Инквизиция
Шрифт:
– Боюсь, совсем немного, – прошептала в ответ Равенна, и я наклонился чуть ближе, чтобы она могла продолжить: – Однажды имперские офицеры захотели найти тело адмирала и поставить ему памятник. Танаис сказал что-то вроде: «У него уже есть свой памятник, и море охраняет его от всех, кто мог бы его осквернить». Это записано в истории Флота. Алидризи принес откуда-то целую кучу книг, чтобы меня занять.
– «Море охраняет его», – задумчиво повторил я. Потом рассказал ей суть своих догадок. Закончив, я откинулся назад, чтобы дать ей возможность переварить мои слова. Равенна прикусила губу – она всегда
– Там, где только ты можешь до него добраться, – протянула девушка. – В этом есть смысл. Кэросий называл себя «дитя моря», и ты такой же. Ты понимаешь море, как никто другой. Оно само откроет тебе свои секреты там, где другие будут действовать силой и магией. В этом разница между тобой и твоим… между тобой и Оросием: он намного могущественнее тебя, но у него никогда не будет такого родства с морем.
– Оросий вообще не должен был иметь магическую силу.
– Значит, что-то случилось не так, как должно было. Но если мы оба правы, тогда корабль должен находиться там, куда только ты смог бы проникнуть, а попытки всех других кончились бы крахом. Вроде тех пещер в Фетии, о которых ты упоминал. Возможно, глубоко под одним из островов. Помнишь, был бой во время войны? Флот одной стороны спрятался в пещерах и напал на противника из засады.
– Если ты имеешь в виду Битву Иммурона, – тихо вмешалась Палатина, – то нашим флотом командовал адмирал Сиделис. Я помню это из «Истории».
– Место победы великой, но уже забытой. Все логично. Неужели мы так быстро смогли найти «Эон»? Так легко, просто объединив наши мозги?
– Но как в таком случае он охраняется морем? – спросил я, замечая изъян в наших рассуждениях.
– Кэросий был с Сиделисом – так мы узнали об Иммуроне, – ответила Палатина. – Именно Кэросий вел корабли там, в темноте, где не работали обычные средства навигации.
– Значит, даже если кто-то другой разгадает эту загадку…
– Даже если разгадает, корабля ему все равно не найти. Даже Оросию.
– Но он может заставить меня это сделать, – возразил я. Мое ликование испарилось. Несмотря на шепот, нас все-таки могли подслушать, и если поиски Оросия ни к чему не привели, он может обратиться к другим методам. Он даже может прийти к тем же самым выводам, что и я.
– В этом наша слабость, – согласилась Палатина. – Одна из многих. Вот почему мы вместе, а не разделены. Так Оросию проще на тебя давить. Никто из вас двоих не сделает ничего, что причинило бы вред другому.
Я уставился на Палатину, понимая, о чем она говорит, и от этой мысли мне стало плохо. Но я вспомнил, как Сархаддон использовал заложников в Лепидоре, чтобы принудить моряков прекратить атаку, и ту версию этой истории, которую он поведал мне во дворце Сэганты. Когда человеку плевать на чужую жизнь, ему так легко использовать угрозу отнять ее. против тех из нас, кому не плевать.
– Скорее раньше, чем позже, – прошептала Равенна. – Но не слишком скоро. Заставь Оросия немного ослабить бдительность. Пусть думает, что мы его боимся. Я не хочу снова его провоцировать без крайней необходимости.
Император мог нейтрализовать нашу индивидуальную магию, но Равенна думала – возможно, знала, – что вместе мы по-прежнему способны что-то сделать, когда Оросий меньше всего будет этого ожидать. Но хватит ли этого? Он вполнелюжет оказаться сильнее нас обоих, вместе взятых – ведь он превосходит любого из нас, действующего в одиночку, – поэтому неожиданным должен стать способ, каким мы его атакуем, а не сила, которую мы применим.
Больше поговорить нам не удалось, потому что снаружи послышались мягкие шаги, и дверь отворилась. Император оглядел нас с холодной улыбкой.
– Как отрадно видеть, что вы уже повинуетесь мне. Быстро учитесь.
– Вы уже нашли свой пропавший эскорт? – спросила Палатина, не вызывающе, но и не смиренно.
– Ищем. Через несколько минут мы пройдем вход в залив, и вы получите шанс своими глазами увидеть Берег Гибели. Сархаддон любезно согласился помочь нам в поисках. Его маги могут обнаружить огненное дерево на большом расстоянии, даже под водой.
– Как тебе позволяют быть одним из этих испорченных, извращенных стихийных магов, о которых Сархаддон толкует в своих проповедях? – спросил я, надеясь как можно дольше занимать Оросия разговором. Если повезет, поиски эскорта отвлекут его, но даже если мы ухитримся победить императора – что мы будем делать на имперском флагмане, окруженные гвардейцами? Это была большая проблема. Стоит ли терпеть все, что делает Оросий, и ждать, когда он ослабит бдительность, спросил я себя, если Палатина права, и император намерен держать нас вместе как заложников друг для друга?
– В отличие от тебя, брат, я не верю в ложных богов. Моя магия служит Рантасу, а не темноте и тени. У нас с инквизицией много общих целей и общее презрение к тебе.
– Я приму это как комплимент.
– Возможно, тебе придется изменить эту оценку, – заявил Оросий И подошел к шкафчику, чтобы налить себе голубого фетийского вина. Прозрачное, оно заискрилось в бокале. – За Сархаддона.
Я внимательно наблюдал за императором. Интересно, он пьянеет так же быстро, как я? Может, это у нас наследственное? Но Оросий пил как любой нормальный человек и, разговаривая с нами, постепенно осушил целый бокал.
– Мой отец презирал людей воинственного склада, и его презрение следовало считать за честь. Как тебе часто говорили, Катан, ты очень на него похож. Без художественных способностей, конечно. Твой дар лежит в области океанографии – талант еще более бесполезный, чем таланты нашего отца. Его по крайней мере будут помнить по тем поэмам и полотнам, что он оставил после себя. – Оросий заговорил как знаток, обсуждающий искусство со своими коллегами-критиками. – Пусть они несколько традиционны, но тем не менее вдохновенны. Особенно, как мне говорили, портреты нашей матери, написанные в то время, когда отец впервые ее встретил. Но они, к сожалению, утеряны.
Вероятно, императрица забрала их с собой, чтобы они не достались Оросию. Возможно, он искренний поклонник некоторых видов фетийской живописи, хотя я не знаю, что обычно любил рисовать мой отец.
– Если я так бесполезен, почему ты так старался меня схватить?
– Потому что, как я сказал раньше, ты ценен не столько тем, что ты мог бы совершить, сколько тем, что видят в тебе другие. И мне не пришлось очень сильно стараться – ты так легко попадаешь в плен. Даже к туземцам.