Индия: беспредельная мудрость
Шрифт:
Илл. 110. Индийская национальная кухня. Самая популярная в Индии еда – рис с различными приправами
Но рис даже в некоторых рисоводческих районах доступен не всем слоям населения, и потому беднейшие из них довольствуются зерновыми более дешевых сортов: просом, сорго, ячменем, кукурузой. Северяне нередко заменяют рис чапати – пресными пшеничными лепешками. Они вкусны только в горячем виде, а остыв, превращаются в жесткие куски теста. Индийцы едят чапати, макая их в острую приправу из овощей, мяса или рыбы. Мучные изделия в виде лепешек вообще очень популярны, так же как и каши из муки или целого и дробленого зерна.
Рис, как и другие зерновые продукты, бесспорно, вкусен и полезен, но, пожалуй, основным источником растительных белков в индийской кухне являются все же бобовые: грам, фасоль, бобы, чечевица, зеленый горошек и другие. Все они известны под обобщающим названием «дал». Далом называют и похлебку-подливу из бобовых, в которую добавляют пряности, зелень и овощи. Главный же источник животных белков – молоко и молочные продукты, а в некоторых районах – мясо и различные блюда из него. Верблюжье, козье, буйволиное, коровье молоко употребляют свежим и делают из него разнообразные продукты: пахтанье, творог и др. Сыры в Индии не популярны; их изготавливают только в Кашмире и главным образом на экспорт.
Что же касается пресловутого индийского вегетарианства, то о нем следует сказать особо. В древности, точнее, в добуддийские времена, то есть до V в. до н. э., вегетарианцев в Индии, по всей вероятности, было мало или даже не было вообще. Для больших ведийских и брахманских ритуалов жертвоприношения закалывали животных и съедали их мясо, поднеся его сначала многочисленным богам. Начало вегетарианству в государственном масштабе примерно в III в. до н. э. положил император Ашока, принявший буддизм. Он запретил убийство многих животных и поощрял вегетарианство, воодушевляя подданных личным примером. Но, судя по некоторым дошедшим до нас источникам, этот пример не все сочли достойным подражания. Так, в уже цитированной «Артхашастре» говорится об употреблении мяса как о совершенно обычном явлении. Более того, в ней излагаются правила содержания боен и хранения мяса. С распространением же буддизма и особенно джайнизма, провозглашавшими принцип ахимсы – ненасилия и непричинения вреда всему живому, вегетарианство стало распространяться все больше. Но и тогда многие воинские сословия продолжали охотиться и есть мясо, а тантристы и вовсе не прекращали ритуальную практику его употребления. И сейчас строгих вегетарианцев можно встретить в основном среди представителей высших каст: они не едят не только мясо и рыбу, но даже и яйца; на все же остальное население Индостана жесткие вегетарианские запреты не распространяются, а некоторые медицинские тексты даже рекомендуют умеренное употребление мяса и алкоголя в лечебных целях.
Таким
Следующие необходимые части правильно питающегося человека, по «Артхашастре», – овощи и масло. В зависимости от климатических условий в разных районах Индостана преобладает тот или иной набор овощей, но чаще всего повсеместно едят свеклу, капусту, морковь, огурцы, помидоры, баклажаны, репу, чеснок, лук. Их едят свежими, вареными, тушеными, жареными, маринованными. Прочно вошел в индийский рацион картофель, сравнительно недавно внедренный миссионерами.
Излюбленным жиром для приготовления пищи сейчас, как и в древности, было топленое масло: на нем жарили и им же щедро поливали приготовленные блюда; подносили его не только людям, но и богам. Оно и сейчас остается важной частью в брахманских обрядах, так что в некоторых районах специально разводят определенные породы молочного скота.
Большая часть населения в подавляющем большинстве районов животные жиры употребляет реже, чем растительные, и в малых количествах. Среди последних преобладают масло земляного ореха, горчичное, рапсовое, кунжутное, хлопковое, льняное. Иногда берут смешанные составы, добавляя к дорогим масличным семенам более дешевые сорта. Используют и косточковые масла – абрикосовое, из плодов махуа, касума или сафлоры.
Последняя составляющая в рационе правильно питающегося индийца – пряности. И хотя по весу и объему их доля незначительна – всего лишь 1/64 прастхи, значение их первостепенно, так что они заслуживают особого разговора.
Практически у каждого человека, впервые попробовавшего индийскую пищу и испытавшего ощущение пожара во рту, возникает вопрос: «Как это можно есть?» Сами же индийцы поедают огненные пряности в больших количествах и с явным удовольствием, а пожар во рту заливают чаще всего простоквашей. Собственно, огромное разнообразие и изобилие приправ, специй и пряностей и составляет главный секрет и своеобразие индийской кухни. И хотя их пищевая ценность невелика, именно они являются «душой» традиционной кухни и важнейшим инструментом для ее создания, а создать правильно блюдо – задача не менее трудная и доступная, чем хорошо исполнить музыкальную пьесу, сыграть спектакль или спеть песню.
Некоторые из пряностей используют в свежем виде – кориандр, мяту, базилик; другие в высушенном и измельченном; из разных пряностей делают разнообразные смеси. В каждом районе – свой традиционный набор пряных специй, но самая распространенная во всей Индии смесь – карри. Она включает в себя несколько главных ингредиентов: порошок из отваренных и высушенных корней куркумы (Curcuma longa), семена кориандра и порошок из жгучих сортов красного перца чили (Capsicum annum) или кайенского перца (Capsicum fastigiatum), семена фенугрека (Trigonella foenum graecum). Добавляют также ажгон (по-персидски зира) или индийский тмин, порошок черного перца, чеснока, имбирь, индийский шафран и асафетиду, а также гвоздику, кардамон, корицу и мускатный орех. Раньше хозяйки сами составляли и готовили смеси непосредственно перед приготовлением пищи, а теперь их можно купить готовыми. Смесь карри дала название целому ряду мясных, овощных и рыбных блюд с их участием: овощи, мясо или рыбу варят в воде, получается жидкое блюдо карри.
Другой распространенный набор пряностей – масала: смесь из порошка имбиря, кориандра, ажгона, куркумы. В прибрежных районах используют также свежую или сухую рыбу в сочетании с простоквашей. Блюда, в состав которых входит масала, носят то же название, что и сама смесь. Обычно готовят их так: в топленом масле обжаривают лук, добавляют смесь пряностей и только потом закладывают овощи и мясо; они получаются гуще, чем с карри.
Еще одна повсеместно распространенная смесь пряностей – чатни. В отличие от карри и масала, с которыми блюда готовят, чатни добавляют к уже готовой еде. Состав чатни может колебаться от самого простого набора из толченой соли и чили в соотношении 2:1, к которому иногда добавляют лук, до сложных наборов со многими компонентами. Большая часть сельского населения ест каши, лепешки и похлебки именно с таким чатни. Более сложные и изысканные варианты включают в себя также чеснок, мяту, зеленые плоды манго, ядра абрикосов или грецкие орехи; в некоторых районах добавляют сухую рыбу, креветки, высушенную мякоть абрикоса.
В качестве приправ употребляют также и маринады. Их делают чаще всего из недозрелых плодов манго, хлебного дерева, мелких лимонов. Из плодов манго, баклажанов и различных овощных смесей делают различные пикули, сдабривая их сахаром, кунжутным маслом, уксусом и пряностями.
Блюда из зерновых и бобовых, так же как овощные и фруктовые блюда, особым вкусовым разнообразием не отличаются, и для придания их вкусу приятных нюансов пряности совершенно необходимы. Ну а нейтральная основа, каковой в большинстве случаев является рис, точнее, рис и вода, – наилучший фон, позволяющий пряности в полной мере проявить свой вкус, а вкушающему пищу – оценить его.
Кроме того, пряности оказывают на организм человека сильное воздействие, поставляя необходимые эфирные масла, глюкозиды и другие важные компоненты. Нельзя забывать и о том, что они обладают сильным бактерицидным и консервирующим воздействием, что немаловажно в жарком климате. Истинный знаток пряностей, готовя блюдо, обязательно будет учитывать не только их вкус, но и общее психофизиологическое состояние человека. Он знает, что мускатный орех улучшает работу головного мозга, кардамон, семена лотоса, роза и шафран нормализуют деятельность сердца, корни лотоса – ног, а черный и кайенский перец – органов пищеварения. Известны и профессиональные пристрастия к определенным видам пряностей. Так, певцы больше всего любят тамаринд и перец чили, так как они улучшают дыхание.
Важный продукт питания, употребляемый наравне с другими, – индийские сласти. Их делают из молока и сахара, творога, муки, орехов, фруктов и других продуктов. Пьют чаще всего чай, добавляя в него молоко, имбирь, иногда сахар. Молоко по древним медицинским канонам считается не жидкостью, а твердой пищей, и потому его не пьют, а едят. Не возбраняется разумное использование вин и других алкогольных напитков под общим названием мадья; практика их изготовления восходит к древнейшим временам. Считается, что они дают удовлетворение уму и поддержку телу. Совершающий трапезу в чем-то подобен музыканту-импровизатору: он волен выбирать любые сочетания и аккорды, наслаждаясь кушаньем как виртуозной игрой.
Праздничная пища отличается от повседневной не только набором блюд, но и дополнительным священным ореолом, которым она окружена. Так, южноиндийские тамилы считают священным понгаль – рис, сваренный в молоке с пальмовым сахаром; он дал название и важнейшему празднику тамилов, Новому году. Приветствуя в этот день друг друга, они спрашивают: «Сварился?» – и слышат в ответ: «Да!»
Но набор основных продуктов питания и блюд, как и технологические приемы кулинарии и правила поведения во время трапезы, отнюдь не исчерпывают тему традиционной индийской пищи. Она имеет свою философию, духовные аспекты и мировоззренческие основы, укорененные в религиозных верованиях. Мы уже говорили о том, что ключевыми понятиями в индуизме, религии, которой придерживается подавляющее большинство населения Индии, являются дхарма – религиозный долг, правдивость жизни, артха – экономическое благосостояние, кама – постижение чувственной любви и мокша – освобождение от тягот бытия. К этим четырем главным целям жизни должен стремиться каждый индус, а основой для них всех является здоровье: если его нет, достичь этих целей невозможно. А правильное питание – это как раз то, что обеспечивает хорошее здоровье; таким образом, пища для индийца – первый и главный шаг в реализации главных жизненных ценностей.
В священных индуистских текстах – ведах, брахманах, упанишадах – можно найти немало любопытных рассуждений о природе пищи и ее влиянии на человека. Пища – это то, что выстраивает организм человека подобно тому, как стихии выстраивают все мироздание. В одной из упанишад в образах и терминах энергии-жара, ключевого для индийской культуры, весьма убедительно обосновывается тезис о том, что человек есть то, что он ест: «Красный образ огня – это образ жара, белый – воды, черный – пищи… Поглощенная пища разделяется на три части. Ее грубейшая часть становится калом, средняя – мясом, тончайшая – разумом. Выпитая вода разделяется на три части. Ее грубейшая часть становится мочой, средняя – кровью, тончайшая – дыханием. Поглощенный жар разделяется на три части. Его грубейшая часть становится костью, средняя – мозгом, тончайшая – речью».
По индийским воззрениям, преобразование светоносной энергии составляет суть всего существования, а сконцентрированную солнечную энергию содержат в себе пряности, которые в большинстве своем являются растениями; энергию их жизни, согласно мифам, контролируют божественные существа.
Обратимся еще раз к упанишадам: «Суть, или эссенция, всех вещей – земля. Суть земли – вода, суть воды – растения. Суть растений – человек». Таким образом, растения являются теми самыми вместилищами – осадхи, которые трансформируют солнечный свет, и не случайно именно они являются главными «инструментами», выстраивающими то или иное блюдо. Существуют сложные классификации пряных растений, в которых «тело» растений уподобляется человеческому организму, при этом каждая его часть соотносится еще и с определенной стихией – огнем, водой, землей, воздухом или эфиром. Вот почему приготовление пищи – процесс сложный, сродни космологическому: «тело» блюда должно быть собрано так искусно, чтобы не нарушать всеобщей гармонии мироздания и не вызвать диссонанса в человеческом организме. По этой же причине к индийской кулинарии приложимо важное для всей индийской культуры понятие раса – «вкус», «эссенция», «наслаждение», «эстетическое чувство». Известны шесть основных вкусов, раса: сладкое, кислое, соленое, жгучее, горькое и вяжущее; а также несколько привкусов, анураса, и каждый из них определенным образом воздействует на жизненное дыхание – прану.
Трансмутируясь в огне пищеварения, энергия пищи не только становится важной составляющей нашего тела; она может направляться и непосредственно к душе. Не случайно «Аюрведа», раздел «Атхарваведы», одной из четырех вед, уделяет вопросам питания огромное значение. Его принципы скрупулезно разработаны в зависимости от конституции человека и его психофизиологического состояния, в зависимости от сезона года и местности и т. п. По всем этим причинам еда в Индии, действительно, больше чем еда: она имеет отношение к душе, разуму и телу; правильно подобранная и приготовленная, она может оказаться лучшим лекарством не только для тела, но и для души, а неправильно приготовленная – ядом.«Брак есть поклонение невидимому свету»
В одном из писем жене А.С. Пушкин, возмущенный бесцеремонностью жандармов, просматривающих его переписку, писал: «Без политических свобод очень даже можно прожить. Но без неприкосновенности семьи жить решительно невозможно. Каторга не в пример лучше». Вероятно, высказывание поэта никоим образом не стоит понимать так, будто он противопоставлял политическую свободу семейному быту. Скорее всего, он имел в виду, что человек, не имеющий настоящего внутреннего круга семьи, никогда не станет полноценным гражданином, а следовательно, и о свободе говорить в этом случае бессмысленно. Не принижая политическую свободу, поэт указал на важнейшее условие ее существования.
В самом деле, семья и дом – необходимое пространство для доверительного общения, где можно постигать сложнейшую человеческую науку – быть вместе с другими и исполнить великую заповедь «Возлюби ближнего своего».
Совсем не случайно к теме семьи как сокровенной почвы нравственной жизни обращался и русский философ В.В. Розанов. Он писал: «Брак есть поклонение невидимому свету. Этот-то свет и побеждает смерть, не иносказательно, но фактом: где мое и женино в этом младенце? Мы – живы в нем, а через его нарождения – живы в бесконечности… Если есть свет, душа не темна и не скорбна в секунды брака – он правилен; замутнение его раньше и чутче всего сказывается расстройством его глубин. Искусство жить в семье заключается в вынесении, выбрасывании тотчас каждой соринки, которая в житейском быту со стороны попадает в нее или, по несчастию и греховности человеческой природы, зарождается в ней же (семье)».
Розанов считал, что именно жизнь в семье вернее всего направляет к чистой и незамутненной радости духа. Он писал: «Семья точно так же имеет для себя религию в христианстве, как и институт монашества; и если аскеты, как мы знаем, именуют себя „небесными человеками", „земными ангелами", то и многоплодный и заботливый отец, покорный родителям сын, целомудренная дочь, завтра вырастающая в целомудреннейшую жену, суть также образы небесных прообразов. Они не суть ослабевшие в грехе люди: они восходят в некоторую положительную святость, и только по иной, полярно противоположной Голгофе, скале „зла“ – „блага"».
Современники встретили недоуменным молчанием высказывания Розанова о священстве семьи, «семье как религии», о том, «что частная жизнь выше всего», о том, что «все религии пройдут, а это останется: просто сидеть на стуле и смотреть вдаль». За подобные высказывания этого умного и тонкого мыслителя, мечтавшего об обретении духовного здоровья через семью, даже упрекали в безнравственности.
В Индии такого бы не случилось: там испокон веков понимали непреходящую важность веры в духовные начала семейного уклада. Идея дома и семьи и у других народов мира – Россия в прежние времена тоже не была исключением – оплодотворяла культурные традиции во все времена. «Смерть семьи» (так называлась популярная на западе книга американского социолога Д. Купера) – беда нашей западной цивилизации: так она откликнулась на «смерть Бога» и на «убийство Бога человеком», провозглашенное Ф. Ницше. Словосочетание «таинство брака» воспринимается нами чаще всего лишь как устаревшее клише: вся современная массовая культура с ее развязным искусством и навязчивой публичностью глубоко враждебна духовным основам семейного бытия, и то, что некогда принадлежало таинству брака, становится ходовым товаром и массовым зрелищем.
Между тем именно семья и особое жизнепонимание, связанное с ней, – единственная настоящая альтернатива обесчеловечиванию человека в толпе, где все существуют порознь и во вражде друг с другом. С семьей связаны исконные, древнейшие и глубинные начала человеческого бытия, и именно она по определению связывает нас с прошлым, с традицией, с родовой силой жизни и хранит бесценный опыт интимного и гармоничного единения людей, которое только и может быть настоящей основой любого общества, и об этом в Индии никогда не забывали. Из этого отнюдь не следует, что нужно идеализировать традиционную индийскую семью в реальной истории. Нет, семейный уклад там вовсе не был свободен и от патриархального деспотизма, и от угнетенности женщин, и от ханжества и лицемерия, и от других неприятных сторон жизни. Но сущность семейственного миросозерцания определяли не они.
Ее определяла сакрализация семейно-социальных отношений, которая была одним из наиболее устойчивых феноменов в истории индийской культуры. Об этом уже говорилось в первой части книги, но здесь стоит осветить этот сюжет подробнее. Модель сакрализации брачных отношений отражена еще в древнейших канонических индуистских текстах, в гимнах «Ригведы» и «Атхарваведы», точнее, в архаических космологических свидетельствах ведийской мифологии, где сам космогонический акт представлен как сочетание Отца-Неба и Матери-Земли, «увлажненной плодом» и «пронзенной» супругом. Дождь в этом контексте – семя, оплодотворяющее землю. Эта мифологема в основном и определила ту роль, которая отводилась женщине в традиционном индуистском обществе и в семье, а именно роль кшетры, поля, по отношению к которому супруг выступал как кшетрин, владелец поля.
Илл. 111. Брачная церемония – главное событие в жизни каждого индийца
Мужскому и женскому началу во многих древних мифологиях отводится определяющая роль в творении мира, в его устройстве и функционировании. Как отмечал М. Элиаде, «идея самой жизни, проецированная на космос, сексуализирует его». Это так же неопровержимо, как и то, что космогонические мифы, мифы творения, являются в каждой древней традиции основными, базовыми, а во многих традиционных культурах – моделирующими широкую сферу поведения и отношений между полами в их физиологическом, эмоциональном и семейном отношениях, но не многие традиции так долго и бережно сохраняли эти древние устои, как индийская. Двойную перспективу, о которой говорилось выше, мирскую и сакральную, можно увидеть уже в характере и символике древнего свадебного гимна в «Ригведе», текст которого и сейчас исполняется в Индии на церемонии бракосочетания. В нем путь свадебного поезда Сурьи, дочери солнечного божества Савитара, и Сомы, отождествляемого также с месяцем, с образом небесного возлюбленного, соответствует пути солнца по небу, а отдельные свадебные аксессуары уподобляются элементам космоса:
Сома возлюбленным был,
Ашвины были сватами,
Когда Савитар отдал супругу
Сурью, согласную всей душой.
Дух ее был повозкой,
А небо было верхом повозки,
Два сверкающих были упряжными,
Когда ехала Сурья в дом супруга…
Позже эта модель была развита в брахманах, араньяках и упанишадах, возникших на основе ведийских гимнов, и отразилась во всей индуистской традиции в освящении брака и образа жены и матери. В самых разнообразных текстах можно нередко встретить восхваления ей, например, такого рода: «Отец в сто раз почтеннее учителя, но мать превосходит почтенностью отца в тысячу раз». Высшая заслуга и предназначение женщины в том, что она создана для рождения ребенка; благодаря этому она уподобляется богине счастья. Вот почему считалось, что муж, не приблизившийся к жене во время, благоприятное для зачатия, нарушает свой религиозный долг: об этом говорится в древнейших законодательных книгах. Печаль женщины ведет семью к гибели, а радость – к процветанию. Родственники должны почитать женщин, чтобы тем самым радовать богов; если этого не делать, то все обряды будут бесплодными. «Потомство, священные обряды, услужение, высшее телесное наслаждение, а также достижение неба для предков и для себя зависят от жен», – говорится в «Законах Ману». В «Махабхарате» именно жена провозглашается основой «трех ценностей», то есть добродетели, пользы и любви, и она же – наилучший путь и родительница, от которой муж рождается вновь. Муж должен смотреть на жену, родившую ему сына, как на собственную мать, потому что жена – «вечное святое поле для рождения супруга».
Разумеется, в тех же текстах можно найти и не только восторженные панегирики в адрес жены, женщины и матери. В тех же «Законах Ману» говорится и о необходимости держать женщину в любом возрасте под неусыпным присмотром и ни в коем случае не предоставлять ее самой себе; за ней должны надзирать отец, потом муж, потом – сыновья, в противном случае пороки толкнут ее на сомнительный путь, так как природа ее вредоносна. Высшая заслуга женщины – в подчинении мужу, как бы плох и порочен он ни был, и потому поныне чтут в Индии легендарные образы верных жен, готовых отдать жизнь за своего мужа. Самосожжение жены на погребальном костре мужа, хотя и давно запрещенное, время от времени случается и сейчас, поскольку до сих пор жива вера в обретение таким путем невыразимого блаженства на много миллионов лет. Вообще же женщина наделена лишь специфическим «женским» знанием и не способна рассуждать о брахмане, разве что в исключительных случаях, подтверждающих правило. Ее не положено допускать ко многим повседневным обрядам, например связанным с чтением мантр, которые ей запрещено изучать.
Таким образом, отношения мужчины и женщины в семье, рождение и воспитание детей – все это прежде всего явления жизни, исполненные высшего, сакрального смысла, и последовательное выполнение идеи самопожертвования, на котором зиждется мировая гармония. Вот почему семья, существующая в лоне традиционного индуистского общества, – отнюдь не романтический союз двух любящих сердец, а религиозная обязанность и социальная необходимость. «Вы, европейцы, любите и женитесь, а мы, индийцы, женимся и любим», – говорят в Индии. Считается, что отдельно же ни мужчина, ни женщина не могут полноценно функционировать ни в физическом, ни в сакральном плане, и только их союз, освященный браком, соединяет их в единое целое и дает им возможность выполнить свое предназначение на земле. Поэтому семья в индуистской традиции – институт священный, а семейные узы – важный и неотъемлемый компонент жизненного цикла. Полноценным человеком признается именно глава семьи, домохозяин и продолжатель рода. Человек, не вступивший в брак без серьезных на то оснований, каковыми могли быть, например, физические недостатки, считался не совершившим жертвоприношения и мог снискать лишь презрение к себе со стороны членов общины.
Как и в любом обществе во все времена, брачные связи могли выстраиваться по-разному, но все их многообразие древнеиндийские законодатели сводили к восьми способам, или формам, заключения брака. Видимо, они знали непредсказуемость и скрытое коварство человеческой природы и понимали: как бы ни был священен институт брака, брачные узы порой соединяют людей так, что не всегда удается освятить их необходимой религиозной церемонией. Стоит ли обострять и без того непростую ситуацию? Лучше признать действительным и такой брак, найдя ему соответствующую рубрику в кодексе и название, чем увеличивать число разбитых сердец и загубленных жизней. Учтя все возможные варианты брачных связей и проанализировав их, законодатели свели их к восьми основным формам, назвав каждую по имени божества или иного мифического персонажа, переложив таким образом на их плечи всю ответственность.
Первая, самая предпочтительная и похвальная, форма брака названа по имени верховного бога Брахмы. Она предполагала, что девушку выдают с соответствующим обычаю приданым за человека того же сословия, соблюдая предписанный традицией брачный ритуал. Наряженную и украшенную драгоценностями невесту отец ее вручал, как бесценный дар, жениху, давая в приданое столько драгоценностей, сколько мог. От будущего зятя ничего взамен не требовалось. Его, известного ученостью и добродетелями, приглашал сам отец невесты. Так подобало начинать семейную жизнь брахманам, членам высших каст.
Следующая форма брака была названа «божественной», дайва (от дева – «бог»). В этом случае девушка передавалась жрецу как вознаграждение за совершенное им жертвоприношение богам. Таким способом в древние времена царь мог расплачиваться за жертвоприношения знатными девушками или рабынями, и те становились, по сути дела, наложницами жрецов, не имея возможности вступить в иные, собственно брачные отношения с другими мужчинами. Жертв в те времена приносили много и по разным поводам, так что эта форма брака тогда была весьма распространена. Позже она вышла из употребления.
Считается, что третью форму брака учредили легендарные мудрецы-риши, и потому она называется арша. В этом случае за невестой не давали приданого. Напротив, за нее требовали символический выкуп в виде коровы или быка. Родственникам невесты он не доставался: животных использовали для благочестивых целей, для жертвоприношения. Когда мужчина и женщина намеревались обзавестись потомством, они вступали в брак, называемый праджапатья. Само название подчеркивало, что целью подобного союза является обретение потомства – праджа. В этом случае от невесты не требовалось приданого и за нее не брали выкуп. Эти четыре формы брака расценивались как благочестивые и нерасторжимые. Верили, что сыновья, рожденные в таких браках, вырастали не только красивыми и достойными, но и очищали от грехов своих предков, потомков и самих себя.
Ну а предполагаемыми плодами следующих четырех форм брака становились уродливые, жестокие и порочные сыновья. Неодобрительно относились к «скотскому» браку, назвав его асура (в индийской мифологии асуры – демоны, противники богов). Отец, дававший выкуп за свою дочь-невесту, тем самым как бы «продавал потомство». Добровольный, пусть даже временный союз жениха и невесты, заключенный без вмешательства родителей, обозначался словом гандхарва: так назывались полубожественные небесные певцы и музыканты. Девушка могла и сама выбрать себе жениха: это называлось сваямвара. Если у девушки нет родителей или они не могут выбрать ей жениха, то почему бы ей не сделать самой свой выбор? С этой формой брака связано много романтических историй, и много поэтических строк ему посвящено. Были учтены и криминальные ситуации. Когда девушку похищают, умыкают, захватывают силой и она, плачущая, становится добычей мужчины, как охотничья дичь, то такая форма брака называется ракшаса (ракшасы – злые духи, демоны). В этот же разряд включались случаи, когда девушку уводили с ее согласия, но против воли родителей. Но больше всего осуждался брак пайшача (пишача – разновидность злых духов), когда жених силой захватывал девушку спящую, опьяненную или умалишенную. Он тоже расценивался как серьезное уголовное дело, когда виновный подлежал суровому наказанию.
Представители высших каст сейчас, как и в древности, стараются заключать брак в соответствии с требованиями индуизма, то есть без уплаты брачного выкупа, но с уплатой приданого. Ну а члены низших каст предпочитают брак-куплю.
Индуистский канон в соответствующих текстах регламентировал не только формы брака, но и возраст жениха и невесты, их личные качества, процедуры свадебного ритуала. Вместе с тем, свойственная индуизму предельная широта и многозначность мировоззренческих идей, своего рода ипостасность мышления, допускали сосуществование разнородных ритуалов и отклонения от нормы в довольно широких пределах. Как написал один из комментаторов Ашвалаяны, автора канонических текстов для домашних обрядов, заключая подробное описание брачного ритуала, «порядок процедуры изложен, но ему нужно следовать согласно обычаю своей местности».
В современной Индии заключению брака, как правило, предшествуют переговоры родителей жениха и невесты. Так было и раньше: обычно девушку выдавал замуж отец, которому друзья жениха делали формальное предложение о браке; иногда к нему обращался и сам жених. Этот обычай перестал существовать в средневековье, когда с отцом невесты от имени сына стал договариваться будущий свекор. Обычно жених и невеста принадлежат к одной касте и варне. В прежние времена правила, регламентировавшие брачную церемонию, были весьма строгими и предполагали, что невеста и жених не могли быть сапиндами (то есть родственниками, делавшими поминальное жертвоприношение пищей, пиндой, общему предку), что у них не должно было быть общего предка в седьмом колене со стороны отца и в пятом – со стороны матери по восходящей и нисходящей линиям. Этих правил старались неукоснительно придерживаться в Северной Индии, на юге же практиковалось заключение кросскузенных браков, а в Гуджарате и сейчас встречаются брачные союзы между родственниками в четвертом колене.
Принято считать, что в Индии распространены детские браки. В самом деле, согласно ортодоксальным индуистским установлениям, лучшей невестой считалась нагника, «нагая», то есть девочка, еще не пользующаяся одеждой, и отцу рекомендовалось выдавать дочь замуж именно в эту пору из страха пропустить у нее появление первой менструации и тем самым навлечь на себя грех убийства ее плода. Махатма Ганди, которого женили в 13 лет, сохранил много горьких воспоминаний об этом: «Когда я смотрю на ребят этого возраста, находящихся на моем попечении, и вспоминаю о моем браке, мне становится жаль себя и радостно при мысли, что их не постигла моя участь. Я не вижу никаких моральных доводов, которыми можно было бы оправдать столь нелепо ранние браки… Наряду с жестоким обычаем детских браков в индусском обществе существует другой обычай, до известной степени уменьшающий пагубные последствия первого. Родители не разрешают молодой паре долго оставаться вместе. Ребенок-жена больше половины времени проводит в доме своего отца. Так было и с нами. В течение первых пяти лет брачной жизни (в возрасте от 13 до 18 лет) мы оставались вместе в общей сложности не больше трех лет».
Традиция заключения детских браков установилась, видимо, к началу нашей эры, когда девушка считалась совершеннолетней в 12 лет, а мужчина – в 16 и в брачный союз они могли вступить еще до совершеннолетия жениха. В древности, судя по текстам, замуж обычно выдавали только взрослых девушек, способных делать выбор, давать согласие на брак и самостоятельно вести хозяйство. В настоящее время ранние браки в Индии запрещены законодательно, и минимальный брачный возраст для женщин установлен в 16 лет, а для мужчин – в 18.