Инквизитор Красной Армии. Патронов на Руси хватит на всех!
Шрифт:
Победу отметили дрянным спиртом, а не чаем. Хорошо! Спиртягу разбавили чуть-чуть водой в помятом солдатском котелке, снятом с ближайшего убитого.
Мимо них провели еле-еле переставляющего босые ноги пленного оборотня. Рослого поручика, обмотанного колючей проволокой, конвоировали четверо чекистов из заградительного отряда. Сразу видно, схватили перевертыша. Проволоку обмотали вокруг тела, пропустив один виток петлей вокруг шеи. Задумает офицер сделать резкое движение — сам себя удавит. Шипы глубоко врезались в тело, продрав мундир. В тех местах, где они впились,
Из глубокой рваной раны на лбу, рассеченном рукояткой нагана, сочилась кровь, заливая глаза. Кровь, попавшую на губы, офицер хищно слизывал. Сросшиеся на переносице брови, показное отношение к боли, презрительные взгляды, которые он бросал на конвой, не оставляли сомнения: оборотень уверен в своих силах. На что-то или кого-то надеется?
— Помочь? — предложил свою помощь инквизитор.
— Сами справимся, — коротко ответил высокий блондин, похоже, старший чекистского конвоя. — Никуда не денется.
— Это тебе не чужую кровь дуть, — крикнул им вслед краском, оторвавшись от котелка со спиртом. — Все, вышло твое время, золотопогонник.
Ординарец командира полка, красноармеец в драной шинели, погрозил кулаком вслед конвоирам и офицеру и в сердцах выругался:
— Ужо попили нашей крови. Отбегался, офицеришка. Теперича тебе кровяку наши молодцы пустят. Захлебнешься, ирод.
Инквизитор с командиром полка допили спирт, помянув погибших. Помолчали и разошлись. Красный командир Миронов со своим полком — дальше очищать Крым, а Поплавков отправился в направлении, прямо противоположном линии фронта. Было у него одно незаконченное дело. Короче, разошлись пути-дорожки.
В последние дни своего нахождения в действующей армии Аким не видел особой разницы между своей службой и примитивным смертоубийством. Его готовили для других акций, но приказы не обсуждаются. Использовать инквизитора для участия в боях — сродни заколачиванию телескопом гвоздей. Конечно, забить по самую шляпку можно, но оптический прибор предназначен для другого. Инквизитор — штучная работа, предназначенная для выполнения других, более специфических задач. Ну да ладно, Старшим братьям по Корпусу виднее. Приказы не обсуждаются…
В следующий раз судьба свела инквизитора с оборотнем в погонах уже при иных, весьма неожиданных обстоятельствах. Далеко от передовой и уже в Петрограде… Официального представителя Корпуса пригласили, чтобы он проконсультировал: маньяк здесь орудовал или же здесь творились делишки по инквизиторской части.
Раньше с вампирами в Петрограде было чересчур много проблем. Слишком легко затеряться в большом городе. С немалым трудом, но их решили. Во время Первой мировой войны их гнездовья подчистили. Военное время обязывает к наведению порядка. Тем более столица, как ни крути. А после революции твари снова потянулись в крупные города на запах гемоглобина. Во время потрясений кровь людская текла полноводной рекой.
Дежурному по Корпусу позвонили из ЧК и попросили кого-нибудь отрядить на осмотр места преступления для консультации. Попросили, а не приказали. Аким, узнав об этом, сам вызвался. Дежурный не возражал. Дел и так у всех хватало. Хочет на вызов, значит, так надо. Езжай. Адрес запишешь? Ну как знаешь.
Бесцеремонно протолкнувшись сквозь гудящую толпу зевак, Поплавков подошел к группе милиционеров, допрашивавших единственного свидетеля — корреспондента газеты «Вече». Тот размахивал руками, как ветряная мельница, и без умолку тараторил, словно взбесившийся патефон.
— Вы куда прете, гражданин? — вскинулся один из милиционеров. — Сюда нельзя.
— Мне можно, — Аким вытащил из кармана номерной инквизиторский жетон на цепочке и сунул его под нос ретивому стражу правопорядка. Сегодня на нем не было привычной красной кожанки. — Мне везде можно.
Милиционеры одновременно козырнули, вытягиваясь в струнку. Своим внешним видом они признавали его старшинство и готовность к сотрудничеству.
Единственный живой свидетель оказался мужчиной в дорогом, но изрядно помятом костюме-тройке, с блуждающим взглядом расфокусированных глаз. Он продолжал безостановочно тараторить:
— Это, значит, раз! Со стены — прыг! Голова — хрясь. Эт-та, значит, в подвал — скок. Дверь в щепы. Я закричал: «Караул!» Вы приехали быстро.
Верхняя губа и ноздри измазаны чем-то белым.
— Кокаином давно балуетесь? — бесцеремонно перебил его Аким. Надо было прервать словесный поток и начать задавать вопросы. — На марафет давно подсели?
— Это к делу не относится, — вскинулся свидетель.
— Отвечать коротко и ясно, — змеиным шепотом посоветовал Поплавков. — Ничего лишнего.
— Мне доктор прописал от мигрени, — заюлил мужчина. Его взгляд остановился на жетоне, который инквизитор крутил за цепочку, наматывая на палец. Серебристый пропеллер с угрожающим звуком резал воздух.
— Как здесь оказались?
— На минутку заскочил в подворотню, э-э, принять лекарство.
— И?! — подбодрил инквизитор.
— Принял. Точно ангелы по душе голыми пяточками пробежали, как эта страхолюдина голову мужику оторвала и в подвал… а может, улетела? Точно не помню. Нет, в подвал утекла…
Изуродованное тело лежало под дерюгой, принесенной дворником-татарином. Грубая ткань пропиталась кровью. Рядом с трупом образовалась темная лужа.
Чекисты, приехавшие раньше инквизитора на вызов, составляли протокол осмотра места происшествия в ателье по пошиву одежды, заняв его под временный штаб опергруппы. На беду хозяина пошивочной конторы, она имела черный выход в подворотню, где произошло преступление.
Протокол осмотра происшествия составлял тот самый поручик, которого Поплавков последний раз видел под конвоем и туго замотанным в петли колючей проволоки. Сейчас он возглавлял оперативную группу чекистов. По тому, как бывший поручик покрикивал на милиционеров и раздавал указания подручным, было видно, что он был здесь за старшего. И трех месяцев не прошло, как в плен попал.