Иней и серебро
Шрифт:
Прошептав несколько слов у самого лица умирающей, он порывисто встал и вышел из комнаты, не глядя на Нейл. Она могла приступить к выполнению того, ради чего пришла.
Вскоре всё было кончено. Эльфийка по имени Иделис ушла в Вечность, пора было торопиться по своим делам и леди Киларден, ведь Долан уже должен подъезжать к тисовой роще, но…
Лошадиный топот за окнами, ржание нескольких коней. Звонкий голос, женский, незнакомый, но судя по высоте и тембру, принадлежащий не Тёмной, а Светлой эльфийке:
— не нужно войти. С дороги!
Тихий и почтительный голос, мужской,
— Простите, госпожа… Это невозможно. Там моя жена…
— Я знаю, кто там! — отрезал звонкий голос. — Кроме твоей жены там еще одна Тёмная, и, клянусь Крылатой атерью, ты меня не остановишь!
Прим. авт.: Крылатая Мать, Аэрдри Фэйниа — среднее эльфийское божество женского пола, королева Авариэль.
Нейл моментально развернулась к двери, понимая, что уйти из этой комнаты не получится — выход только один, он же — вход. Ну что ж, кто бы там ни был, ядовитые иглы найдут цель, и очень быстро.
Стремительная и лёгкая поступь, стук каблуков по деревянному полу…
… и Нейл показалось, что комната, полная тихой скорби, озарилась ярким и чистым летним светом.
Она вошла, переступила порог и встала рядом с дверным проёмом. Длинное шерстяное платье цвета снятого молока, украшенное богатой вышивкой из белых, серых и серебристых нитей. Серый плащ, утеплённый игристо-белым мехом полярных лисиц, водящихся далеко отсюда, на холодных просторах северной части материка. Никаких украшений на шее или в ушах. Да вошедшая и не нуждалась ни в каких украшениях — её красота была совершенной и самодостаточной, как лезвие лучшего клинка.
Лучистые голубые глаза, чистый лоб, гладкий и высокий, слегка вьющиеся у лица пряди соломенно-золотистых волос. Нежно-розовые губы сейчас были упрямо сжаты. Это лицо никак не могло принадлежать избалованной и изнеженной Светлой эльфийке, оно было волевым, открытым и достаточно смелым, чётко давая понять окружающим — перед ними дочь своего отца, дочь Владыки Светлых эльфов.
Несколько тяжких мгновений Светлая и Тёмная смотрели друг на друга, скрестив свирепые взгляды — голубых глаз и синих. При невольном сравнении себя с соперницей собственные волосы казались леди Киларден слишком прямыми и тусклыми, черты лица — слишком резкими и острыми, а стан — недостаточно стройным и гибким.
Сомневаться не приходилось. В комнату тихой скорби вошла сама Кинни Мерч-Зэйлфрид. Она заговорила первой, бросив взгляд на ложе и слегка понизив голос в присутствии величия смерти:
— Я не знаю твоего имени, Тёмная, и почему ты сочла возможным кощунственно предаваться плотским утехам в священной роще Селдарина. Я не хочу знать, что тебя потянуло к чужому жениху. Я требую: оставь его мне!
— Откуда ты знаешь про рощу, Светлая? И то, что я здесь, кто тебе сообщил? — Невозмутимо спросила Нейл.
— Холмы Мита открывают свои тайны тем, кто хорошо попросит.
— Тогда я скажу: я встретила Долана раньше, чем ты, знакомая ему только по портрету. И мне не было до тебя дела, пока…
Розовые губы скривились в усмешке.
— Пока он на мне не женится, не так ли?
Кулачки юной жрицы непроизвольно сжались.
— Я люблю его. — Проговорила она.
— Любить и пытаться подчинить своей воле — такие разные вещи, правда?! — в голубых глазах пылало лютое пламя гнева. — В его крови бродит яд, проникший туда не без твоей помощи. Или думаешь, невозможно распознать действие этого проклятого зелья?! Могу тебя заверить — теперь и Долан про него знает!
Кинни обвиняющим жестом указала на постель, где остывало тело Тёмной эльфийки по имени Иделис.
— Вот та, с которой десять лет назад ушёл один из лучших воинов моего отца! Ушёл, предпочтя жалкую участь отринутого изгнанника. Ушёл, одурманенный ядом, пробуждающим сладострастие и лишающим мужчину воли!
Вон оно что… Леди Киларден оставалось только гадать, где взяла простолюдинка Жидкий огонь, двадцать капель которого стоили дороже, чем весь этот дом и клочок земли при нём. Она смотрела на Кинни, дрожа от ненависти, и вместе с тем — осознавая справедливость упрёка дочери Владыки Светлых.
— Тебе нечего сказать, Тёмная, и ты это знаешь! — спокойно и твёрдо произнесла Кинни. — Я требую в последний раз: оставь его мне! А если ты не отступишься, слышишь?! — тогда я сама вырежу твоё сердце!
Она без страха повернулась к жрице Ллос спиной, затем вышла. Нейл двинулась следом и спустилась с крыльца как раз для того, что бы увидеть над дорогой пыль, взвихрившуюся под копытами коней нескольких всадников, сопровождающих дочь Владыки Светлых эльфов.
День зимнего солнцестояния — самый короткий в году. С утра юная жрица заперлась у себя в комнате, не желая никого видеть и даже вставать с постели. С первым лучом восходящего солнца начнётся брачная церемония у Камня Судьбы. А завершится она обменом свадебными клятвами, и последней фразой станут слова невесты: «Я буду твоей на тысячи лет…»
Тысяч лет теперь в запасе у эльфов нет, а свадебная клятва осталась, хоть слова её сейчас имеют переносный смысл — «твоя навсегда».
Твоя навсегда…
Сжав руками голову, Нейл разрыдалась.
А через три дня Эдна Эльдендааль передала распоряжение, привезённое гонцом Первой жрицы — вернуться в Cathraсh, для участия в ежегодном Совете Конклава. Леди Киларден была рада уехать из Мита. За эти три дня она похудела и осунулась, забывая про еду и часами бесцельно сидя у окна. Пора отринуть бесплодные чувства и окунуться в повседневные дела. В Совете она еще ни разу не участвовала…
Обратный путь был короче, ибо не планировалось задержки на той самой заимке, с которой связано столько воспоминаний. В Ллос-Хендж Нейл вздохнула с облегчением — ей казалось, что начинается какой-то новый этап в жизни, и вот теперь-то настало время позабыть о зеленоглазом Светлом эльфе раз и навсегда… Полноте, во время поездки в Мит она думала именно так, и что получилось?.. Ночи — без сна, ласки самоё себя — без удовлетворения, слетающее с губ дорогое имя — без отклика. Вот это называют любовью, что ли?..