Индигирка
Шрифт:
– Отвечать будем?
– продолжил военный.
– Да будем, - кивнул Олег, и кашлянул, потирая горло.
– Что с голосом?
– Сорвал...
– Как?
– Кричал на птиц.
Военный подозрительно прищурился, и, выдержав долгую паузу, спросил:
– Каких птиц?
– Инфицированных...
– протянул Олег, невольно вспомнив последнюю атаку стада, и то, как червивая тварь рвала когтями лицо бедного охранника на периметре...
– Когда?
– Когда последний раз стадо атаковало, дней пять назад...
– ответил Соколов и, вспомнив, что с этого момента
– Так ты, все-таки, кто?
– повторил вопрос военный.
– Инженер-учетчик.
– Инженер-учетчик? И что ты здесь делаешь?
– Жду БТР.
Во взгляде вояки промелькнул мыслительный процесс.
– Какой БТР?
– Большой, зеленый, с колесами, - шутливо ответил Олег.
– Ты что, лять, остряк?
– военный явно разозлился, и, сделав шаг назад, добавил.
– Отойдите от оружия...
И тут, Соколов абсолютно точно узнал эту интонацию. Она была присуща всем людям, которые считали что служебные обязанности, которыми они наделены, на самом деле делают их какими-то особенными и дают власть над другими. Над простой "чернью"... У военных же такие интонации прослеживались намного реже, по крайней мере, у рядового состава. Это сильно заинтересовало Соколова и навело его на одну мысль... Он решил проверить свою догадку относительно военного и спокойно вылез из-под сваренного купола "Утеса".
– Какой БТР ты ждешь? С какой целью?
– повторил боец свой вопрос, придвинувшись к Соколову чуть ближе, чем следовало для нормального общения, и как бы нависая над ним своей могучей фигурой в бронекостюме. Все это было сделано для того, чтобы заставить человека нервничать, чувствовать себя некомфортно, допустить какую-нибудь ошибку, или пойти на неоправданную грубость. Если Олега не подводили его догадки, то их специально учили так себя вести. Но было одно "но"... Это была Индигирка... Здесь многое работало по-другому. Если вообще работало.
– Жду БТР, который повезет нас далеко-далеко в лес, - улыбнулся Олег.
– Распоряжение коменданта шахты.
– Где оно?
– Что?
– Распоряжение, - военный смотрел прямо в глаза Соколову, но тот спокойно выдерживал его взгляд.
– У меня его нет.
– А где оно?
– Глеб привезет. Наверное.
– Кто такой Глеб?
– Слушай, если я скажу, кто такой Глеб, как это повлияет на наш дальнейший разговор? Ты задашь на десять вопросов меньше?
– и чтобы окончательно расшатать моральные устои вояки, Соколов очень мило улыбнулся, обнажая свои пожелтевшие от местной воды и протеиновой смеси, зубы.
Узкие глаза бойца удивленно расширились. Он явно такого не ожидал, и Соколов решил добить "инертность мышления" бедняги. Причем сделать это с таким видом, будто он и, правда, ничего не понимающий дурачок.
– Слушай, а ты до армии полицаем был?
– спросил он с самой наивной интонацией, которую только смог выдать.
– В государственной инспекции аэропутей, служил, наверное?
На лице вояки промелькнула борьба каких-то внутренних мыслей, он, было, открыл рот, чтобы ответить, но Олег продолжил:
– Если работал, скажи, вас же специально учат всякие глупые вопросы задавать? Ну, скажем, посадили аэромобиль
– Олег говорил очень быстро, не давая собеседнику вставить лишнего слова.
– Мне вот всегда было интересно: ну не насрано ли вам, у кого в гостях я задержался? Проверил документы, убедился, что все хорошо, и все - счастливого пути! Зачем вот все эти вопросы?
Олег сделал паузу, чтобы вдохнуть воздуха. Военный поднял было руку, собираясь прервать поток его слов, но тут Соколов радостно воскликнул, изображая пришедшее в голову откровение.
– А! Я понял! Вы так проверяете, растеряется человек или нет. Вдруг троить начнет. Или разозлится, например... А если что-то скрывает или волнуется, эти ваши тупые вопросы его выведут из себя, и он что-то не так сделает, и вы его раз! И поймали подлеца на чем-нибудь противозаконном! Правильно же я говорю?
– и Соколов победоносно уставился на вояку, чувствуя себя народным героем, морально отомстившим за все пережитое унижение...
– Вы тут все такие отмороженные?
– спросил военный, преодолев секундное замешательство.
– А ты поживи тут полгода, такой же будешь!..
– засмеялся Олег, и, так и не получив ответ на свой вопрос, повторил его еще раз.
– Ну, так как, полицай или нет? Уж больно повадки знакомые...
– Во-первых, ты мне это народное "полицай" брось. Господин полицейский, без всяких производных... Во-вторых, тебе это зачем?
– вернулся к своему подозрительному тону военный. Похоже было, что вопрос явно поставил его в тупик. И он не хочет отвечать на него по какой-то своей причине.
– Да если честно - незачем. Просто думал, что в полицию берут либо вместо, либо после армии, а не наоборот...
И Соколоввыжидающе уставился на своего собеседника. Он был абсолютно уверен, что перед ним бывший полицейский. Сколько Олег себя помнил, на улице их всегда называли "полицаями" или "мусорами". В принципе Соколов, в отличие от большинства своих сверстников имел небольшое представление, откуда взялись оба этих жаргонизма. Один - память о войне почти трехсотлетней давности, другой - напоминание о реформе МВД в конце двадцатого века.
Вояка-полицай был явно взбешен. Олег мысленно улыбался, видя, как обиженно припухают губы его собеседника. "Да, - подумал Соколов, - точно, ты же полицейский. Что, "инертность мышления" не позволяет признать, что тут это ничего не значит? Понимаю тебя, понимаю... Была власть над людьми, пусть и маленькая, но власть. И нет ее. Печально. Но у тебя свое начальство, у меня свое, так что иди лесом, сержант Петя, сержант Вася..."
Соколов довольно улыбнулся, понимая, что такое откровенно "дерзкое" и не приемлемое обращение с военным сейчас тешит его давнишние подростковые обиды наорганы правопорядка... И хоть это не могло вернуть все те мелочи, "изъятые" из его карманов патрулями на улицах родного Земногорска, сама возможность дерзить в лицо и назвать полицая - полицаем, приятно согревала душу.