Иная
Шрифт:
В кухонной кладовке я отыскала кусок картона и маркером написала на нем одно слово «ЮГ» буквами в фут высотой. Я не сбегаю, говорила я себе. Я бегу навстречу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НА ЮГ
ГЛАВА 10
Первую остановку я сделала в центре, у банкомата. Папа открыл мне счет для покупки одежды, походов в кафе, кино и всего такого. Там оставалось двести двадцать долларов, я сняла все.
Я сообразила, что начинать автостопить в центре города будет
Мне повезло с первого же раза: меня подобрало семейство на старом «крайслере». Я устроилась на широком заднем сиденье вместе с тремя детьми. Одна из них угостила меня холодной картошкой фри. Машина была большая, просторная и пахла так, словно в ней жили.
— Тебе куда? — обернулась сидевшая на переднем пассажирском сиденье женщина и окинула меня взглядом. Одного переднего зуба у нее не хватало.
Я сказала, что еду в Саванну к тете.
— I-девяносто пять приведет тебя прямо туда. — Она кивнула, словно соглашаясь сама с собой. — Что ж, с нами ты можешь доехать до Флоренции. Мы живем недалеко от Колумбии.
— Спасибо.
Я не знала, в каких штатах находятся данные населенные пункты, но гордость мешала мне задавать вопросы. Отец семейства, здоровенный дядька с татуировкой на правом плече, вел машину молча. Дети тоже вели себя на удивление смирно. Рядом со мной сидела девчушка лет шести, она рассказала мне, что они ездили в Платтсбург к родне. Где это, я тоже не знала.
Я прижалась лицом к холодному окну и смотрела на пролетающий мимо пейзаж: заснеженные холмы, дома, в основном белые, с квадратными, похожими на фарфоровые пластинки, неосвещенными окнами, ждущими, пока их наполнят внутренним светом. Небо постепенно темнело, и я воображала себе семьи внутри этих домов, беседующие за вечерней трапезой, как Макги в старые добрые времена; я представляла запахи жареного мяса и картофельного пюре и приглушенное мурлыканье телевизора на заднем плане.
Сидевшая рядом девочка предложила мне еще картошки, и я медленно жевала угощение, смакуя его солоноватый вкус.
— Меня зовут Лили, — представилась моя соседка.
Ее темно-каштановые волосы были заплетены в крохотные косички, каждая из которых заканчивалась бусиной.
— А я Ари.
Мы кивнули друг другу.
— Хочешь, возьмемся за руки?
Она сунула свою ладошку в мою. Ладошка была маленькой и теплой. Большая машина неслась сквозь темноту, и мы с Лили заснули, держась за руки.
Мы останавливались дважды, чтобы заправить машину и освежиться. Когда я предложила поучаствовать в оплате бензина, они сделали вид, что не слышат. Мать семейства принесла гамбургеры и кофе, газировку и еще картошки фри и протянула мне завернутый в бумагу гамбургер, словно это была моя порция. Помимо тоника и протеиновых батончиков я планировала питаться только мороженым и яблочным пирогом в дешевых закусочных, в честь Керуака.
Я попыталась
— У тебя вид голодный. Ешь.
Так я второй раз в жизни попробовала мясо. Сначала я думала, что меня сейчас вырвет, но обнаружила, что, если жевать быстро, но тщательно, то терпеть можно. И на вкус оказалось неплохо.
После еды отец семейства запел. После каждой песни он объявлял ее название, специально для меня.
— Это была «Я видел свет», — пояснял он. Потом: — Это было «Полнолуние в Кентукки».
У него был высокий тенор, а дети подпевали в припевах. Когда он перестал петь, все, кроме него, снова заснули.
Рано утром они остановились на выезде из Флоренции, штат Южная Каролина, чтобы выпустить меня, и, похоже, им было по-настоящему жалко со мной расставаться.
— Теперь будь осторожна, — сказала женщина. — Остерегайся полицейских.
Я шагнула в холодное ясное утро. Над плоским, кукурузного цвета ландшафтом с пятнышками мотелей и бензоколонок вставало солнце. Лили изо всех сил махала мне в заднее окно удаляющейся машины. Я помахала в ответ.
Я больше никогда ее не увижу, подумалось мне. Отец был прав: люди все время уходят. Они появляются и исчезают из твоей жизни, словно тени.
На то, чтобы поймать следующую машину, у меня ушло больше часа, и в итоге проехала я всего пятнадцать миль. Целый день я медленно, короткими отрезками с большими перерывами, продвигалась на юг и начала понимать, насколько мне повезло с первыми попутчиками. Я твердила себе, что каждая миля приближает меня к маме, но романтика автостопа потускнела.
Помня совет той женщины, каждый раз при виде полицейской машины я ныряла в кусты на обочине. Никто из них не остановился.
Большинство из тех, кто меня подвозил, ездили на автомобилях старых моделей. Джипы-паркетники и грузовики пролетали мимо. Один джип, как танк, едва не переехал меня.
Близился вечер, темнело, а я торчала на выезде посреди неизвестности, прикидывая, где бы провести ночь. И тут рядом затормозила красивая красная машина (серебристые буковки у нее на боку складывались в слово «корвет»). Когда я открыла пассажирскую дверь, водитель спросил;
— А не слишком ли ты юна, чтобы гулять тут в одиночестве?
На вид тридцать с небольшим. Невысокий и мускулистый, с квадратным подбородком и сальными черными волосами. В очках-консервах. Зачем он напялил их ночью?
— Мне достаточно лет, — ответила я.
Но он колебался. Внутренний голос подсказывал мне, что лучше не садиться.
— Ну, ты едешь или как? — сказал он.
Час был поздний. Я устала. Хотя вид его мне не понравился, я села.
Он сказал, что направляется в Эшвилл.
— Годится?
— Конечно.
Я не расслышала, произнес он «Эшвилл» или «Нэшвилл». Впрочем, оба названия звучали по-южному.
Мужчина завел двигатель, и машина рванула с обочины на шоссе. Он включил радио, оттуда посыпался рэп. Слово «сука» попадалось через строчку. Я сосредоточенно терла руки. Они окоченели от холода, несмотря на перчатки, но я их не снимала ради иллюзии тепла.