Инферно
Шрифт:
– Этторе, мне надо знать, который из венецианских дожей приказал отпилить им головы.
– Ничего подобного не было, – защищался Этторе. – Я, конечно, слыхал эту легенду, но исторических подтверждений того, что какой-либо дож…
– Этторе, ну пожалуйста, исполните мою прихоть, – сказал Лэнгдон. – Эта легенда – про какого она дожа?
Этторе надел очки и посмотрел на Лэнгдона в упор.
– Ну хорошо. Согласно легенде, наших бесценных коней переправил сюда самый
– Лживый?
– Да. Дож, который обманом вовлек всех в крестовый поход. – Он выжидательно глядел на Лэнгдона. – Дож, который взял деньги из казны будто бы для плавания в Египет… но потом изменил цель и разграбил Константинополь.
Это можно, пожалуй, назвать вероломством, рассудил про себя Лэнгдон.
– И как его звали?
Этторе нахмурился.
– Роберт. Я считал вас знатоком мировой истории.
– Да, но мир велик, а история – вещь длинная. Прошу вашей помощи.
– Ладно, тогда – последняя подсказка.
Лэнгдон хотел запротестовать, но почувствовал, что это бесполезно.
– Этот дож прожил почти столетие, – сказал Этторе. – Настоящее чудо для тех времен. Суеверные люди объясняли его долголетие тем, что он дерзнул забрать из Константинополя мощи святой Луции и привезти их в Венецию. Святая Луция потеряла зрение, когда…
– Он умыкнул кости незрячей! – выпалила Сиена, глядя на Лэнгдона, которому пришла в голову та же мысль.
Этторе посмотрел на Сиену с удивлением.
– Можно, наверно, и так выразиться.
Феррис вдруг стал какой-то бледный, словно еще не отдышался после долгого пути через площадь и подъема по лестнице.
– Я должен добавить, – сказал Этторе, – что дож потому так сильно любил святую Луцию, что сам был слепым. В девяносто лет он стоял на этой самой площади, не видя ровно ничего, и проповедовал крестовый поход.
– Я знаю, кто это, – промолвил Лэнгдон.
– Странно было бы, если бы вы не знали! – отозвался Этторе с улыбкой.
К Лэнгдону, чья эйдетическая память гораздо лучше работала со зримыми образами, чем с абстракциями, воспоминание пришло в виде произведения искусства – знаменитой гравюры Гюстава Доре, изображающей высохшего слепого старца, который, воздев над собой руки, призывает толпу отправиться в крестовый поход. Название гравюры Лэнгдон помнил отчетливо: Дандоло проповедует крестовый поход.
– Энрико Дандоло, – провозгласил Лэнгдон. – Дож, который никак не хотел умирать.
– Finalmente! [57] – воскликнул Этторе. – Я уж испугался, что ваш ум стареет.
57
Наконец-то! (ит.)
– Стареет, стареет, как и мое тело. Он здесь похоронен?
– Дандоло? – Этторе покачал головой. – Нет, не здесь.
– А где? –
Этторе снял очки и на несколько секунд задумался.
– Погодите. Дожей было так много, что я не могу припомнить…
Не успел Этторе договорить, как подбежала испуганная женщина-экскурсовод. Отведя его в сторону, она зашептала ему на ухо. Этторе напрягся, встревоженно поспешил к перилам и, перегнувшись, уставился вниз, на главное помещение собора. Потом повернулся к Лэнгдону.
– Я сейчас вернусь! – крикнул он и торопливо ушел, не сказав больше ни слова.
Лэнгдон, озадаченный, подошел к перилам и посмотрел вниз. Что там такое делается?
Вначале он ничего не мог разглядеть, кроме обычного коловращения туристов. Затем, однако, увидел, что лица многих обращены в одну сторону – к главным дверям, через которые в собор только что вошла внушительная группа мужчин в черной форме. Они рассыпались по нартексу, блокируя все выходы.
Люди в черном. Лэнгдон почувствовал, как его руки стиснули перила.
– Роберт! – послышался сзади голос Сиены.
Лэнгдон не отводил взгляда от агентов. Как они нас нашли?!
– Роберт! – позвала она его еще настойчивей. – Помогите мне, тут неприятность!
Лэнгдон удивленно повернулся на ее крик.
Где она там?
Миг спустя он нашел взглядом и Сиену, и Ферриса. На полу перед конями Сан-Марко Сиена стояла над доктором Феррисом на коленях… а он бился в конвульсиях, прижимая руки к груди.
Глава 75
– Похоже на сердечный приступ! – крикнула Сиена.
Лэнгдон поспешил туда, где на полу, распластанный, лежал доктор Феррис. Он судорожно хватал ртом воздух.
Что с ним случилось?! Повсюду, почувствовал Лэнгдон, разом назрел кризис. Внизу агенты в черном, здесь бьется на полу Феррис; Лэнгдона точно парализовало, он не знал, куда кинуться.
Сиена села над Феррисом на корточки, распустила его галстук и рывком расстегнула несколько пуговиц рубашки, чтобы ему легче стало дышать. Но, обнажив ему грудь, она отпрянула с резким возгласом тревоги, потом прикрыла рот ладонью и неловко попятилась, не спуская глаз с голой груди лежащего.
Лэнгдон тоже это увидел.
Кожа у Ферриса на груди была неестественного цвета. По грудине зловеще расплылось фиолетовое пятно размером с грейпфрут. Можно было подумать, в него попало пушечное ядро.
– Внутреннее кровоизлияние, – сказала Сиена, подняв на Лэнгдона потрясенный взгляд. – Неудивительно, что ему весь день было трудно дышать.
Феррис замотал головой: явно хотел что-то сказать, но издавал только слабое сипение. Вокруг начали собираться туристы, и у Лэнгдона возникло ощущение надвигающегося хаоса.