Индиго

Джойс Грэм

— Если она такая сумасшедшая, почему у тебя тоже такой чулан?

— Было время, когда я верила всему, что он говорил. Просто руки не дошли убрать там все.

— Как это работает?

— Это не работает.

— А как должно было бы работать?

— Почитай его книгу, если действительно хочешь знать. Ты нашел наголовное устройство?

Натали опять переменила тему. Разговор с ней слишком часто походил на скачки по пересеченной местности.

— Нет.

— Подожди здесь. Оно, наверно, где-нибудь в чулане тумана.

Она вышла в холл, и Джек услышал, как открылась

дверь под лестницей. Вскоре она вернулась с нелепо выглядящим устройством. Это был шлем, представлявший собой каркас из легкого металла и кожаных ремешков, к которому были прикреплены металлические трубки, зеркальца и стеклянные линзы разной конфигурации.

— Примерь.

Джек с сомнением смотрел на шлем — в нем чувствовалось что-то средневековое, зловещее. Кожаные ремешки были жесткие и пахли как новые.

— Сперва скажи, что это такое.

— Обыкновенный оптический шлем Страттона, — ответила она, попутно распуская ремешки. — Поворачивает ваше поле зрения на сто восемьдесят градусов, меняет левую и правую стороны и верх делает низом. Настоящий мозговорот.

Она протянула шлем Джеку, словно это был кусок арбуза: мол, попробуй. Велела закрыть глаза, пока она закрепляет его на голове. Туго затянула ремешки у него под подбородком и сзади на шее, защемив кожу. Шлем был тяжелый, так что голову тянуло вниз. Потом Натали разрешила ему открыть глаза. Увиденное поразило его. Он подвигал головой влево и вправо, вверх и вниз и начал глотать ртом воздух. Поднял руки, чтобы стащить шлем, но не смог найти головы.

— Не паникуй. Сделай глубокий вдох. Не пытайся снять его.

Джек потерял ориентацию. Он еще раз попытался схватить шлем и опять промахнулся. Он видел свои руки, яростно мечущиеся, как крылья, сверху, вместо того чтобы быть внизу. Стоило немного наклонить голову, и все начинало беспорядочно скользить в разные стороны. Он двинул правой рукой, но увидел взмах слева.

— Освободи меня, Натали!

— Попробуй следующее. Положи руки туда, где, как тебе кажется, у тебя пах. — Джек попытался медленно опустить руки к талии, но почувствовал, как вместо талии ладони коснулись шлема. Натали засмеялась. — Нет. Начни думать своим концом!

— Освободи меня от этой штуки! С меня хватит!

Он почувствовал, как прикасаются к ушам ее тонкие пальцы, расстегивая ремешки. Наконец, к его большому облегчению, голова освободилась от шлема. Он, моргая, смотрел на комнату, принявшую нормальный вид. Было жарко и поташнивало.

— Мне нужно выпить.

— Первоначальная тошнота, — сказала Натали, кладя шлем на пол и наливая ему вина, — быстро проходит, и через несколько часов привыкаешь к тому, что видишь.

— Ну конечно! Кто станет напяливать эту мозгодробилку на несколько часов?!

— Твой отец проверял. Он обнаружил, что, если поносить его неделю, начинает казаться, будто так все и должно быть. А после нескольких недель привыкаешь окончательно.

— После нескольких недель! Но это бессмысленно.

— Твой отец никогда не делал ничего бессмысленного. Этот опыт демонстрирует, насколько пластична природа человека. Можно изменить саму основу нашего восприятия,

и мы будем способны существовать нормально.

— Не могу представить, чтобы он носил такое несколько недель.

— А я и не говорила, что он носил. На то у него были другие дураки.

— Кто-нибудь из тех молодых художников?

Она грустно кивнула. Взгляд ее стал отрешенным, словно она что-то вспомнила.

— Мне тяжело говорить об этом. Давай поговорим о тебе?

Но он скоро исчерпал обычные полицейские анекдоты и замолчал. Она, как охотница, наблюдала за ним. Хотя Натали томно раскинулась на кушетке, лениво выставив бедра, она внимательно ловила каждое его слово. Спросила, что он сделал в жизни самое плохое, и он ответил:

— Солгал, что человек коснулся предписания, хотя он этого не делал.

— Не понимаю.

Он объяснил ей проблему с Бёртлсом. Она не давала ему замолчать, расспрашивала о Луизе, и хотя Джек отвечал односложно, ничто не проходило мимо ее внимания. Она зевала с равнодушным видом, но он знал: она следит за ним. Этот ее странно туманный взгляд. Тревожащий прищур сладострастных глаз, в которых вспыхивали и гасли желтые волчьи искры.

Луиза вернулась задолго до полуночи. Она привела с собой Альфредо; оба были радостно возбуждены после удавшегося обеда. Последовало смущенное знакомство: Джек представил Луизу и Натали друг другу, потом Луиза представила Альфредо Джеку, хотя они уже мельком виделись. В общей неразберихе Натали и Альфредо пришлось знакомиться самим. Они представились друг другу по-итальянски, обменявшись обычными приветствиями, и, пока все рассаживались, продолжали любезный, как сначала показалось, разговор.

— Хорошо провели время? — спросил Джек Луизу, перекрывая сладкозвучные итальянские любезности.

— Потрясающе. Он так мил. Так это?..

— Да, она.

— Еще не видел ее татуировку?

— Нет.

— Не воспользоваться такой возможностью! Какой же ты тюфяк.

— Увы.

Он смотрел ей в глаза чуть дольше, чем позволяли приличия; потом оба обратили внимание, что тон, каким разговаривала другая пара, изменился. Натали нападала, Альфредо отвечал раздраженно. Поняв, что Луиза и Джек прислушиваются к их разговору, они замолчали. Повисла неловкая пауза, во время которой казалось, что комната опасно раскачивается.

— Так что вы ели? — спросил Джек.

Альфредо снова стал сплошное очарование. Его английский был безупречен.

— Я повел Луизу в самый мой любимый ресторан в Риме. На виа ди Монте Тестаччьо. Туда, где настоящая cucina romana [15] Тебе понравилось, Луиза?

— Что между вами произошло? — обратилась Луиза к Натали.

Та сидела, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, и смотрела в окно. Нижняя губа была выпячена.

— Я пытался заставить Луизу попробовать «салат из копыт» и «сладкое мясо» в белом вине, — рассмеялся Альфредо.

15

Римская кухня