Иная судьба. Книга 1
Шрифт:
– Этих – в особую камеру, для магов, – распоряжался комендант. – Господа менталисты, вы в караул? – осведомился у сопровождающих, четверых одинаково неприметных людей, шагающих бесшумно и легко, словно паря над землёй.
– Да, извольте нам найти замену не позднее, чем через час, экземпляры попались сильные.
– Слушаюсь.
Перед герцогом раскрыли два ларца: в большом – какие-то бумаги, меньший блеснул сиянием драгоценных камней и жемчугов. Его светлость коротко и без эмоций кивнул.
– В мою карету. Благодарю. Не забуду.
Но вот он подобрался…
…и пошла от него такая
– Ох, – только и прошептала Марта. Оглянулась – и поняла, что осталась в своём углу одна. Комендант, как и Винсент, заняли места за правым и левым плечом герцога. Словно свита.
А прямо перед его светлостью дёргалась в путах, пытаясь освободиться, гневно что-то мыча сквозь знакомый кляп, извивалась, пробовала лягнуть крепко держащих её под руки солдат – она, Марта…
Скрестив руки на груди, герцог смерил её тяжелым взглядом. Но не проронил ни слова. Стоял и молчал, пока пленница не затихла, тяжело дыша, и вдруг отпрянула. Попятилась. Вернее, попыталась. Жёсткий тычок под рёбра заставил её согнуться пополам и задохнуться.
Вот так и Марте было… несладко.
Всё это время она гадала: почему все упорно принимали её за беглую герцогиню, неужели так похожа? А вот теперь поняла – да, похожа, и очень. Сейчас её словно раздвоило. Одна, настоящая, вжималась спиной в холодную кирпичную кладку, чтобы не заметили герцог и солдаты, и другая, точное Мартино подобие, только одетое в ещё более дорогое платье, задыхалась после удара и всё не могла разогнуться. Солдат подтолкнул ту, вторую, в спину и по знаку герцога ловко выдернул кляп, мешающий вдохнуть.
– Ублюдок! – едва придя в себя, прошипела двойница. – Прикажи меня не бить, сейчас же, животное! Я беременна!
– Я законнорожденный, сударыня. В отличие от вашего будущего отродья, – сказал, словно выплюнул, герцог. – Это всё, что вы можете сообщить?
– Ты не имеешь права меня арестовывать, слышишь, ты! – Она вдруг затихла, прислушиваясь, и захохотала: – Ох, как тебя сейчас обломают! Давно мечтала поставить тебя на место, скоти…
Не слишком чистая ладонь рейтара запечатала ей рот. Намертво. Жертва пыталась кусаться, но получила удар, ещё более жёсткий, чем предыдущий.
– Избавьте меня от её оскорблений, – скучным голосом сказал герцог. – И… Капитан, объявите готовность. Посмотрим, кто ещё к нам сейчас пожалует.
Тем временем Марта, забытая всеми, не сводила глаз со своей копии. В голове кружилась единственная мысль: неужели? Неужели она? Потому что вспомнила…
– …Дядя, как она смеет! Простолюдинка, дрянь… почему она такая же, как я?
Прелестная девочка лет девяти в пышном «взрослом» платье тащит Марту за косы по полу, сперва по мягкому ковру спальни, куда Марта упросила проводить сестрицу-горничную, чтобы хоть глазком посмотреть, как живут господа, потом по жёстким каменным плитам зала. И вдруг со всего размаха с недетской силой толкает Марту, и та летит лицом в чьи-то грязные сапоги. Еле успевает инстинктивно выставить вперёд локоть.
Чья-то рука вздёргивает её за шиворот. Сердечко у Марты уходит в пятки. Барон… спаси и сохрани, Божечка, сейчас убьёт…
Он осматривает Марту, как курёнка, разве что за ногу не поднимает.
– Что вас так рассердило, моя прелесть? Да, действительно, похожа, что с того?
– Дядя, как вы не понимаете? Я красивая! Вы всегда говорите мне, что я самая красивая! А эта шваль так на меня похожа – значит, и она красива? Видеть её не могу! Запорите её!
– Глупости, – неожиданно одёргивает её барон. Стряхивает с руки Марту. – А ну, брысь! И чтобы ноги твоей здесь не было! – И снова племяннице, ласково: – Солнце моё, вы её больше не увидите, обещаю.
– А я сказала – запорите! Пусть… пусть ей уши отрежут, вот! Лицо исцарапают, разбойникам отдадут! Ну дядя, – тон сменяется на капризный, – вы же всё можете, ну пожалуйста… Да я спать не смогу спокойно, пока она со мной одним воздухом дышит! Тварь подзаборная! Кто её сюда привёл?
Как уж там улещивал барон племянницу, единственную дочь покойной сестры, единственную наследницу – Марта уже не слышала, кубарем скатившись с парадной лестницы и нырнув под пролёт. Забилась под ступеньки и дышала, как рыба, широко раскрыв рот, чтобы воздух выходил не с таким шумом, не услышали бы. И долго не решалась вылезти, а сестрица всё никак за ней не приходила, боялась случайно выдать.
– …Жана-кузнеца племянница, – услышала над собой. – В прошлом году осиротела, вот хотел к делу пристроить, на кухню или в прачки. – Две пары ног не торопясь, твёрдо печатая шаг, спускались по ступенькам, казалось, прямо над головой девочки. – Прикажете сыскать? – Вкрадчивый голос понизился до шёпота: – Привести?
– На кой она мне… сейчас, – холодно отозвался барон. – Не любитель. Девка должна быть девкой, в теле, а эта пока так, недоразумение. Что я с ней делать буду? Жану скажи, чтоб сюда не пускал, пока Анну в пансион не отправлю.
Впервые в жизни Марту выпороли именно в тот день. Но её-то – слегка, для видимости, потому как управляющий неподалёку крутился, чтобы видеть, как барское слово отзывается, а вот бестолковую сестрицу двоюродную – от души. Чтобы знала, как малолеток по замку водить.
…Прикусив палец, чтобы не заплакать в голос, Марта кое-как сдержалась. За что ей это? Выходит, вся её жизнь пошла наперекосяк ещё с той поры? Из-за маленькой капризной дряни, которая что хотела, то и получала, жила в холе, в воле, в сытости… Чего ей замужем за герцогом не хватало, дуре набитой? И это из-за неё вчера её чуть было не… не… Спасибо доброму капитану Винсенту, никакое он, оказывается, не чудовище, а просто ангел-хранитель, не иначе.
Ещё одна карета вкатилась в тюремный двор, величаво, торжественно, словно не замечая нацеленных пик и шпаг. Остановилась аккурат напротив крыльца, и из позолоченной дверцы, шагнув на просевшую от тяжести приставную ступеньку, снизошёл на землю дородный важный господин, одетый столь богато, что, когда он двигался, десятки мелких драгоценных камешков на камзоле перешёптывались и шуршали, задевая друг дружку гранями. Голову прибывшего украшало невиданное ранее Мартой чудо – парик с буклями; дорогое кружево волнами шло на груди, ниспадало с манжет. Шпага, более парадная, чем боевая, цеплялась за ноги, но сей факт совершенно не смущал расфуфыренного господина.