Имперская гвардия: Омнибус

Торп Гэв

Краткие кивки и улыбки верных товарищей подняли Захарии настроение. Сколько раз он выбирался из опасных ситуаций вместе с этими парнями? Подавшись назад, они с потеющим Беором дали пройти Мелнису, который прокладывал себе путь по булочной. Плазмаган, нацеленный прямо вперед, казался игрушкой в мощных руках бойца. Адуллам ничего не видел из-за огромной спины друга, но уже не в первый раз с явной радостью использовал Мелниса в качестве живого щита. Порой они перешучивались на эту тему, а несколько раз — всерьез подрались.

Через несколько секунд в узком проходе

позади лавки началась перестрелка, что послужило сигналом для Сояка и Коарто. Пройдя вперед в полумраке, элизийцы дали залп из гранатометов через зияющую дыру в передней стене булочной, и годы работы в команде отразились в двойной атаке прямиком из учебника. Один элизиец посылал заряды на границы зон поражения другого, и череда взрывов, накрыв злополучных мятежников, идеально протянулась к входу на мост. Товарищам не нужно было даже следить друг за другом — Сояк в точности знал, что делает Коарто, и наоборот.

Отбросив мысли об увиденном на площади, шестеро молодых гвардейцев открыли весьма достойный прикрывающий огонь. Тщательно выбирая цели, они продвигались к изукрашенному чугунному мосту.

Выскочив на улицу, сержант заметил двух мятежников, которые катили небольшое орудие к своим укреплениям. За ними поспевал третий ризгиец, тащивший боекомплект, и на долю секунды Захария по-настоящему запаниковал: отряд оказался на полностью открытом месте, и один меткий выстрел мог уничтожить большую часть элизийцев.

Только он набрал воздуха, собираясь выкрикнуть предупреждение, как возобновился мощный артобстрел — но снаряды обрушились не на имперцев. Мятежники попали по своим, и ризганская баррикада распустилась черно-желтым огненным цветком. Попадание очень удачно прикончило почти всех повстанцев, открыв гвардейцам дорогу к широкому мосту двухсотметровой длины, протянувшемуся над бездонным ущельем.

— Серж, видал?! Император обожает 158-й!

Коарто захохотал, радуясь их везению, и даже сержант невольно улыбнулся: подобная ошибка означала, что мятежники паникуют, и им не помогает неумолчное бормотание «уст Хаоса» с дальнего края провала. Впрочем, даже сейчас какой-нибудь опытный и спокойный командир мог взять ситуацию под контроль, и положение быстро изменилось бы, поэтому Захария отыскал подходящую наблюдательную позицию сверху-сзади.

Сояк и Коарто за несколько секунд прикончили оставшихся повстанцев, а шестеро молодых бойцов, пригнувшись, заняли позиции по обеим сторонам входа на мост. Дым от горящих зданий и военной техники не давал нормально разглядеть, что происходит на том краю расщелины, но сосредоточенный и смертельно опасный огонь вдоль переправы заставил команду отступить в сомнительное укрытие за чернокаменной оградой вдоль берега непроглядного провала.

Внутрь вулкана начали пробиваться солнечные лучи, которые отливали синевой всё ещё включенных силовых щитов и отражались от крыш домов на дальней стороне города. Улучшение освещения могло сыграть на руку наводчикам на внутренних стенках кратера, поэтому Захария, дождавшись появления Мелниса и Адуллама из-за угла, подал сигнал активировать коммы в шлемах.

— Если

не доберемся до моста, уничтожить его не сможем. Адуллам, Беор, готовьте заряды. Я иду в башню рядом с булочной, вместе с Сояком и Мелнисом… так, это не обсуждается!

Начавший протестовать плазмометчик тут же осекся. Ему придется как-то жить дальше без лобовой атаки на мост — у сержанта определенно родился более изящный план.

— Нам понадобится серьезная огневая мощь, чтобы прикрыть вас там. Нет смысла вызывать подкрепления, все сейчас слишком заняты, да и если ризгийцы попробуют направить кого-нибудь через мост, мы легко их прикончим — так же, как и они нас. Нужно немного поменять расклад. Коарто, отправляйся к тем шестерым, будете прикрывать Адуллама и Беора при установке зарядов. Выдвигаться по моему сигналу, всем ясно?

Бойцы закивали; подняв брови и выдохнув, сержант, не поднимая головы, понесся к постройке, которая стояла рядом с булочной, загоревшейся во время боя. Некогда гордое муниципальное здание превратилось в изуродованный остов, испещренный, словно оспинами, следами попаданий. Мелнис с разбегу врезался в толстые двери, снес их с петель в вихре щепок, и через несколько секунд трое гвардейцев уже бежали вверх по лестнице внутри прямоугольной башенки. Голос ризгийского пропагандиста, доносившийся из динамиков, становился громче и чище с каждым шагом по пыльным деревянным ступенькам.

Выглянув из люка на открытую всем ветрам крышу башни, Захария тут же с облегчением увидел, что по её краю идет каменная ограда, доходящая бойцам до груди. Благодаря размерам столицы они находились вне зоны досягаемости огневых точек на дальних склонах, но меткость недавнего артудара указывала на вражеский отряд, расположенный поблизости и в удачной позиции. Последние сомнения в этом мгновенно исчезли, поскольку элизийцы сразу же попали под обстрел; раненый в бедро Мелнис рухнул на колени, вне себя от ярости.

— Император вас подери! — злобно выпалил здоровяк, отползая к ближайшей стенке. Над ним мелькали лазерные лучи, пробивая аккуратные дырочки в камне выше головы гвардейца. Тщательно определив угол обстрела, Захария изготовил винтовку, глубоко вздохнул и начал осторожно выпрямляться, пока не смог выглянуть из-за парапета. Резко пригнувшись, снайпер представил себе цель и высчитал расстояние до неё с точностью до трех метров. Затем, немного сдвинувшись вправо, сержант вскочил и быстро выпустил два разряда, один за другим.

Первый убил артиллерийского наводчика, второй — вражеского снайпера, который его прикрывал. Конечно, этим дело не кончится, но отряд сможет вздохнуть чуть свободнее.

— Сояк, заряжай и наводись на дальнюю сторону моста. Окати их как следует! Мелнис, можешь стоять в укрытии?

Плазмометчик оперся на простреленную ногу и сморщился; через бинты на нижней части бедра уже проступила кровь. Захария тут же понял, что рана серьезная, иначе здоровяк вообще не подал бы виду — впрочем, как и любой другой элизийский ветеран, он продолжал бы сражаться и с более серьезными повреждениями.