Иннерлэнд: Пересечение миров
Шрифт:
Тук, тук, тук.
Сердце пропускало удары, больно сжимаясь в груди. Я молчала, не находя нужных слов.
– Он такой классный, Соул. Правда! Он непременно тебе понравится. – Наконец она решилась поднять на меня счастливый, но немного затравленный взгляд.
– Я думала ты меня любишь, – наконец справившись с комком в горле, прошептала я.
– Конечно я люблю тебя!
– Тогда почему?!
– Но ведь это просто эксперименты молодости, разве нет? Мы же обе девушки, и мои родители… – Видимо что-то в выражении
Она аккуратно дотронулась до моей руки и только тогда я заметила, что мои ногти почти до крови впились в бледную кожу собственной ладони.
– Соул, с тобой все в порядке? – Обеспокоенно спросила моя уже бывшая возлюбленная.
– Я пожалуй поеду домой.
Выдернув руку и быстро закинув вещи в сумку, я направилась к выходу из аудитории.
– С тобой точно все в порядке? Давай я тебя провожу.
– Не стоит. – Ответила не оборачиваясь и, прикрыв дверь, кинулась прочь из здания.
Не контролируя собственные действия, я бесцельно бродила по улицам, то и дело натыкаясь на прохожих, а оказавшись недалеко от одного из сигаретных киосков, остановилась. Почему-то вспомнились наставительные беседы матери и категоричный запрет на курение. Сейчас мне это показалось безумно смешным.
Поразмыслив немного и купив пачку ментолового лекарства, я сделал затяжку и закашлялась. Непривычные ощущения в горле понемногу возвращали к реальности, заставляя вновь почувствовать себя ненужной. Дым неприятно раздирал горло, но я упрямо продолжала вдыхать никотин в надежде на облегчение, которое так и не наступало. В тот день я впервые закурила.
Дальше было много слез и текилы, бессонных ночей и скандалов с матерью. Когда я, спустя две недели, вернулась в институт, Эмма все так же жизнерадостно болтала с одногруппниками, но больше не садилась рядом со мной. Место за моим столом, как и в моей душе, снова опустело.
Бесконечные дни складывались в недели. Апрель подходил к концу. А надежда на мимолетность отношений Эммы и ее нового возлюбленного постепенно таяла. Последним событием, убившим ее окончательно, стал увиденный мной поцелуй на пороге университетского корпуса. Эмма выглядела такой счастливой, но внутри меня все сжималось от боли. Это был последний день, когда я появилась в институте.
Мама, конечно же, стала подозревать что что-то случилось, и задавать много лишних вопросов, но ответ всегда был один: “Все в порядке”. О том, что все совсем не в порядке она узнала уже в июне, когда ей позвонили из деканата и любезно сообщили о том, что меня отчислили. Было много криков и ругани, а потом, когда мама приехала забрать меня домой —слез. Ей очень не понравилось мое состояние: бессонница, апатия, отсутствие аппетита – то, что удалось заметить сразу. А после принудительно похода в больницу обнаружился еще целый список неутешительных диагнозов, среди которых крупными буквами значился нервный срыв.
За неимением хорошей клиники в родном городе на семейном совете, в котором я впрочем не принимала никакого участия, было принято решение оставить меня здесь. Так, спустя три дня с момента посещения врача, меня со всеми необходимыми вещами поместили в одно из отделений психиатрической больницы.
Мое сознание отказалось как-либо реагировать на произошедшие изменения, а в голове раз за разом прокручивался наш последний с Эммой разговор, цепляясь за одну единственную фразу: “Мы же обе девушки”. Тогда я отчаянно захотела стать парнем.
С того дня, как меня исключили прошло уже два года. За год до этого, также весной, я познакомилась с Рэем и мой мир снова заиграл красками. За это время я видела Эмму всего один раз – мы гуляли в парке и случайно столкнулись с ней и ее парнем. Тем самым, который стал причиной нашего расставания. Она была все так же красива и мила, но теперь мое сердце билось спокойно.
Помню, Эмма тогда очень удивилась увидев нас, но все же, как и раньше, приветливо улыбнулась и попросила сфотографировать их на фоне колеса обозрения.
– Тогда и ты нас сфоткай потом, – улыбнувшись, попросила я.
– Кого вас? – Она выглядела слегка растерянной.
– Ну как же? – Удивилась я. – Меня и моего парня Рэя.
Эмма как-то странно посмотрела на меня, видимо удивляясь тому, что я с кем-то встречаюсь, тем более с парнем, но отказывать не стала.
– Странная у тебя подруга, – сказал Рэй, после того, как мы попрощались.
– А мне кажется, что она очень похожа на тебя, – улыбнулась в ответ.
И вот теперь, когда я снова полюбила весну, она опять отняла у меня смысл жизни. Как будто кто-то там наверху отчаянно не желал, чтобы это время года было для меня счастливым.
– Соул, ты меня слышишь? – Голос матери вернул меня к реальности. – Может, мне приехать?
– Не нужно, мам – я вздохнула, стараясь сдержать слезы. – Просто это так странно…
– Что странно, милая?
– Что их обоих не стало весной.
– Кого их? – В голосе матери слышалось явное беспокойство. – Кого еще не стало, Соул?
– Рэй, мам. Мой парень… – снова тяжелый вздох. – Он умер.
– Соул, – как-то подозрительно сочувствующе зазвучал ее голос, – но у тебя нет парня…
Тук,тук,тук.
Мокрые дорожки потекли по щекам. Все-таки не сдержалась. Внутри закипал гнев.
– Мам, ты что издеваешься? Мне и так больно? – Уже не сдерживая рыданий, кричу в трубку. – Мы были вместе целый год! А теперь, когда Рэя не стало, ты говоришь такие страшные вещи.
Под конец фразы мой голос сел, поэтому она прозвучала почти шепотом с легкими хрипящими нотками.
– Милая, как давно ты не принимала лекарства? – Очень тихо спросила мама.
Повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь моими редкими всхлипами.