Индейская страсть
Шрифт:
– Ты поможешь мне надеть рубашку?
– Куда это ты собрался?
– Прогуляюсь.
– Считаешь, тебе стоит выходить?
– Мне необходимо выйти из дома, Келли, – ответил метис. – Не могу я все время торчать тут как в клетке. Так ты поможешь мне или нет?
Коротко кивнув, она встала из-за стола и прошла за ним в комнату. Он бросил ей темно-серую рубаху, и Келли помогла ему просунуть руки в рукава, а потом застегнула пуговицы. Если бы сегодня они поженились, она, наверное, гораздо охотнее сейчас бы его раздевала, подумала Келли и почувствовала, как жарким огнем полыхнули щеки.
– Келли…
Она
Сердце ее бешено забилось, грудь наполнилась сладким томлением. Келли вдруг почувствовала, что странно ослабела, что ей стало тяжело дышать. Глаза Калеба были темно-серыми, словно грозовые тучи, но горели серебряным огнем, и это пламя, казалось, вот-вот поглотит ее.
– Сегодня мы должны были пожениться, Келли, – хрипло произнес он тихим низким голосом.
– Я помню.
Он склонился к ней, здоровой рукой обхватил за талию и притянул к себе.
– Только один поцелуй, – прошептал он.
Не в состоянии противиться бархату его голоса и жару глаз, она прильнула к нему. Ресницы сомкнулись, губы соединились с его губами. Она почувствовала вкус кофе, вкус сладости и горечи и, обхватив руками шею Калеба, растаяла в его объятиях. Калеб тихо застонал; желание переполняло его, призывая взять ее прямо сейчас, немедленно. На мгновение пришла мысль, что зря он не уничтожил ту злосчастную приписку к завещанию прежде, чем она смогла ее обнаружить. Как все было бы просто! Они бы поженились, и она никогда ничего бы не узнала. Но он, как дурак, несмотря на дурное предчувствие, взял завещание с собой в город, дабы узнать, имеет ли оно еще силу. Хоуг заверил его, что имеет. Калеб подумал, что если бы скрыл правду от Келли, то вообще не было бы нужды жениться на Келли. Но… это было бы слишком низко – даже для него. К тому же он действительно хотел взять ее в жены, хотя и понимал, что вряд ли сможет ее убедить в этом теперь.
С ненасытной жадностью он завладел ее ртом и, упиваясь вкусом ее губ, увлек Келли к постели. Он хотел ее, жаждал ощущать под собой ее тело – нежное и страстное. И хотел, чтобы она стала его женой.
Поддерживая спину Келли рукой, он положил ее на матрас, затем опустился рядом, стараясь не обращать внимания на пронизывающую боль.
Под его нескончаемыми поцелуями Келли негромко застонала. Он прижал ее к себе; тела их сплелись. Она прильнула к нему, мягкая и гибкая. Господи, подумал Калеб, похоронить бы всю прошлую боль, весь застарелый гнев, все детские страхи, забыть о них, упиваясь сладостью этого тела, пережить бы то, что испанцы называют «маленькой смертью», – и вновь обрести себя в ее объятиях!
Келли отвечала на его поцелуи, слишком захваченная чудом, которое несли в себе его прикосновения, чтобы раздумывать, как следует, а как не следует ей сейчас поступать. Он целовал ее снова и снова, губы его пробуждали в памяти уже знакомое ей волшебство близости с мужчиной, в тех местах, которых нежно касался его горячий язык, вспыхивали все новые и новые огоньки. Его твердое, крепкое тело тесно прижималось к ней, а голос обволакивал плотным черным бархатом, когда он еле слышно произносил ее имя.
Келли напряглась, под ним, зная, что только он один может утолить сладкую боль. Боль эта делала ее слабой и заставляла жаждать чего-то неясного, но неизъяснимо прекрасного.
Она полностью погрузилась в бездну наслаждения, отдавшись чувствам, от которых так сладостно перехватывало дыхание. Его рука проникла в вырез ее платья, лаская нежные округлости груди. Келли задохнулась от блаженства, возбужденно затрепетала, чувства ее обострились, а все ее существо ждало, ждало…
Она открыла глаза и встретилась с его взглядом, жаждущим и горячим, – и вдруг где-то в глубине ее сознания зазвенел голос матери, убеждающий, что мужчина от женщины – если только женщина эта не является его законной женой, – хочет лишь одного…
Сегодня они должны были пожениться…
Он хочет отнять у нее ранчо…
Со сдавленным криком Келли вывернулась из его объятий и пулей вылетела из кровати.
– Нет! – закричала она, одергивая блузку и разглаживая складки юбки. – Ты больше не соблазнишь меня своими лживыми поцелуями!
– Келли, погоди…
– Нет, довольно! Я уезжаю на ранчо, на свое ранчо, и если ты вздумаешь преследовать меня, то я тебя пристрелю, так и знай!
– Черт побери, Келли, да ты послушай…
Но она уже исчезла. Секунду спустя он услышал, как хлопнула входная дверь.
Глава 23
Следующие две недели Калеб бесцельно бродил по дому, чересчур злой, чтобы заботиться о еде и питье, и нервы его ныли от неудовлетворенного желания. Он слишком много потреблял спиртного, пытаясь заглушить воспоминания о Келли, и слишком мало спал. Все мысли его были заняты этой чудесной девушкой, но вместе с тем он ежесекундно проклинал день, когда впервые встретил ее. И… всем своим существом желал, чтобы она вновь была рядом…
Он выдержал последний визит врача, нетерпеливо кивнув в ответ на его предписание отдохнуть хотя бы еще одну недельку.
Итак, размышлял он, снова принявшись бродить по дому, как только доктор ушел, Келли полагает, что он достоин презрения, потому что не рассказал ей про завещание. Что ж, у нее не останется никаких сомнений после того, как он наведается в банк.
Джордж Уэбстер оказался маленьким пухлым человеком с проницательными голубыми глазками и копной вьющихся каштановых волос. Он предложил Калебу сесть, вежливо поинтересовался состоянием его здоровья и откинулся на спинку стула в ожидании, пока Калеб объяснит цель своего визита.
Метис быстро перешел к сути дела:
– В вашем банке находится закладная на «Рокинг-С». Я хотел бы знать, за какую сумму я смогу ее выкупить.
– Если не ошибаюсь, ссуда составляла пять тысяч долларов, – ответил Уэбстер. – Однако, как я понимаю, вы больше не являетесь владельцем ранчо.
– Верно, но новый владелец сейчас не в состоянии выкупить его, а я не хочу, чтобы банк отказал в этом ему позже из-за просрочки.
– Понятно.
– Правда, есть еще одна проблема. У меня сейчас нет пяти тысяч наличными, поэтому мне хотелось бы занять эти деньги под обеспечение городской усадьбы Страйкеров.