"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Во искупление, так сказать, в знак понимания ваших страданий. Надеюсь это поспособствует…
Чему это должно было поспособствовать, он не договорил, выложил монеты и замер, замолчал, ожидая реакцию кавалера. А реакция у кавалера была той, на которую и рассчитывал купец. Волков сразу узнал монеты, что лежали на краю стола. Это были великолепной чеканки папские флорины. Как о них говорили, самое чистое золото, что знает свет. Хоть и не велики они были, но цена их была весьма высока. Волков даже не знал, сколько талеров
Кавалер встал, забрал у Ёгана свой пояс на котором висел меч и кошель, подошёл к столу, стой стороны, где лежали монеты, остановился, уставившись на купца, и сказал потом:
— Что ж, думаю, что вины вашей нет, в том, что напали на меня в трактире.
— Истинно, нет, — кланялся купец, — клянусь вам. Разве я такое допустил бы?
Волков одним движением смахнул золото со стола себе в кошель.
И купец, кланяясь на каждом шагу, пошёл к двери:
— Не смею обременять, доброй вам ночи, кавалер.
— И вам, — кивал ему волков.
А когда он ушёл, Ёган наводя порядок на столе, глядя на дверь заметил:
— А неплохо быть важным кавалером.
— Не плохо, думаешь? — спросил его Волков.
— А то! Чего же плохого, живёшь в королевских покоях задарма, кормят тебя кушаньями задарма, да ещё золото тебе носят за здорово живёшь!
— Ох и дурак ты! — сказал кавалер, удивляясь наивности слуги.
— А чего дурак-то? — в свою очередь удивлялся слуга. — Не правда что ли?
— А то и дурак, — вдруг встрял в их разговор Максимилиан раньше этого не делавший, — господина твоего чуть не убили, резали и били насмерть, чудом жив. Ты вот на его месте остался бы жив, когда слеп был, а тебя ножами кромсали бы?
Ёган не ответил, уже и сам всё понял, но Максимилиан продолжал:
— Нет, лежал бы сейчас холодный. А господин наш, сам одного бандита зарубил. И ещё одного ранил. В городе ненавистников у него много, только недавно к нему приходили мужи с оружием, ты же сам видел, а ты говоришь «задарма». Не каждый золото за такие «дарма» захочет.
Волков удивлённо слушал здравые рассуждения совсем молодого человека, затем указал на юношу пальцем и сказал Ёгану:
— Молод, а всё понимает, не то, что ты, дурень!
Глава 21
Комендант Альбрехт был немолод, но бодр, он увидал кавалера, стал споро вылезать из-за стола, цепляясь за всё мечом ещё более старым, чем меч Волкова. На нём была такая же старая кираса, как и меч. Как он только не мёрз в ней сидя в холодном помещении всё время. Он подошёл к рассерженному кавалеру и заговорил, примирительно, но без всякого заискивания, как воин с воином.
— Вы уж простите меня, друг мой, но и вы и я знаем, что такое дисциплина, сиречь повиновение пред старшими! — он поднял вверх палец.
— И кто же отдал вам приказ? — холодно спросил кавалер.
— Ну, а кто, как не первый секретарь суда, он. Прислал смету на содержание арестантов, а в ней приписка: «Незамедлительно выпустить всех, кто не записан в судебный реестр». То есть все те, кто не ждёт суда, должен быть отпущен. Все бродяги, шлюхи и дебоширы, драчуны и похабники все, все, все — пошли на выход. Вот и ваши тоже пошли, в реестре их не было.
— Могли бы и предупредить меня, — произнёс кавалер с укором.
Старик встал к нему близко, положил ему руки на плечи, и, касаясь седой бородой его одежды, заговорил тихо:
— На словах… На словах велено было вас о том не предупреждать. Но я послал к вам человека днём, но никого из ваших людей в трактире не было, была одна ваша служанка, молодая. Ей и было предано на словах, что людей ваших вечером выпустят. Она вам не сказала разве?
— Что за служанка? — интересовался Волков.
— Почем мне знать, сударь мой, а у вас что, много служанок?
— Сыч, — позвал кавалер, — Эльза тебе что-нибудь передавала про сидельцев наших, то, что их отпускают?
— Ничего, экселенц, — подошёл Сыч, — первый раз слышу.
— А эта, замарашка, как её… Жена Лодочника?
— А, эта, Гретель её звали… — вспомнил Фриц Ламме.
— Точно, она ничего не говорила?
Сыч задумался, а потом озадачено произнёс:
— Так я её со вчерашнего дня и не видел, не ночевала она в людской сегодня.
Волков стал ещё мрачнее, захотелось ему найти виновного, да кто тут виноват, сам не оставил девку в тюрьме. Сам и виноват.
— Ну что, сударь мой, скажете, виноват я, в том, что упустили вы своих сидельцев?
— Скажу. Вы не виноваты. Спасибо вам, господин комендант, — Волков поклонился ему, а старик обнял его как родного.
Сыч придерживал ему стремя, когда он садился на коня и говорил:
— А я думаю, чего сержанта сегодня нет, думаю, проспал подлец, а он видно не проспал, видно он боле не появится. Кажись, надоели мы этому городу.
Волков мрачно молчал, трогая коня шпорами, поехал к трактиру, а Сыч запрыгнул на своего, догнал кавалера и продолжил:
— Что теперь делать будем, экселенц?
— Писать письма, — отвечал Волков, думая о чем-то, о своём.
В трактире их поджидал ещё один сюрприз, как только кавалер вошёл в залу, так к нему тут же устремился распорядитель Вацлав, ещё издали начал кланяться и так старался, что Волков почувствовал недоброе. Так оно и вышло. Вацлав говорил вежливо, и улыбаясь:
— Уж не сочтите за грубость, достославный рыцарь, но по велению хозяина нашего, сказано мне взымать с вас плату за проживание в королевских покоях. Уж сегодняшний день будет для вас бесплатным, а за следующие дни, коли надумаете остаться, придётся платить.