Имя собственное
Шрифт:
Тамара и Рая немыслимым образом, который называется «женская логика», сумели проникнуться пониманием беды, свалившейся на каждую из них. (Промеж мужчин такое невозможно было бы и представить.)
Мало того, женщины, объединившись, решили действовать! Они сцепились с серьёзным противником и не отступили. Чего им это стоило – сюжет другой
Коллегия присяжных учла все смягчающие обстоятельства по делу Оторвиной Раисы Михайловны, и суд назначил ей наказание – три года условно.
Тамаре Петровне органы правосудия вернули большую часть её денег. Майор Ерёмин был уволен из рядов полиции «в связи с утратой доверия» и заключён под стражу до окончания расследования. Как выяснилось, за ним тянулись и другие делишки, вплоть до сотрудничества с криминальными группировками. От запретного пирога он алчно откусил кусок, который не смог проглотить, и потерпел фиаско. А что до героинь, с ними моё восхищение!
Женская логика непредсказуема! Женская месть беспощадна!
Плюшевый ослик
Рассказ
С детских лет я помню это мрачноватое здание за серым бетонным забором. Приходилось ежедневно проходить мимо него в школу и обратно домой. В народе это учреждение прозывалось простецки – «Психушка».
А официальная вывеска у ворот больницы гласила: «Заозёрский психоневрологический интернат № 8». Что скрывалось за высокой оградою, было, конечно же, недоступно стороннему глазу, зато историй вокруг дома с решётками, правдивых и выдуманных, роилось множество.
«Там у них уголовники отсиживаются да те, кто от армии прячется. Понятное дело, не забесплатно».
«Сказывают, что пациентов там за людей не считают. Бьют, мол, связывают да снотворным пичкают».
«А
«Что вы такое говорите? Да, больные. Да, несчастные. Но это люди! Такие же, как мы с вами».
«Ой, только не надо военных песен! В прошлом годе, не помните, студентку убили? Ихний, говорят, беглый. Такой же вот, “как мы с вами”. Поймали и опять сюда запрятали. А если снова сбежит?»
Права пословица: «На чужой роток не накинешь платок».
Состояние дел в интернате с высокой степенью достоверности знала лишь моя тётка по отцу Анна Дмитриевна. Женщина незамужняя, крикливая и чрезмерно худая, несмотря на то что трудилась поваром на больничном пищеблоке. Славилась в меру скандальной репутацией и повсюду отзывалась на приросшее к ней прозвище – Митревна.
Для городской окраины Заозёрская больница являлась предприятием едва ли не градообразующим. На территории интерната трудились многие жители из близлежащих домов.
Медицинские сёстры и сантехники, санитары и водители, работники столовой и сторожа.
За нашими пятиэтажками, на отшибе, высятся лишь котельная с трубой да централизованная прачечная, обслуживающая все больницы города. Дальше, за лесочком, кладбище, и всё, город кончился.
Всё та же Митревна сговорила меня временно поработать у них на летних каникулах после того, как я закончил первый курс мединститута:
– Замолвлю за тебя. Поработаешь, глядишь, заплотют чё-нить. Заодно практики наберёшься.
Предложение поступило как нельзя кстати, и я отправился к директору с заявлением. Грузного человека в несвежем белом халате нараспашку звали Николай Матвеевич. Директор и главный врач в одном лице. Взяв бумагу, он скривился в улыбке, узрев в ней знакомую фамилию, и спросил, как о персоне широко известной:
Конец ознакомительного фрагмента.