Индустриализация
Шрифт:
В свои лучшие годы железорудная промышленность европейских стран характеризовалась такими цифрами: Германия — 4,7 миллиона тонн, Англия— 4,2 миллиона, Швеция — 8,6 миллиона тонн. На фоне этих показателей фактическая производительность нашего рудника была особенно внушительна».
Достижения Завенягина на посту директора Магнитки общеизвестны: перевыполнение производственной программы 1934 года, ввод и освоение мощностей, обеспечивших законченный металлургический цикл комбината. А именно: запущены десять мартеновских печей, шесть прокатных станов,
Но сам Завенягин, как ни странно, о производственных достижениях пишет немного. Зато охотно говорит о другом:
«Когда мы бросили лозунг — «Превратим Магнитку в цветущий сад!», кое-кто посмеивался, считал это дело фантастичным, «маниловщиной».
А я взял и разбил около своего дома садик—посадил яблони, вишни, развел цветы... У директора, увы, не много времени на садоводство, и все-таки я добивался своего.
Считал также необходимым выделить 30 тысяч рублей для ТРАМа—театра рабочей молодежи, 20 тысяч рублей на издание журнала «За Магнитострой литературы». «Убивал время» на встречи с местными литераторами, артистами, участниками художественной самодеятельности.
Считал и считаю, что «не хлебом единым жив человек». Старая истина, а ее забывают. Даже поговаривали:
— На строительстве напряженнейшее положение. Страна ждет металла Магнитки, а начальник Магнитостроя утонул в мелочах, в «бытовке», возится с поэтами, писателями...
И если бы это были лишь «разговоры за спиной»... Дело дошло даже до Политбюро, но ЦК не посчитал все это мелочами. Жилищное строительство, новый город, быт, культура — это одно из важных оснований, фундаментов, на котором стоит все наше здание. Без этого нельзя успешно вести борьбу за металл.
И жизнь доказала это самым прекрасным образом. Палатка — суровая необходимость дней и вечный спутник первопроходцев. Но палатка и барак —не норма жизни».
Удивительно, насколько жетогдашние руководители серьезно относились к писателям и поэтам. Когда мы доберемся до Фадеева – обязательно и обстоятельно поговорим об этом.
Кстати, старых друзей директор Магнитки Завенягин тоже не забывал и всегда находил на них время. Вот что рассказывает Василий Емельянов, на тот момент – главный инженер Челябинского завода ферросплавов:
– А я завтра в Челябинске буду, – сказал мне Абрам Павлович, когда я позвонил ему на завод. – В Челябинске мы и поговорим, кстати, и повидаемся, а то я тебя уже давно не видел.
С Завенягиным мы встретились на даче у Власова, я еще жил один – семья находилась в Москве. Жена болела. Власов предложил переночевать у него, и мы с Завенягиным расположились в одной комнате. Спать нам не пришлось, проговорили до утра. Вспоминали Горную академию, Гипромез.
– А помнишь, как тебе от Серго попало?
– Почему ты это вспомнил?
– Почему? Мне кажется, что Серго обладает каким-то особым даром поднимать настроение людей, зажигать их, вдохновлять. Он как аккумуляторная станция огромной мощности. Даже тогда, когда он наказывал людей, он их вместе с тем и приподнимал.
– Ударить можно по-разному. Стукни человека по кумполу, у пего голова опустится, и он, кроме своих сапог, ничего не увидит; ударь его по подбородку, у него голова приподнимется, и он увидит новые горизонты. Так, что ли?
Мы оба в темноте рассмеялись.
– Ну, давай поспим немного, а то завтра голова будет болеть, – проговорил он.
В дачном поселке пели уже петухи.
Чем же занимался все эти годы Василий Семенович Емельянов, пока Завенягин делал блистательную карьеру?
Мы с ним расстались, когда Тевосян сманил его к себе в «Спецсталь».
Вот о Тевосяне и спецсталях мы и поговорим в следующей главе.
Металлург
С Тевосяном мы расстались, когда он в 1930 году вернулся из зарубежной стажировки, и его отчет был размножен и разослан по заводам в качестве пособия.
Тогда же его вызвал к себе Серго Орджоникидзе и поделился приятной новостью - на XVI съезде коммунист Иван Тевосян был избран членом Центральной контрольной комиссии – Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ) и стал заведующим отделом черной металлургии ЦК ВКП(б).
Удивляетесь темпам карьерного продвижения моих героев?
Зря.
Во-первых, я уже говорил – именно мои герои были идеальными кандидатурами для выдвижения. С одной стороны – многократно проверенные большевики, с другой – как раз к моменту индустриализации они получили хорошее образование, в силу чего и стали «золотым кадровым запасом» Советской республики.
Власти, как вы помните, крайне осторожно, чтобы не сказать большего, относились к «спецам», но при этом вынуждены были что-то делать с дикой неграмотностью партийных активистов. Мои герои и их однокашники, избавленные от недостатков тех и других, были первыми претендентами на завидный профессиональный рост. Они и росли, причем не только герои этой книги. Двое их однокурсников, например, практически поделили между собой всю цветную металлургию страны: Дмитрий Перкин через несколько лет после окончания МГА стал начальником главка «Главцинксвинец» Наркомтяжпрома СССР, а Валерьян Языков - начальником «Главникельолова».
Это что касается общей предрасположенности. Если же переходить на персоналии – уж чьей карьере не стоит удивляться, так это стремительному взлету Ивана Федоровича Тевосяна. Подъем по служебной лестнице во все времена происходит по одним и тем же принципам, и иметь, например, свою «руку» в верхах еще никому не помешало в плане карьерного роста. А у Тевосяна этих самых «рук» было сразу две.
Во-первых, его протежировала Землячка. Как вы помните, Тевосян женился на одной из подчиненных Розалии Самойловны, секретаре Замоскворецкого райкома комсомола Ольге Хвалебной. На этом фото бюро ячейки РКП(б) фабрики «Красное веретено» 1924 года Хвалебнова – в центре.