Инь vs Янь. Книга 1
Шрифт:
— Прекратить? — зарычал он мне в лицо.
— Да, пожалуйста. Прошу тебя.
Да, я уже умоляла, только к своему стыду не могла бы сейчас честно сказать, прошу я за Семку или озвучиваю собственную капитуляцию перед желанием.
— Ах, теперь ты просишь. А как насчет того, что я просил тебя вернуться? И даже обещал, что обойдется без наказания! — злость Рамзина наконец прорвалась в крике.
Но кроме нее от меня и не укрылось и вожделение, которое заставляло его тело едва заметно подрагивать от моей близости. И эта дрожь немедленно передавалась моему телу, словно нас кто-то тыкал одним на двоих электрошокером.
— Ты
— Это тупые отговорки, — наши губы были уже так близко, что мои огнем горели от желания одного из его подавляющих поцелуев.
— Не для меня, — я держалась на остатках упрямства, и мой голос упал до шепота.
— А мне плевать. У тебя была возможность избежать этого. Но ты приняла неверное решение, — такой же хриплый шепот в ответ.
— Я исправлюсь. Не нужно наказывать Семку. Если я виновата, то меня и наказывай!
— Э нет, дорогая. Ты не решаешь ничего. Ты делаешь, что я говорю, а не наоборот, — глаза Рамзина неотрывно смотрят на мои губы.
— Я согласна. Буду послушной, — решаюсь я.
— Докажи.
Я раздумываю лишь секунду, а потом преодолеваю остаток расстояния между нашими ртами и провожу своими губами по его. Разряд нереальной силы прошивает нас обоих, и я неимоверным усилием сдерживаюсь, чтобы не впиться в Рамзина до онемения. Но нет, я ведь должна быть покорной и позволить ему вести. Рамзин испытывает меня, не отстраняясь, но и не углубляя нашего контакта. Я держусь на остатках не сгоревшей в похоти воли и позволяю насладиться моментом. Ведь знаю, знаю каждой клеткой своего тела, что его желание ничуть не меньше моего, а может, и в разы больше. И Рамзин сдается и алчно захватывает мой рот, вталкивая себя вглубь, как обычно лишая меня всего, чтобы наполнить до краев собой. Имеет меня своим поцелуем и хочет, чтобы я знала это. Не просто смирилась и уступила, а отдалась целиком, впустила так глубоко, как только он захочет оказаться. Но длится это слишком мало, потому что он резко отстраняет меня и до хруста сжимает челюсти.
— Если будешь недостаточно понятливой, или память тебе изменит, дорогая, то расплачиваться за это будут те, кто тебе дорог, — его голос огрубел. — Например, твой отец или этот неожиданно образовавшийся мальчишка. Причем я сотру ему память о тебе, и он даже не будет знать, за что страдает, а ты будешь. Мы поняли друг друга?
— Зачем ты это делаешь? — прошептала я, уже сдаваясь. — Зачем? Ты ведь не такой на самом деле. Не такой!
Рамзин грубо оттолкнул меня к стене, и лицо его исказилось.
— Кончай тут изображать психолога или мою несуществующую совесть. Ты и понятия не имеешь, какой я! Хочешь знать, почему я это делаю? Да просто потому, что могу! Могу, понятно? Выведи ее отсюда! — рявкнул он Саше, и тот, отпустив Семена, взял за локоть меня и потащил к выходу.
— Яна! — попытался кинуться ко мне парень.
— На меня смотри, щенок! — голос Рамзина опять стал намного ниже и повелительней, чем обычно, и Семен повиновался. — А ты, Яночка, иди и чинно-мирно садись в машину. Будешь послушной, и я не сделаю больно твоему домашнему любимцу.
Я бросила прощальный взгляд на Семку, уже оплакивая те недолгие дни покоя и душевного тепла, что мне обломились рядом с ним, и послушно пошла к выходу.
22
Прошло уже почти полчаса, а Рамзин все еще не появился. Я нервно ерзала, мучаясь беспокойством за Семку и виня себя за то, что парень пострадает по моей милости. Нужно было не слушать его и валить куда-нибудь в съемный угол, а не подставлять его так по глупому такой зверюге, как Рамзин. Но нет же, я, как всегда, эгоистичная идиотка, думала только о себе! О том, как мне уютно, тепло и комфортно рядом с этим болтливым и озабоченно-наивным мальчишкой. И вот теперь Рамзин бог знает что там с ним делает, а я только и могу что смирно сидеть и пялиться в затылок амбалу Саше, потому что опасаюсь, что, начни я сейчас тут права качать, и это только все усугубит. Ненавижу тебя, Рамзин! Сто тысяч раз ненавижу!
Александр посматривал на меня недобро в зеркало заднего вида, явно следя за каждой гримасой и движением. Нервное ожидание и это пристальное наблюдение быстро исчерпали не слишком большие запасы моего терпения.
— Ну, что ты уставился на меня? — не выдержав, вызверилась я на охранника.
Он молча покачал головой, но глаз не отвел.
— Прекрати пялиться на меня, как будто я гений зла! — не могла уняться я. — Что я лично тебе плохого-то сделала?
Парень потер гладко выбритый подбородок и вздохнул.
— Ничего, госпожа Крамер. Но хозяин был очень… взбудоражен вашим… неожиданным уходом. А еще хуже стало, когда мы не смогли вас найти в первые же сутки. С ним было непросто все эти дни, — тихо ответил он.
Я уже открыла рот, чтобы едко высказаться по поводу, откуда этому громиле знать значение слова 'взбудоражен', но потом закрыла его, потому как Александр по большому счету был в этой ситуации вообще не при чем, и не фиг на нем зло сгонять. Да и за три недели работы в баре я научилась тому, что внешний вид человека ни черта не говорит ни о его умственных способностях, ни о душевных качествах. Вонючий и пьянючий замухрыжка может оказаться полным таких мыслей и откровений, что волосы дыбом встают, а лощеный тип красоты неземной абсолютно беспонтовым и пустым.
— Если человека запирают, как собаку, то его уход сложно назвать неожиданным явлением, — только и буркнула я. — Или прежние подружки вашего хозяина были в восторге от такого обращения?
Охранник опустил глаза, прерывая нашу игру в гляделки, и беспокойно поерзал.
— Ничего не могу сказать вам по этому вопросу, — ответил он и спустя минуту добавил: — На моей памяти по крайней мере ничего подобного не происходило.
Это как нужно понимать? Что раньше Рамзин никого не хватал и не запирал, и это только на мне в нем пробудились маниакальные наклонности, или просто Саша не так давно тут работает?
— Слушай, Александр, а ты в курсе вообще, что работаешь на инопланетного захватчика? Не боишься, что навечно опарафинишся в глазах всех честных землян? — откинувшись на сидение, решила я воспользоваться неожиданной разговорчивостью охранника.
Тут я увидела в зеркале, как на лице парня появилась едва заметная, но очень симпатичная улыбка.
— Нет, госпожа Крамер, не боюсь. Я ведь точно знаю, на кого работаю, — почти весело ответил он.
— Ну, раз ты такой осведомленный, меня просветить не хочешь?