Империя
Шрифт:
Ветка уже давно не заходила, с недельки две, и видел я ее больше мельком, а тут — нате вам, гости пришли. И на кой она мне сдалась-то, а?
— Пошли. — Сказала Ива, вытирая пот со лба.
— Куда? — Удивился я. — Ведь еще так рано…
— … -Произнесла Ветка.
Я этого слова я все еще не знал, и переспросил, что они имеют в виду.
Девушки внимательно посмотрели на меня. Ива переглянулась с Веткой, явно хотела что-то сказать, но в последний момент передумала.
— Так куда пойдем-то? — Еще раз спросил я. — Да в такую рань…
— Такое
— Церковь? — Сделал я вид, что вот наконец-то догадался.
— Да, в церковь. Ива, а где ожерелье? Покажи, а?
— Я с собой одену! — Ива упорхнула за занавеску. — Ты садись, что стоишь? Кьен, одевайся красивее, сегодня важный день у нас!
Я вспомнил про виденный мной храм. Церковь? Религия? Раньше я как-то не задумывался над тем, что религия может мной заинтересоваться. А между прочим, задуматься стоило. Очень и очень даже стоило.
Можно было пытаться их не замечать. Но проблемы, которые ты не замечаешь, рано или поздно все равно ударят по тебе так, что мало тебе не покажется. Потому — решайте проблемы сразу. Можно, конечно, отказаться…
Мимоходом я глянул на кислое личико Ветки.
Не стал бы говорить, что она сюда по своей воле пришла, вон как ее корежит. Так и хочет оказаться подальше от меня. Но не уходит, терпит. Значит, ее прислал кто-то, кого тут принято слушаться. И вряд ли староста, главная женщина или главный охотник заинтересовались в том, чтобы я сходил-таки в церковь. Значит, поработал жрец. Решил познакомиться.
Нас учили, что религия является одной из главных социально-культурных движущих сил ранних общественных формаций, а также средневекового общества. Конечно, для более подробных объяснений надо бы поговорить на эту тему с социологом, но общие черты и так ясны.
Все дело в том, что нам, людям, которые родились в высокотехнологичном мире и получили великолепное образование, как техническое, так и гуманитарное, трудно поверить, что нами правят какие-то высшие силы. В моих местах идеи любой религии казались глупостью. Верить надо в себя и в дела рук своих, а не в заоблачный мир, в который мы когда-нибудь можем попасть.
А вот эти люди родились в своем мире. В религии они находят оправдание своей жизни, в религии они находят утешение, в религии они обретают свой мир. Поэтому неудивительно, что они будут очень ревностно хранить свою веру, в том числе и от посягательств чужаков.
Мне очень трудно их понять. И трудно будет вести себя точно так же, как и они.
Да, и молюсь вместе с Ивой, старательно разучил молитвы, которыми дело начинают и которыми дело заканчивают, подражая Иве, черчу знаки веры. Но не думаю, что это еще и все.
Религиозное влияние — оно не совсем то же самое, что и власть. Властью тут обладает староста. А жрец, он же шаман, обладает влиянием. Если со старостой еще можно поспорить, поупрямится, поиграть логикой, то с этими… «Бог не приемлет» или «духи будут недовольны», вот и вся недолга, а проблем выше крыши, причем сразу же.
После нескольких печальных инцидентов на Земле, еще в самые стародавние времена, был сделан вывод — пришельцы не должны влезать в религиозные споры хозяев. И вообще желательно дистанцироваться от религии. Вы сами по себе, мы сами по себе, мы над вашими религиозными спорами. Не самый лучший выход, конечно же, но… Чем дальше, тем спокойнее.
Мне же такое не удастся ни в каком случае. Я прочно попал в этот мир, и не как посланник высокоразвитой могущественной страны, в броне и с АСВ наперевес, а как потерпевший крушение путешественник с голой филейной частью.
А это уже совсем другой разговор.
От мыслей меня отвлекло восторженное аханье Ветки.
— Вот ты, вот это да! Кьен, ты выиграл его?
— Выиграл. — Ответила за меня Ива. — Пошли уже, что сидеть?
И мы пошли в храм. Назвать его церковью у меня язык не поворачивался. Церковь — это другое, как ни крути…
Я пока что не был внутри храма, стоящего в центре деревни. Проходил мимо, не более.
Ива и Ветка буквально втащили меня за руки внутрь.
Внутри было тихо и спокойно. Большое помещение, на стенах висят тканые гобелены, изображающие какие-то сюжеты на религиозные темы. Ткань уже старая, прохудилась кое-где, и умело зашита. С первого взгляда даже не заметно. Но вот смысл картин решительно от меня ускользал.
Вдоль стен стоят скамьи, как в католической церкви. Деревянные скамьи, сбитые деревянными же клиньями.
Алтарь же напоминает мне… Нет, ничего он мне не напоминает. Неизвестно что. Большой каменный куб, на котором умело вырезан крест. Крест странный — немного похож на христианский, только все же… Все же инопланетная вера. Несколько лишних перекладин, все оканчиваются остриями. В центре, где пересекаются перекладины, пустое кольцо с неразличимой надписью.
Под крестом идет какой-то текст, строчки (или столбцы) иероглифов. И вырезано лицо какого-то человека — бородатого, с длинными волосами, перехваченными лентой над головой. Пророк, или кто там еще.
У алтаря на коленях стоял жрецешаман. Нет, уже не шаман, и даже не жрец — а священник.
Приземистая фигура склонилась мрачно, но с достоинством, черный плащ спадает на каменный пол, на спине болтается обширный капюшон, а голова совсем-совсем седая, и как это я раньше не заметил-то, да плечи все еще широкие, шире даже плеч отца Ивы.
Он услышал нас, обернулся.
Я жадно вгляделся в его лицо.
На вид — лет пятьдесят-сорок. Шрамы, все-все лицо в страшных шрамах, и все больше я понимал, что шрамы это ритуальные. Та самая морда, что я тут увидел, когда в себя пришел. Не удивительно, что я едва не отрубился снова, во сне такого увидишь, не факт, что проснешься. На лбу крест, такой же, как и на алтаре. И тоже вырезан, но с необычайным искусством. Ни одной лишней линии, шрам ровный, с ровными краями. И вместе с тем крест очень хорошо различим.