"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Покои поглядеть нужно, — надменно произнесла Брунхильда.
Взяла у Сыча лампу, пошла к лестнице, что вела наверх.
— Ну, ты глянь на нее, — восхитился Еган, — год назад в хлеву спала, а тут на тебе, покои ей поглядеть надобно, баронесса, да и только!
Хильда зыркнула на него так, что будь он из соломы, так и полыхнул бы. Она все больше не любила Егана, он один осмеливался ей напоминать, откуда она вышла.
А второй этаж был для господ, столовая с посудой, стол резной, да со скатертью. Вместо лавок стулья с высокими спинками, вместо ламп
В одном покое, камин был, и кровать большая, а в другом кровать меньше, вместо камина жаровня, и теплая уборная. И зеркало большое тут было.
— Я здесь жить буду, — сказала Брунхильда. — Мне тут по нраву.
— Мне тоже нравится, — сказала Агнес.
— Я одна тут жить буду, — уточнила Хильда, — ты себе иди место ищи.
— Так, где искать-то, тут одна комната для господина осталась, — искренне удивилась девочка.
— Не знаю, — надменно сказала красавица, — в холопской поспишь, с Еганом.
— Сама там спи, — зашипела Агнес тихо-тихо, — с Сычом.
— Что? — так же тихо шипела в ответ. — Ишь, ты зараза косоглазая.
— Шалава беззубая, — отвечала Агнес.
Брунхильда и хотела влепить девчонке оплеуху, да та увернулась.
— А ну хватит, — рыкнул Волков, — обе тут спать будете. Если я, конечно, соглашусь тут жить.
— А чего ж не согласитесь то? — все еще раздраженно говорила Хильда. — Опять в телеге жить собираетесь?
— Дорого тут.
— Дорого? Так вы добра сто возов в Ференбурге наворовали, чего ж вам дорого то?
Тут кавалер не выдержал, схватил ее за волосы на затылке, притянул к себе, заговорил в бешенстве:
— Ты, говори-говори да не заговаривайся, не вор я, и еще раз такое скажешь — пожалеешь.
Он с силой швырнул ее на кровать. Агнес рядом стояла, сжала кулаки от страха, глазки таращила.
А Брунхильда упала на перины, ноги в коленях согнула, подол задрался, а бесстыдница смотрела в потолок и говорила:
— А перина то тут, какая мягкая, да я тут спать буду.
Волков смотрел на нее зло, и восхищался ее красотой и бесстыдством, а она приподнялась на локтях, и еще больше подобрала юбки, так, что все ноги были на виду и заговорила:
— Ну, так что, будете меня еще за волосы трепать, мне понравилось.
Он молчал. Только на ноги ее глядел. Как его бесил эта развратная девка, кто бы знал.
— Ну, — продолжала она, — гоните убогую прочь, пусть вниз идет, а я платье пока сниму. Снять? — продолжала красавица.
Волков просто не мог согласиться, ему стоило большого труда, чтобы не шагнуть к ней, не схватить ее, не вцепиться в ее ляжки и ягодицы пальцами, а в шею зубами. Он повернулся и пошел из комнаты, а она смеялась, кричал ему в след:
— Господин, мой, куда же вы? Раз уж пошли, скажите холопу своему, чтоб вещи мои сюда привез, я тут сегодня спать буду, и пусть дров для жаровни принесет, холодно тут.
Волков решил снять дом. Четыре талера в месяц ему были по силам. Деньги у него были, в денежном ларе, от которого ключ он теперь всегда носил с собой. Там было золото, что досталось ему от колдуна из Ференбурга. Сколько было денег, он не знал точно, брату Семиону не верил, уж больно разные монеты и по весу и по чистоте лежали в ларе. чтобы знать точно, нужно было идти к меняле. Но золота было еще много, да и серебро осталось после расчета с Пруффом. Триста шестьдесят два талера. Да, он мог себе позволить этот дом, и эту одежду и эту женщину. Вечером в дом пришли монахи, брат Ипполит и брат Семион рассматривали дом с восхищением. А Брунхильда сказала, сидя внизу за длинным столом и ковыряясь ложкой в стряпне Егана:
— Дурень ваш камин-то топить умеет, а вот убираться и готовить, нет. Кухарка вам нужна, и еще одна баба для уборки и стирки.
— Стирать вы себе с Агнес сами сможете, да и готовить тоже, — отвечал Волков.
— На всю вашу ораву готовить я буду, и не думайте даже, — заявила красавица, — и еду мне теперь пусть наверх подают, там буду есть.
Кавалер был согласен, есть крестьянское варево, что готовил Еган, ему тоже не хотелось, кухарка была нужна. Он встал и пойдя в свои покои сказал, даже приказал Брунхильде:
— Ко мне приходи ночью.
Девушка только зыркнула в ответ зло, но спорить не стала.
Брюнхвальд нанял мастера строителя, и тот помогал людям его строить дом, работа шла быстро, Волков смотрел, как на холоде работали солдаты, они были почти раздеты, и не мерзли, от рубах едва пар не шел. Работа шла споро, они ставили уже второй этаж. Мальчишки Хельмут и Вильгельм были тут же, без доспехов, что были им велики, и мушкета, они выглядели естественно и хорошо, деньги пошли им на пользу. Он прикупили себе хорошей одежды. И в хорошей одежде носили стропила для дома. Они низко кланялись кавалеру, видя его.
В кузне тоже было жарко, Яков Рудермаер трезвый и сосредоточенный, то колдовал у горна, то работал малым молотом на наковальне. Ковал ствол. Роха был тут же, сидел на рогоже, что укрывала корзину с углем. Он тоже купил себе новую одежду, шляпу, подравнял бороду, в руке у него была бутылка вина.
— Мы нашли одного кузнеца, — говорил он, — он знает, как просверлить длинный ствол, просит дорого, но мы еще поторгуемся.
— Делайте, делайте мушкеты, — отвечал кавалер, — на них будет спрос, ты ж видел, как они бьют.
— Видел, Яро, видел, мы научимся их делать, не волнуйся. Я с него, — Роха кивнул на кузнеца, — с живого не слезу.
Волков поехал к себе, на улице, маленькая девочка, лет девяти, перевязанная теплым платком окликнула его:
— Господин Фолькоф, купите булку, вашей жене понравится. Тут в ней масло, яйцо и даже сахар, — она держала в руках короб со свежими булками, — пять пфеннигов всего.
— Ты, что меня знаешь? — удивился кавалер.
— Конечно, вы нам святыню привезли, про вас все говорят.