"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
В общем, спал он урывками и встал ещё до зари, чтобы поговорить с возвращавшимися из разъездов кавалеристами.
Среди ландскнехтов нашлись охотники, который пошли ночью посмотреть, что там с воротами, хорошо ли побиты. Вернулись и рассказали офицерам:
— Двери разбиты в щепки, держатся на честном слове. И горожане их при этом не ремонтируют, и вообще ничего за дверьми не слышно. Словно спят, сволочи. А ещё эти дураки раньше времени опустили решётку. И поэтому ядра, пробивая ворота, ещё и всю решётку им переломали.
— И никаких ремонтных работ они не ведут? — удивлялся Эберст.
—
— Хм, — хмыкнул полковник Брюнхвальд, — «коридор» нам готовят. Думают, что мы ворота добьём и через них в город пойдём.
«Да, скорее всего, так и есть. „Коридор“, „крысиный тупик“, „каменный мешок“ — названия разные, суть одна: бойня для вошедших, и горожане наверняка уже это приготовили».
Волков бывал в таком коридоре однажды. Тогда свою гвардию в пролом стены вёл сам молодой герцог да Приньи. Повёл сам, чтобы перед сиятельными своими дружками удалью своей похвастать. Больших потерь, чем в тот день, гвардия герцогов де Приньи вряд ли когда несла.
— Да, — согласился генерал, — надобно пушки перенести на холм и начинать бить стену, делать большой проём. В «коридор» через ворота я людей не поведу. Инженер Шуберт, вы подготовили позиции для артиллерии?
— Почти всё готово, — отвечал инженер. — Вырублю только ступени, как солнце встанет.
А тут Пруфф и говорит:
— Дозвольте вам возразить, господа офицеры, и вам, господин генерал.
Все молча уставились на артиллериста, ожидая, что он скажет, и тот заговорил:
— А я предлагаю добить ворота до конца и войти в город. Да, я знаю, что такое «каменный мешок», но раз мы о нём знаем, то и неожиданностью он для нас не будет. Возьмём с собой фашины, доски от арбалетных болтов и потихоньку войдём в город, посмотрим, что да как, и если они нам подготовили засаду, так просто подожжём фашины, устроим в городе пожар, сушь вон какая стоит, подожжём, что сможем, да отойдём.
— А бывали ли вы в таких «мешках», дорогой капитан? — поинтересовался полковник Эберст. И поинтересовался с едва заметной издёвочкой.
— Нет, — отвечал артиллерист, — но я такие «мешки» сам устраивал, — и тут же едко добавил, глядя на полковника: — А если среди пехотных офицеров храбрецов не найдётся, так я сам в ворота готов штурмовую колонну повести.
Чтобы прервать дискуссию в подобном тоне, Волков говорит:
— Инженер Шуберт, пока ступени не рубите, подготовьте штук сто фашин и щиты из досок, полсотни будет довольно. Может статься, что всё это к полудню и понадобится.
Уж никто бы не сказал, что капитан Пруфф душка или, к примеру, приятный человек, но то, что он твёрд, как и положено офицеру, и что опытен, тут ни у кого сомнений никогда не возникало. Волков и на секунду не усомнился в том, что если надобность возникнет, то артиллерист станет во главе штурмовой колонны. Другое дело, сможет ли он равноценно заменить офицера-пехотинца? Но встать впереди, под знамя, он точно не испугается.
— Хорошо, капитан, будь по-вашему, — сказал генерал, — если до полудня доломаете ворота, решим, кому пойти в город.
Пруфф, как и всякий самолюбивый человек, всегда радовался, когда выходило по его. И сейчас, кланяясь генералу, он улыбался. А Волков с едва сдерживаемым волнением думал о том, что колонну поведёт сам. Да, сам. Ведь ничто его сейчас так не истязало, как вынужденное генеральское безделие. А ещё он находил оправдание себе в том, что у него ещё и лучший в армии доспех. Как в таком доспехе отсиживаться в шатрах? Он уже был готов идти.
«Быстрее бы Пруфф управился с воротами».
Единственное, о чём он теперь думал, так это о том, что сказать офицерам, когда они его начнут отговаривать.
Глава 21
Не зря он выматывал кавалеристов разъездами. Ни коням, ни людям покоя не давал. Знал, что люди устают, что коней мордуют, что злятся на него, что в какой час ни возьми, а половина его кавалерии, в седле, объезжала округу. И в этом он никакого снисхождения не знал. Требовал, чтобы всё вокруг было изведано.
Хватило ему мужицкой засады у реки.
Только-только чуть посветлело после ночи, ещё туман не развеялся, ещё роса не сошла, едва бахнула первая пушка по воротам, он едва завтракать сел, а к нему пришёл Румениге и сказал:
— Кавалерист привёл молодца какого-то. Говорит, поймали его, когда он в город пробирался.
Гюнтер принёс от повара супную чашку из толстой глины, горячую и полную кофе, сливки и масло на стол ставил, сахар. Хлеб резал. А Волков про свой кофе тут же забыл:
— А ну давай его сюда.
Уставший кавалерийский ротмистр привёл молодого парня лет семнадцати с разбитой мордой, в одежде невоенной, хорошей, но грязной, и со скрученными за спиной руками.
— В город пробирался, — говорит ротмистр, — к концу ночи пройти хотел, мы за ним поехали, а он вскачь в лес, у нас кони за ночь устали, а он на свежем был, думали, уйдёт, а он на ветку налетел да свалился. Как брали его, так за железо, подлец, хватался.
— Ну, — говорит Волков, — зачем пробирался в город?
— Никуда я не пробирался, — бурчит молодец, а сам глаза отворачивает.
Волков ни секунды не сомневался, что это гонец.
— Бумаг при нём не было?
— Нет, господин генерал, — отвечает ротмистр.
— Калите железо, жгите его до тех пор, пока всё не скажет или не помрёт, — распорядился кавалер, принимаясь за свой кофе, пока не остыл.
Ротмистр кивнул и поволок молодца прочь. Но генерал не успел завершить завтрак, уже пришли к нему Брюнхвальд, Эберст, Дорфус. Они тоже прознали, что поймали человека, что в город пробирался, и говорили с ним о делах, а офицер вернулся и привёл лазутчика.
— Всё сказал, кулаками вразумился, и пытать железом не пришлось, — сказал ротмистр. Он дал кулаком молодцу по затылку. — Ну, говори генералу, что мне говорил.
— В город я пробирался, — сказал молодой человек весьма печально.
— Кто велел? — сразу спросил Эберст.
— Полковник Майфельд, — сразу ответил лазутчик. — Сказал в город ехать к коменданту Велерингу.
— И что ты должен был сказать коменданту?
— Чтобы держали город десять дней. Что через десять дней он вернётся с людьми.