Индиго
Шрифт:
Джек обвел взглядом стены: клубы цвета, все на грани синего и фиолетового, и поверх — закручивающиеся надписи. Чуть ли не каждый дюйм покрыт ими. Одни невозможно разобрать, не подойдя вплотную; другие — в фут высотой:
Это Берлога Волка
Билли испуганно таращил глаза.
— Думаю, лучше мне самой представить вас друг другу, ребята, — сказала Луиза, безуспешно стараясь взять небрежный тон.
— Думаю, лучше тебе самой. — ответил человек.
Он пытался рассмотреть Джека, но никак не мог встретиться с ним взглядом. Его глаза все время странно двигались, то и дело нацеливаясь
Невидимый Но Присутствующий
Джек догадался, кто это, раньше, чем Луиза сказала:
— Джек, это Ник, отец Билли. Ник, это мой брат Джек. Не хочешь предложить нам сесть?
— Да, усаживайтесь.
Ник Чедберн. Пропавший художник. Еще один беглый папаша, каких не счесть в мире. Чедберн не решался по-американски обменяться рукопожатием, Джек тоже не горел желанием первым протягивать руку. Он много раз видел такую картину, и сейчас его больше интересовал драный диван позади: нет ли там шприца?
— Ты привела копа, — фыркнул Чедберн. — Он ищет шприцы.
Джек перевернул подушку на диване.
— Не хочу, чтобы ребенок сел на иглу, понимаешь, о чем я?
— Я обо всем позаботился до вашего прихода. Так ты, значит, коп.
— Уже нет. Ты очень проницателен.
Чедберн проглотил смех — что-то среднее между хихиканьем и хрипом в бронхах.
— Проницателен. Можно и так сказать. Я вижу многое из того, что другие не видят. Возьмем тебя, к примеру. Ты ненавидишь наркоманов, но могу поспорить на двадцатку, что сейчас у тебя в кармане кварта виски. Можешь не отвечать. Я это знаю. У тебя все на лице написано, пижон. — Чедберн, показывая, провел пальцем по своим щекам и под глазами. — Здесь. И здесь. И здесь. Ты тонешь в спиртном.
Индиго есть Индиго нет
— Ты меня насквозь видишь, так, да?
— Я знаю тебя, пижон. Знаю, кто ты такой.
Джек в ответ внимательно посмотрел на него.
Опять Чедберн почему-то показался ему знакомым,
но он отмахнулся от этой мысли: быть такого не может. Тут Луиза, которой не нравилось, как складывается встреча, сказала:
— Это с Ником я разговаривала прошлым вечером, Джек. Ему в последнее время приходится туго. Он благодарен тебе за деньги.
Чедберн смягчился, наклонился к Билли. Потрепал по щеке. Билли удивленно посмотрел на него.
— Как мой малыш поживает?
— Он просто молодчина, Ник. Ходит и говорит; ну, говорит иногда. Сейчас он немножко не в себе, слишком много впечатлений. Ник, ты обещал, что расскажешь Джеку о Натали Ширер.
Глаза у Чедберна потухли.
— Конечно. Можешь сесть. — сказал он Джеку. — Не уколешь задницу. Можно его подержать?
— Подержи, — согласилась Луиза. — Если станет брыкаться, я возьму его.
Билли перешел на руки к отцу, глядя блестящими синими глазами на его желтушное лицо. Казалось, он был доволен. Чедберн глянул на Джека и снова с присвистом рассмеялся.
— Посмотри на своего братца-копа. Он ревнует ко мне. Это чудесно. Просто чудесно.
Джек не мог этого отрицать. Он тревожился за Билли, перекочевавшего на руки отцу-наркоману, но сказал:
— Перейдем к Натали Ширер.
Чедберн улыбнулся во весь рот. Его серые зубы были в кошмарном состоянии. Он закурил, решительно захлопнул крышку зажигалки и начал:
— Натали была одной из тех, кто чересчур легко поддается внушению,
Надписи на стене неудержимо притягивали к себе взгляд Джека. Вдобавок там был еще перечень столбиком:
Насыщенность Яркость
Тон
Оттенок
Нюанс
Черный Свет
Белая Смерть
— Ты должен был входить в узкий круг избран — ных. Вокруг него собиралось много молодежи — все серьезные молодые художники. Если ты был одним из его любимцев, это открывало перед тобой все двери. Все становилось возможным: выставки, связи, известность, доступ в свет, путешествия. Он обладал огромным влиянием… Но нужно было входить в круг избранных. Если ты не входил в него, то можно было весело проводить время у него дома, но ты не знал, чего ждать: тебя приглашали, а через неделю, случалось, ты лишался его расположения. Одних вдруг выставляли на улицу, и неведомо за какие грехи; другие были умней и получили все сполна. Я был умным и получил сполна. Натали тоже, и Анна Мария.
— Это девушка, которая покончила с собой в Риме? — спросил Джек.
Чедберн раздраженно загасил окурок.
— Она и я были посвященными. Запомни это. Мы любили друг друга. Но старик встал нам поперек дороги. Ему доставляло удовольствие сводить людей, а потом вбивать между ними клин. Потом он сказал мне, что даже удивился, насколько это легко. Каково? Я даже не понял, что, признаваясь мне, он делал то же самое со мной. Как можно быть этаким дураком? Но таков был его метод. Ты ничего не замечал. А я тогда был зеленым. Ничего не понимал.
Цвет
Свет
Облако
Туман
Тьма
Индиго
Пустота
— Так он поссорил тебя с Анной Марией?
Чедберн покачал головой.
— Это было до нее. Тогда я якшался с Натали Ширер. Натали была со стариком, но он познакомил нас и всячески способствовал тому, чтобы мы больше времени проводили вместе. Взял нас с собой в Рим. Дал мне денег, чтобы я тратил на нее. Натали и не подозревала, что он хочет сбыть ее мне. Потом он познакомил нас с Анной Марией Аккурсо. Итальянской красоткой. Неотразимой. Нас с ней тянуло друг к другу, все это видели. Только одного не видели — что старик сам положил на нее глаз; так что он вернулся в Чикаго, взяв меня с собой и оставив Анну Марию и Натали в Риме. Деньги-то были его, понимаешь, то есть он держал на коротком поводке любого, где бы тот ни находился… Тогда-то он и познакомил меня с Луизой. Я еще этого не понял, но меня умело отводили от Анны Марии, поскольку больше нельзя было надеяться, что я увлекусь Натали. Он сделал удачный выбор. Луиза как раз переживала нелегкие времена, и мы с ней поладили.