоружному обывателю. «Журавли» берут себе оружие в бою.
– Ну что ж, вольный «гусь» не уступит «журавлю». Я тоже возьму оружие в бою! – поддержал почин приятеля Сивый Конь и
– Вы два придурка, нашли время бахвалиться, – проворчал Эрман.
– Г-эрман! А тебе слабо? – Сивый, как большинство жителей с побережья у моря Асов, именуемого греками Меотидой, произносил слова с придыханием «гэ».
– Ты меня на «слабо» не бери! Два полоумных дельфина! – взорвался Эрман, но чуть погодя, не выдержал и присоединился к почину приятелей.
– Гот никогда не будет позади Руса, клянусь Аруной! Я вам покажу, как грейтунги рвут южан голыми руками!
Внутри храма стояла относительная тишина, прерываемая стонами раненых и бормотанием молящихся.
– Мама, мне страшно, …. прошептала Анастасия, прижавшись к груди матери.
– Настя! Чему я тебя учила? Посмотри в глаза своему страху, пропусти его через себя. И вот страх остался сзади, ушел, а ты стоишь очищенная и в равновесии. То, что было – забыто, то, что будет – неизвестно. Будем жить настоящим. И сейчас раненные люди нуждаются в твоей помощи. Принеси еще воды.
Снаружи храма у баррикады Алан обратился к защитникам с короткой речью:
– Ей, народ, слушать меня! Перед нами враг, за нами жены и дети. Бежать нам некуда. Стойте плечом к плечу столько сколько понадобиться. Умрите, но стойте! За баррикаду не высовываться! Слушать команды старшин!
И только он закончил, как началось. Накатило. По узенькой улочке к храму выбежала девушка с распущенными волосами. За ней с хохотом и бранью гналась парочка бандитов. Они уже почти настигли ее, когда Алан внезапно преградил им дорогу. В руках у него ничего не было. Он подхватил плачущую девушку и передал ее на баррикаду. Несколько пар рук ее быстро приняли, и она исчезла за рукотворным валом.
Удивленный пират остановился, увидев баррикаду и человека с пустыми руками, стоявшего перед ней.
– Ага, попался, греческая собака! – Сердито закричал пират и бросился навстречу своей погибели.
– Смерть греческой собаке! – Подхватил второй и последовал за ним с некоторой задержкой.
– Надеюсь, что вы подготовлены для встречи со своим создателем Змеем? – вежливо осведомился Алан и с этими словами изящно уклонился от удара первого, зайдя ему за спину, слегка развернув, подставил под удар второго нападавшего, которому затем одним отработанным движением свернул шею. Сделал он это очень умело, с искусством и спокойствием профессионала забавляющегося с любителями.
Пираты бесформенной массой рухнули наземь.
– Очень неплохо. И техника исполнения безукоризненна, – прокомментировал схватку Сивый.
Следом за первыми с улицы, ведущей от площади, выкатила темная, визжащая и улюлюкающая масса. Чадящие факела отбрасывали зловещие тени, подчеркивая свирепый вид нападавших людей. Завидев баррикаду, пираты, не останавливаясь, развернулись в линию атаки и встали. Из ее середины выдвинулся вожак. Это был хорошо известный среди разбойной братии капитан Лев из Триполи: