index
Шрифт:
Мы вышли на стоянку такси: в снежной метели легко узнавались многочисленные “Волги”, но ближе стояли те самые новые “Москвичи”, что так не понравились Захару.
– Прокатимся?
– По его глазам было понятно, что он просто горит желанием провести натурные испытания флагмана отечественного автомобилестроения.
Сговорились с немолодым уже водителем, очень прилично лопотавшим на “русском” английском, за двадцать долларов добраться до Изотова - первый визит наметили к нему.
– Как агрегат?
– Спросил Захар, разместившийся на переднем
– Вот скажите мне, господа американцы, почему все, что у нас делается - все делается отвратительно?
– взбеленился вдруг таксист.
– Ведь дня не проходит, чтобы я что-то не менял в этом дырявом ведре! Он начал сыпаться еще на площадке в магазине! А стоит почти как “Волга”! Вот почему ваши “Форды” по двадцать лет не ломаются, а наши еще на конвейере хлам?
– Сардж, разве твой “Форд” ни разу не ломался?
– обратился ко мне Захар.
– Шутишь, Зак?
– в тон ему ответил я.
– Из автосервиса не вылезаю! То отзовут - неисправно крепление ремней безопасности, то тормозная система сбоит, то не заводится. Я бы с удовольствием поменял свой “торэс” на эту … как это называется, шеф?
– “Москвич”, будь он проклят!
– зло отозвался водитель.
– Не, ну так-то машина хорошая, салон удобный, чистый. Её бы до ума довести. Движок посильнее, гидроусилитель руля поставить. Знакомый привез из Польши “Трабант” немецкий - вот это убожество. А “Москвич” вполне можно было бы до ума довести. Только стоил бы он как хороший “Мерседес”, но “Мерседесом” при этом еще бы не стал. Так что имеем то, что имеем. Не “Трабант” и то хорошо.
– Всегда приходится выбирать между желаемым и возможным, - философски заметил Захар.
– Но любое дело состоит из множества маленьких шагов. И если их не делать, то ничего и не сделается. А вы где так научились разговаривать на английском?
– Я кандидат технических наук, бывший начальник лаборатории. СоюзДорНИИ, - с немалой гордостью пояснил таксист.
– В аспирантуре язык учил. Технический, в основном. Переводы там, статьи в ваших журналах.
– Почему русский ученый возит людей на такси?
– Это… Михаил Сергеевич нам хозрасчет и самоокупаемость внедряет повсеместно. А мы выкручиваемся, чтобы ноги не протянуть.
– Что такое хозрасчет и самоокупаемость?
– переспросил Захар.
– Это социализм с человеческим лицом, - непонятно ответил водитель. И добавил по-русски: - Будто раньше он был с рыбьим?!
– Не понял я, - повернулся ко мне Майцев.
– Семья у меня большая, приходится подрабатывать, - придумал оправдание таксист.
– Жене нужно шубу из соболя и кольцо с бриллиантом, сыну новую машину. Дочь замуж собралась, тоже нужно подарки купить. Понимаете, товарищи буржуины?
– Да-да, - покивал головой Захар.
– Сколько русский таксист должен ездить в Шереметьево и обратно, чтобы купить кольцо с бриллиантом в один карат?
– Да вот к вечеру уже и наберу нужную сумму, - усмехнулся водитель.
– В России очень дешево стоят бриллианты, Сардж, - сделал моментальный
– Если простой водитель за один день может приобрести жене кольцо с камнем. Давай-ка делать здесь алмазный бизнес?
– Не-не-не, - услышав его, отказался от своих слов водитель.
– Вы неверно меня поняли. Я целую неделю копил!
Понятно было, что хочется ему выглядеть достойно в наших глазах, а может быть, боялся проверки, но врал он достаточно неуклюже. Всем доволен, все нравится - со слышимым зубовным скрежетом почему-то. Три-четыре года назад люди были куда более искренни. Или мне так казалось?
Спустя час мы стояли перед дверью в квартиру Изотова.
Звонок отозвался знакомой трелью, но дверь в этот раз открыл сам Валентин Аркадьевич.
– Сережа? Захар? Что случилось?
– Добрый день, - мы поздоровались синхронно, словно давно репетировали приветствие.
– Ничего не случилось, приехали погостить, посмотреть, - успокоил пенсионера Захар.
– Проходите, хлопцы, - Изотов настороженно посторонился.
– Чай будете пить?
– С великим удовольствием, - опять вместе ответили мы.
– Ладно, тогда идемте на кухню, а то Юлька-то моя к родителям на Новый год уехала, так что я здесь один хозяйничаю, сервировать вам стол некому.
Часа через два, когда мы поведали Изотову о своих достижениях, наслушались текущих новостей и буквально под горлышко наполнились чаем, я, наконец, не выдержал:
– Валентин Аркадьевич, мы ведь не просто так приехали.
– Да понял я, - ответил Изотов.
– И в чем же дело?
– Помните наш разговор о том, какую экономику следовало бы развивать в России? В общем, у нас возникло несколько вопросов, которые не нашли очевидных решений.
– Нет мне покоя ни в старости, ни по смерти не будет, - посетовал Изотов.
– Так что там у вас?
Я посмотрел на Захара - он всегда лучше умел формулировать и понятнее объяснять.
– Самое сложное, пожалуй, это определить перспективность тех или иных разработок наших ученых. Если две лаборатории в институте работают над разными темами - какая из них более достойна нашего участия, если ни я, ни Серый в их темах вообще ничего не понимаем? Кого поддержать, а кого перенаправить на другое? Где взять технологическую базу для опытного производства? Конечно, Серый может что-то подсказать о тех направлениях, о которых что-то слышал…
– Стой-стой-стой, - замахал руками Изотов.
– Насколько я понял, вы не желаете выделять деньги на тупиковые исследования? Вам хочется, чтобы капиталы тратились с максимальной эффективностью? Чтобы вложенный доллар возвращался пятью?
– Ну, в общем, да, - согласился Захар.
– Первая трудность, наверное, в этом. Вот представьте: в стране десяток институтов, исследующих антибиотики. Где-то темы пересекаются, где-то взаимоисключаются, какие-то нужные вообще не поднимаются, а другие устарели еще позавчера, но до сих пор по ним ведутся исследования. Как быть?