Инь vs Янь. Книга 1
Шрифт:
огрызнулась я и пошла к двери, на которую он мне указывал.
— Я просто не все еще попробовал, -
донеслось мне в спину.
Ванная комната была ожидаемо роскошной,
хотя, конечно, и разительно отличалась от основной примеченной мною обстановки виллы своей современной навороченностью.
Стального цвета камень на полу и стенах,
черная сантехника и прямоугольная большая ванна. В углу здоровенная душевая кабина с туманно-серыми стеклами стенок. Никаких тебе милых пушистых ковриков и прочей девчачьей уютной хрени. Пахло тут очень слабо бытовой химией и совершенно отчетливо тем то ли парфюмом,
Даже еще не раздевшись и находясь наедине с собой, я вдруг ощутила себя голой и позорно вздрагивающей от возбуждения. Как бы я ни ненавидела Рамзина разумом, мое телопредатель жалобно пело о тоске по нему. По его проклятым властным приказам и прикосновениям на грани грубости, которые наглым образом выдирали у меня контроль над ситуацией и собой, оставляя мне только наслаждение в чистом виде. Черт, как же я собираюсь противостоять Рамзину, если только запах в его ванной делает меня практически беззащитной перед ним? И чего я боюсь на самом деле? Того, что, если я и дальше буду спать с Рамзиным, то он прокрадется внутрь, поглотит меня, утопит в себе, став кем-то гораздо более близким, чем просто партнер по классному сексу? Или что наоборот, я сама отчаянно захочу утонуть в нем, а он оттолкнет, не пустит ближе и однажды просто исчезнет из моей жизни тогда, когда я не буду к этому готова. Хотя о чем я вообще тут размышляю? Исчезнет он в любом случае, не важно рано или поздно и то что я буду чувствовать по этому поводу. Это закон жизни. Если вовремя не уходишь ты, то уходят от тебя.
Я разделась и забралась в кабину, сделав воду погорячей. И, пожалуй, нисколько не удивилась, когда спину обдало сквозняком, и в кабинку шагнул обнаженный Рамзин.
— Что, пришло время для удовлетворения насущных нужд, повелитель? — хмыкнула я не оборачиваясь.
Потому что мне не надо смотреть на него,
чтобы знать, как выглядит это совершенно чрезмерное сейчас для моей психики обилие гладкой мокрой кожи, и как сокращаются и перекатываются при каждом движении его длинные упругие мускулы на руках, животе и бедрах. Не нужно даже глаза закрывать,
чтобы вспомнить, как выглядят все его загадочные тату, когда по ним льется вода, а еще как они меняются и искажаются, когда он жестко толкается в мое тело…
Так, стоп!
— Если хочешь изобразить из себя бедную рабыню, которую я принуждаю для меня ноги раздвигать, то даже не пытайся, — хрипло ответил Рамзин, выдержав театральную паузу,
и провел по моей напряженной спине мочалкой. Хоть я и ожидала его прикосновения, оно все равно вынудило меня дернуться и выгнуться, как будто это был не мыльный кусок тряпки, а раскаленное железо.
Рамзин же приблизился, оставляя между нами мизер свободного пространства, так, чтобы не коснуться меня, но при этом невыносимо ощущаться повсюду на моем теле. Это как стоять обнаженной очень близко к открытому пламени. Твою кожу еще не обжигает, но жар почти невыносим, и нет никаких сил, которые помогли бы это игнорировать.
— Я стану трахать тебя только тогда, когда ты сама меня об этом попросишь, — прошептал он у самого моего уха, окутывая своим запахом и присутствием со всех сторон, и ноги задрожали, едва держа меня.
— Тогда, боюсь, тебе придется страдать вечным сперматоксикозом, Игореша, — Боже,
лучше бы молчала. Мой голос и дыхание выдавали меня с головой.
Хотя моя кожа наверняка была еще более красноречива, покрывшись огромными мурашками.
— Не стоит так за меня бояться, дорогая.
Потому что долго тебе не продержаться, — его мурлыкающий смех обжег кожу моего плеча за мгновения до того, как эффект усилили его губы.
Мне пришлось сжать зубы, чтобы не застонать, когда его рот пустился в неспешное, но настойчивое завоевание по моим плечам и шее. Я поставила руки на стену и уткнулась в нее лбом, зажмурив глаза и отказываясь чувствовать то, что заставляли меня испытывать простые движения его рта.
Ладонь Рамзина скользнула по моему боку и оказалась на животе, и мои мышцы судорожно дернулись. Растопырив пальцы, он притянул меня к себе, вжимаясь в поясницу своим твердым членом, мгновенно заставляя меня вспомнить, как выглядит этот наглый орган в мельчайших подробностях, и что с его помощью со мной делал его хозяин.
Оказавшись зажатой между нами, его плоть дернулась в голодном нетерпении. Вторая рука мужчины с мочалкой продолжала кружить по моей груди, бокам, спускаясь к развилке бедер и почти лениво возвращаясь назад, обращая простое мытье в эротическую пытку. Если бы не отчетливая пульсация эрекции Рамзина и не его резкое сиплое дыхание у моего затылка, можно было подумать, что он совершенно спокоен. Я
открыла глаза, так как с закрытыми было только хуже, и пыталась думать о чем угодно,
только не о возбужденном мужчине, который уже бесстыдно терся об меня, и не о том, что невыносимо хочу просто прогнуться и подставиться. Утолить жрущий меня голод,
которым заразил меня Рамзин. А потом уже будет можно снова собираться с силами и бороться…
— Готова попросить меня? — не голос — грубое урчание сгорающего от нетерпения зверя, и именно он отрезвляет и дает хоть мизерную,
но опору. Нет, это не сила воли, да о чем вы!
Эта самая сила испустила дух от первого же прикосновения его рта, а может и гораздо раньше. Нет, сейчас мне осталось только моё ослиное упрямство.
Хочется сказать что-то эффектное,
насмешливо-высокомерное, но единственное,
на что меня хватает, это выдавить хриплое
«Нет!». И за это короткое слово моё тело мстит мне болезненными жесткими спазмами внизу живота.
Рамзин коротко выдыхает мне в затылок,
вжимается особенно сильно, толкаясь бедрами и давая ощутить охрененную степень своей готовности.
— Ты уверена? — почти угрожающе рычит он, а моё воображение вдруг подкидывает мне изображение золотозубого гопника из электрички с его коронной фразой «Ты не знаешь, что упускаешь!». Боже, мужики всегда и везде одинаковы. Из моей груди вырывается нервный смешок:
— Абсолютно!
Рамзин тут же отстраняется, и мое тело меня за это просто ненавидит прямо сейчас.
Но не пошло бы оно.
— Как скажешь. Я подожду, — голос Рамзина такой холодный, что, кажется, вода в душе должна замерзать прямо на лету. — Времени у меня в достатке.