Индигирка
Шрифт:
Все хотели поскорее убраться с этой чертовой планеты, и перспектива просидеть две местных недели без еды вряд ли могла поспособствовать спокойному ожиданию. Если охрана и сотрудники компании еще, скорее всего, смогут как-то это пережить, то вот работяги точно такого не потерпят, и устроят бунт.
Соколов посмотрел на Казюку. Было интересно наблюдать за тем, как комендант уже шестой день подавляет свое бешенство, и пытается обуздать ситуацию, которая стремительно выходит у него из-под контроля. А для Сергея Васильевича, с его "инертностью мышления",
– В общем, Соколов, ты поедешь на восьмерку.
Олег невольно открыл рот от удивления.
Шахта номер восемь, или попросту восьмерка, была расположена в доброй сотне километров севернее лагеря. К тому же, ее закрыли задолго до прибытия Соколова и всей тысячи человек его контракта. Он вообще ее в глаза не видел, знал только по отметке на электронной карте, что такая есть, спрятанная где-то среди густого леса.
– Так она же уже все, закрыта сто лет назад, - медленно произнес Олег, пытаясь понять, что задумал комендант.
– Не умничай, Соколов. Ты же все протоколы управления не знаешь...
– злобно зашептал Казюка, явно недовольный тем, что приходится слишком многое пояснять.
– На каждой шахте оставляют резервный запас питания. Как правило, это то, что долго не портится, и попросту не успели съесть. Тот же порошковый протеин, с красителями. Ему лет двадцать нихрена не сделается. Или ты что думал, что его назад в прыгуна грузят, и домой везут?!
Соколов пожал плечами.
– Вот именно. Так что давай, собирайся, иди, поешь, возьми что надо и к воротам. Через пятнадцать минут там будет БТР ждать.
– Сто километров по лесу...
– начал прикидывать в уме Соколов.
– Если даже километров пять-десять в час мы на бэтээре будем пробиваться, на это уйдет день целиком...
– Я тебе смены закрою, - буркнул Казюка.
– Поставлю еще плюсом чрезвычайные часы. Один к одному. Один чрезвычайный, за каждый час, что у вас уйдет на дорогу туда, обратно, плюс там... Главное выгребите оттуда все, что пригодно для питания, и везите сюда.
Несмотря на явную опасность предложенной затеи, Соколов не смог сдержать довольной улыбки. Чрезвычайные часы означали утроенную оплату, плюсом к оговоренной в контракте сумме.
"Здорово!
– подумал он.
– Еще больше денег, еще ближе цель!.. Ты только учти, что это очень опасно, как насчет оправданного риска?.. Ну, ради тройной оплаты можно попробовать. Если земные сутки провозимся, то по деньгам весьма неплохо получится..."
– Кто еще поедет?
– перестав улыбаться, деловито спросил Соколов и сел на кровати, поставив ноги на холодный пол.
– Серег, давай я рвану, а? Ну что мне тут делать? Вертушка накрылась, летать не на чем... А так я прослежу за ними, чтоб не натворили ничего. Давай, тоска зеленая в лагере сидеть. Ну, давай, я тоже поеду, - начал настырно, и, судя по всему, уже не первый раз, напрашиваться Маслов.
– Делать нечего, иди к Китайцам, подолби породу, - отрезал Казюка.
Маслов гневно блеснул на него
"Хитрый ты...
– подумал Олег.
– Тоже хочешь себе чрезвычайные закрыть? Ничего, обойдешься, и так нихрена не делаешь..."
– Ну, все, Соколов, давай обувайся, дело не ждет. Ты поедешь как инженер-учетчик, будешь замки открывать, если что, по необходимости, генераторы запустишь. Еще Глеб Самойлов поедет. Вояки двух своих дадут для обеспечения безопасности, плюс Володька Ухо водителем пойдет. Впятером справитесь. Все понятно, вопросы есть?
– Вопросов нет, понятно все, - ответил Олег и вытащил ботинки из-под койки.
– И это, - уже почти вплотную приблизившись к нему, произнес Казюка, - вояки про наши проблемы с крысами не в курсе. Вы отправляетесь для стандартной проверки центра связи, того как он перезимовал, и все такое. Еду, по личной инициативе заберете, так сказать... Я Глебу допуск оформил уже. Лишний раз вообще рот не открывай, понял?
Соколов согласно кивнул.
– Вот и славно, - и с этими словами Казюка поднялся со стула ивышел из ячейки. Маслов последовал за ним, напоследок смерив обувающегося Олега завистливым взглядом.
Соколов никак на это не отреагировал. Со временем он приучил себя просто эмоционально блокироваться от всех, кто был ему неинтересен и бесполезен. Исключением служил разве что Сергей Васильевич, так как с ним приходилось решать множество рабочих вопросов.
"Любопытно, - подумал парень, зашнуровывая ботинки, - почему Казюкан обратился именно ко мне? И почему к Глебу? Володька Ухо, это понятно, он человек смурной, вопросов лишних не задает, а после того как ему ухо подрали еще и глухой на одну сторону. Зато водила он и, правда, классный, где угодно БТР протащит...
Видать сильно все-таки Василичу эта ситуация на мозги давит... С другой стороны, дело опасное, можно ведь до восьмерки и не доехать попросту. А тебя он давно не переваривает. Вот тебе и ответ, почему ты едешь, а не тот же Маслов..."
Олег хмыкнул, соглашаясь со своим умозаключением, и достал из-под подушки ПМ. Немного покрутив его в руках, придумывая, куда бы его приспособить без использования кобуры, он просто засунул его в карман брюк. Затем быстро надел разгрузку, закинул на плечо "Калашников", отключил настольную лампочку и, поправив шапочку так, чтобы она лучше закрывала уши, вышел из барака.
На улице начинало светать. Со стороны шахты, как всегда, долетал оживленный шум, у рабочих китайцев как раз начиналась пересменка. От утреннего холода Олега пробрал мерзкий озноб. Он невольно зевнул и тихо проматерился, поправляя теплую одежду под своим камуфляжем, в которой он и ходил, и спал и работал уже несколько дней подряд. Конечно, было бы не лишним помыться и переодеться, но Соколов не хотел тратить на это время. К тому же перспектива оказаться разгоряченным и чистым на морозном воздухе, толком не обсохнув, его нисколько не воодушевляла.