Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
– Вы как-то сказали, что если вы умрете, то Светлый Мир свернется, все здесь погибнет, но я останусь в живых и буду возвращен на то место, из которого пришел…
– Да, это так, – мрачно произнесла Госпожа Дум.
– В этом случае я сохраню свои необычные способности там, в большом мире?
– Не сохранишь, – сказала Госпожа голосом вовсе уж замогильным. – Есть, правда, один способ сохранить твои способности и в большом мире. Это случится в том случае, если Кларвельт свернется не из-за моей смерти. Я могу свернуть Кларвельт сама. Добровольно. В этом случае мы с тобой снова окажемся в большом мире. При этом мы сохраним наши способности демоников, но Светлый Мир погибнет. Я никогда не пойду на это! Слышишь, ты, Вальдес! И не мечтай об этом!
Вероятно,
– Что вы, Госпожа! – возопил Вальдес. – Как могли вы подумать о том, что я желаю хоть малейшего вреда вам или любимому мной Кларвельту! Я денно и нощно тружусь, не покладая рук, дабы украсить наш Светлый Мир и сделать жизнь его обитателей еще более счастливой! – Вальдес повалился на колени и закрыл лицо руками. – Я обрел подлинную свою жизнь только здесь, – сдавленно произнес он как бы сквозь рыдания. – И если вы подозреваете меня в дурных намерениях, то лучше мне не жить…
– Успокойся, милый мой Вальдес, – сказала добросердечная Клементина, уже отходя от гнева. Она даже погладила Вальдеса по голове. – Я вижу, что ты действительно любишь Светлый Мир. Я верю, что ты не предашь меня.
– Спасибо, Госпожа! – Вальдес схватил руку старой женщины и прижался к ней губами. – Спасибо…
– Я расскажу тебе… – Клементина осторожно высвободила свою маленькую кисть из железных клешней Вальдеса. – Большое знание – это нелегкая ноша, и порою так трудно нести ее в одиночку. Ты должен знать, Вальдес. Первоначально магия создания искусственных миров была придумана именно с такой скверной целью – целью приобретения волшебных способностей. Дурные люди, владеющие могущественными секретами, ненадолго создавали собственные миры, чтобы затем уничтожить их собственной рукой и вернуться в Средний Мир, обладая невероятной колдовской мощью. Именно так многие великие волшебники древности приобрели свою силу. Это было скверно и греховно – ведь каждый раз при разрушении мира гибли тысячи и тысячи людей – его обитателей. Но Бог, создатель наш, пресек распространение подобной мерзости. Последним, кто собственноручно разрушил свой мир, был Мерлин. После смерти Мерлина наступило следующее: если маг имел при создании миров дурные намерения, то магия его перестала срабатывать – даже если все ее компоненты и условия соблюдались с величайшей тщательностью. Миры было разрешено создавать только тем, кто стремился к благу – а таких было очень мало… Бог наш позволил создать мне Кларвельт, а, стало быть, он был уверен в моей добродетельности.
– Боже мой, как это удивительно, – пробормотал Вальдес.
– К сожалению, Вальдес, я не бессмертна. Я старюсь медленно, но когда-нибудь я умру. И тогда Светлый Мир тихо угаснет со мной. Но меня в запасе еще много тысяч лет. Много… Здоровье мое и состояние Кларвельта связаны теснейшим образом. Любое возмущение в магическом равновесии – будь то наложение новых заклинаний или вторжение демоников – сразу же отзываются на мне в виде болезни. Так что береги Светлый Мир, Вальдес. Не допускай в него новых демоников. Сам Бог послал тебя мне…
– Госпожа! – Вальдес решительно поднялся на ноги. – Прошу вас, отдайте мне нож Джаншаха! Храня его здесь, у себя, вы подвергаете Кларвельт опасности разрушения!
– Почему?
– Потому что вы беззащитны против людей из большого мира, моя Госпожа! Если некий демоник, не дай Бог, пройдет незамеченным мимо меня и войдет во Дворец Дум, он сможет забрать у вас нож безо всякого труда. Никакая магия не поможет вам. Ведь это так?
– Это так, – согласилась Госпожа после непродолжительных размышлений. – Ты уверен, что у тебя нож будет в безопасности?
– Речь не идет о безопасности! Нож должен исчезнуть! – воскликнул Вальдес. – Я уничтожу его! Это страшная, невероятная опасность – ключ от Кларвельта. Он не должен попасть в руки врагов! Я сожгу его в горне и превращу в окалину, и развею оную по ветру или растворю в реке. Мы должны сделать все, чтобы навсегда закрыть Кларвельт от Среднего Мира, полного грехов и пороков!
–
Нечего и говорить, что Вальдес не уничтожил магический кинжал. Он сжег в горне подделку, заранее изготовленную им, и проследил, чтобы это действие видели его мастера, и, таким образом, увидела сама Госпожа. Теперь Вальдес ясно знал, чего ему хотелось бы больше всего на свете – любым способом заставить Клементину Шварценберг свернуть свой мир собственными руками. Тогда он, Вальдес Длиннорукий, оказался бы снова в Среднем Мире – не потеряв своих новых, величайших способностей. И нож Джаншаха должен был помочь ему в этом.
Итак, Вальдес не уничтожил кривой нож. Напротив, он изготовил для кинжала удобные ножны, которые позволяли незаметно носить его под одеждой. Вальдес не расставался с кинжалом – он снимал его только тогда, когда отправлялся на аудиенцию к Госпоже. Не было в мире предмета, более ценного для Вальдеса, чем нож Джаншаха.
Клементина Шварценберг не умела врать. Давно разучилась за ненадобностью – ложь не имела смысла в ее искусственном мире. Она искренне считала, что нож может переносить людей только в одном направлении – из Среднего Мира в Светлый. Но Вальдес в этом сомневался. И очень скоро он убедился в том, что его сомнения правильны.
Надлежало провести эксперимент. Вальдес хорошо подготовился к нему – он нашел неглубокую и сухую пещеру в Буковых Горах недалеко от города. Эксперимент был коротким – он пришел в пещеру, уколол себя ножом до крови и оказался прямо в нашем мире. В Испании.
Вальдесу повезло – он материализовался не в потаенном храме арабской секты, откуда он некогда перенесся в Кларвельт (вначале он предполагал, что должно было случиться именно так), и не где-нибудь посреди автострады, заполненной ревущими машинами, и даже не в супермаркете, забитом людьми. Вальдес появился на задворках Барселоны – в тесном дворе, со всех сторон окруженном дешевыми четырехэтажными домами. Поскольку дело происходило в три часа ночи, никто не увидел, как высокий светловолосый человек появился на том месте, где только что ничего не было и тут же принялся скакать подобно козлу, хохотать и выкрикивать самые непристойные испанские выражения.
Вальдес ошалел от радости. Он снова попал в свой замечательный Средний Мир – порочный и агрессивный по сравнению со стерильным Кларвельтом, но такой живой и интересный. Первой мыслью Вальдеса было не возвращаться в Светлый Мир никогда более – довольно с него было выхолощенного и пресного кларвельтского бытия. Но, прошагав по ночной Барселоне около пяти километров, Вальдес уже заскучал по своим длинным ногам, не знающим усталости – тем замечательным ногам, что он оставил в Светлом Мире. Здесь его ноги снова были короткими и слабыми. Добравшись, наконец, до ночного бара, проголодавшийся Вальдес по привычке полез за кошельком, но обнаружил там только десяток серебряных флоренов, совершенно непригодных для использования в Испании. Местные песеты нужно было зарабатывать тяжким трудом… Вальдес сглотнул голодную слюну и снова уколол себя ножом. Он вернулся в Кларвельт, сразу же разжег костерок и с аппетитом поужинал – в пещере его ждал запас провизии.
За месяц он совершил двенадцать путешествий в Средний Мир и обратно. Он отыскал свой земной костюм, чтобы не выглядеть в Испании чересчур экстравагантно в черной одежде инквизитора. Он прихватил с собой из Кларвельта десяток драгоценных камней – рубинов, сапфиров и изумрудов, и продал их в большом мире, чтобы иметь испанские деньги. Вальдес потихоньку осваивал Средний мир, от которого отвык за год пребывания в Кларвельте.
Лишне напоминать о том, что за этот год в большом мире прошло чуть больше месяца. В сущности, за это время в Испании ничего не изменилось. И скоро Вальдес чувствовал себя одинаково уверенно в обоих мирах. Разворотливый малый, он обзавелся новыми испанскими документами на имя некоего Диего Менеса (имя оставил прежнее, чтоб не путаться), и даже снял квартирку на северной окраине Барселоны – неподалеку от того места, где он обычно проходил в Средний Мир.