Имя - Война
Шрифт:
Лена закачала головой, не понимая. Осознание было слишком тяжелым, неприятным, страшным.
— Это война. Это война, Лена, — тихо сказал Николай. Девушка отпрянула, с ужасом глядя ему в глаза.
— Нет… Какая война? Вы что?… У нас пакт, у нас… Нееет…
И осела: война…
Минута прострации, минута на прощание с подругой и собой, с тем что было, но чего уже не будет, с отпуском, Брестом, отцом, которого так и не увидела. С беспечностью и детством. На все это у нее больше нет прав. Она гражданка Советского Союза. Она
Лена с трудом поднялась и тяжело, еще непослушным языком сказала:
— Идем. Я… смогу.
Николай дернулся, словно заболело что, сжал ее плечо:
— Сможешь.
И вновь бег сквозь заросли, чуть медленнее, чем до этого, но уже сознательно.
— До ближайшей станции километров тридцать, — сказал Саша.
— Посадим Лену на поезд до Москвы, а сами в любую часть, военкомат, комендатуру, милицию.
— Хорошо документы при себе.
— Плохо, что оружия нет.
— Выдадут.
— Я с вами, — бросила Лена.
— Ты домой, — отрезал Коля.
— Раз война, мое место на фронте. Я должна…
— Ты должна вернуться домой! А разговоры отставить!
Девушка смолкла — сил не было противостоять ему. Да и приказной тон сбивал с толку. За четыре дня поездки ни разу она не слышала настолько жестких, безапелляционных ноток в его голосе, не подозревала, что он может разговаривать холодно и бесстрастно, по-командирски.
— Как думаешь, наши уже в курсе? — спросил друга Саша.
— Уверен. Понять не могу, как ПВО пропустили юнкерсы.
— Поверить не могу: фашисты бомбят наш поезд и ни одного выстрела в их сторону. Здесь же должны дислоцироваться наши войска, должны быть аэродромы. Не доложили, не успели? Как так? Мы же знали, что это может произойти! Ну, и где войска, где авиация, где ответный удар?! Ни черта не понимаю, ни черта!
— На станции поймешь. Там все узнаем.
— Где эта станция?! Хоть бы карта была!
— Тридцать километров мы еще не прошли.
— Бегом надо.
— Лене не пробежать.
Они остановились перевести дух. Девушка прижалась к ясеню, согнулась, унимая сердце, восстанавливая дыхание.
— Сейчас. Я смогу, — больше ни о чем думать не надо, нельзя.
И опять вперед. Быстрым шагом, переходящим в бег, потом опять в шаг.
Лес казался бесконечным и никак не кончался. Никого вокруг, хоть бы зверек какой показался, не то что, человек.
— Вымерли, что ли, все?! — в сердцах рыкнул Дрозд, останавливаясь у прогалины. Дальше поле и лес вдалеке, но на всем обозримом, залитом солнцем просторе ни единой души. Даже птиц в небе не видно.
Лена рухнула на траву, задыхаясь. Сердце испуганное предстоящей дорогой, много большей чем оставленным позади, билось о грудную клетку, желая выскочить.
И не думается — отчего уже совсем светло, и непонятно — почему жива и жива ли?…
— Рожь, — обвел взглядом нивы Николай. — Колхоз наверняка рядом.
— Вон, справа, за пролеском, точно дорога и вроде крыши домов.
— Идем в деревню. Узнаем, где ближайшая станция, куда идти, возьмем лошадей, — постановил, и, подхватив девушку под руку, потащил через поле.
Половину не прошли, как тень укрыла траву, вторая, третья. С гудящим, надсадным звуком прошел над местечком самолет, пролетел второй, высыпая черные точки. Они стремились вниз, к полю. Раскрылся один парашют, второй.
— Десант, — побледнел Дроздов. Санин без слов толкнул спутников влево, к лесу и троица ринулась к кустам. Влетела в заросли и растянулась на земле.
— Мы должны что-то сделать! — глядя, как один за другим приземляются враги, сказала Лена. Мужчины лишь хмуро глянули на нее. — Никаких препятствий! Смотрите, они же, как к себе домой пришли! — возмутилась девушка.
Немцы отстегивали парашюты, строясь в цепь, двигались по полю веером: в сторону леса и предположительной деревни.
— Два взвода, не меньше, — уткнулся лбом в траву Саша и сжал ее в кулак от отчаянья. Николай лишь зубами скрипнул, покосился на девушку.
— Нужно бежать…
— Бежать?! — вскинулась та. — Вы — красные командиры!…
Мужчина схватил ее и встряхнул, заставляя смолкнуть и послушать его:
— Нас двое и мы без оружия. Их полсотни, минимум, вооруженных. Немного ума надо, чтобы лечь под пулю или попасть в плен. Ум нужен выжить и погнать этих ублюдков. Ясно?! — процедил.
— И что?! Мы вот так уйдем?! Они там наших, они здесь!!…
— Бегом! — почти за шиворот поднял ее Саша. Мужчины за руки потащили ее в лес, увеличивая темп с каждым шагом.
Трескотня выстрелов за спиной заставила Лену смирить возмущение и двигаться быстрее.
Бег, бег, бег. Задыхаясь, запинаясь, будто умирая вместе с прошлым, понятным, ясным как день. Ничего не осталось, разметалось, распалось, треснуло как стекло в покореженном после бомбежки вагоне.
Куда бегут, зачем, почему? По родной земле, словно зайцы петляя от лисы уходят. Вдуматься, и душу выворачивает. Лейтенанты Красной армии даже не пытаются принять бой! Крадутся, как воры, сбегают. Трусят? Дезертируют? И она с ними! Она!
Как же так?!
Надо же что-то делать! Кому-то сообщить, что-то предпринять!
Где же Красная Армия? Где войска?
Стрекот автоматной очереди и гортанный крик на нерусском языке справа вымел все мысли из головы, заставил ускорить бег.
Они вылетели к ручью у оврага прямо на стоящий мотоцикл. Александр с ходу ударил сидящего в люльке фрица, Николай кинулся на обмывающего рожу в ручье здоровяка в немецкой форме. Лена рухнула на землю, споткнувшись, чуть отползла в ужасе глядя как лейтенанты мутузят немцев, а те в ответ страшно скалясь и зло лая что-то на своем, бьют их. Хрип, мат, выстрелы в сторону, и над головой девушки срезало ветки.