Инноминаты: Медный кубок
Шрифт:
– Вы ещё здесь? – Арей Фаанг неожиданно положил руку на плечо майора, доведя беднягу до икоты. – Выпейте чего-нибудь в баре. Руфину где-то черти носят. Так что угощать вас придётся мне. Не возражаете?
Семён Семёнович и хотел бы возразить и сбежать куда подальше. Вот только сцена поедания счастливого влюблённого так и стояла у него перед глазами. Отчего сил в ногах не чувствовалось. Как, впрочем, и во всём теле. Пришлось ему молча согласиться и перебраться с дивана на высокий барный стул.
– Вот и славно…
2. Кактус
– После поговорим, – бывшая супруга никак не унималась. Трещала на меня из телефона, раскачивая беседу до размеров ссоры. Вот только у меня и без её криков стоял адский гул в ушах.
– Я сказал: «после»! – не выдержал я и прикрикнул на неё в микрофон. И зажав пальцем боковую кнопку, тут же отключил смартфон. Я сунул его в карман, после чего достал ключи и открыл дверь опустевшей на днях квартиры.
«Вот ведь заноза, – подумалось мне с досадой и злостью. – Достала!»
В висках застучало. Боль острой иглой вонзилась в затылок. Тут же мне в плечи вцепилась усталость. Навалилась и поползла гадюкой вдоль позвоночника к ноющей пояснице. Не в силах больше стоять, я прислонился к косяку входной двери. Ключи брякнулись на затоптанный коврик.
«Заноза… Чтоб ты сдохла, стерва», – на самом деле я не питал ненависти к своей бывшей. Просто сейчас всё раздражало, а её звонок в особенности.
Переведя дух, я вошёл домой и запер за собой дверь. Тишина вызывала в душе тягостное ощущение. Её следовало разогнать и поскорее. Не хватало ещё впасть в депрессию от того, что брак развалился. Да кто в наше время переживает по такому пустяку? Лохи да неудачники.
Небрежно скинув обувь, я кое-как повесил на крючок плащ и прошёл в кухню. По привычке включил чайник и полез в холодильник. Признаться, ни кофе, ни чая мне сейчас не хотелось. Да и вообще…
Банка пива, простоявшая в дверке холодильника добрых три недели, перекочевала в мою руку. Мысль, что продукт может оказаться просроченным, жалкой искоркой мелькнула на задворках. Холодный напиток полился в горло. Лопающиеся пузырьки создавали приятный эффект морозного покалывания. Успокаивая меня и бодря.
Аппетита не было. Хотя солёные крекеры на столе выглядели заманчиво. Я прихватил парочку и подошёл к окну. За стеклом всё так же, как и всегда. А здесь – пустота. Круглые отпечатки некогда стоявших на подоконнике цветочных горшков были красноречивей любых слов.
– Кактус забыла, – пробормотал я, глядя на одиноко стоявшее растение. Сморщенный цветок уродливой тряпочкой свисал на колючем боку. Я и забыл, что кактусы тоже цветут. Да и не припомню чтобы замечал раньше. Да что вообще я замечал? Даже развод стал неожиданностью.
Я пододвинул цветочный горшок ближе. Поддел пальцами отживший своё цветок. Хотел убрать. Дёрнул. Кактус подпрыгнул, сбросив на пол блюдце-поддон. Я едва успел его поймать, как следом полетела и сама колючая «ботаника». На мгновение ощутил себя циркачом-жонглёром в смертельном номере «слови ёжика».
В итоге горшок оказался прижатым к животу, а кактус своей шипастой макушкой нагло покоился на сгибе руки. Хорошо, что последние дни цветок никто не поливал. Иначе грязи бы развезлось бы порядком. Брюки и рубашка щедро обсыпало сухой землицей. Немного попало и на лицо.
Отряхнувшись, я выкинул кактус как есть с горшком в мусорное ведро. Затем прибрался и отправился в душ. Завтра снова на работу. Надо пораньше лечь спать.
Стянув с себя одежду, я закинул её в корзину с грязным бельём. Глянул на своё отражение в зеркале. Лицо немного осунулось. Ещё бы, так впахивать все дни напролёт. Лёгкая небритость совсем не красила, скорее добавляла антишарма.
– Н-да… – я поскрёб ногтями по подбородку и застыл.
В отражении отчётливо виднелся кактус с увядшим бутоном. В своём горшке он стоял на перекладине для полотенца. Прямиком за моей спиной.
Я протёр глаза, но кактус никуда не девался.
– Что за?… – обернувшись, я уставился сперва на опустевшую перекладину, затем бегло осмотрел все горизонтальные поверхности. Колючего цветка нигде не оказалось.
Сплюнув в раковину, я забрался под душ. Долго стоял под его струями. Успокоившись, наконец, я с некоторой ленцой потянулся к полке за шампунем. Мне хотелось смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня. Хотелось свежести, как голодному куска хлеба.
В пальцы вонзилось сразу несколько острых иголок. Отдёрнув руку, я глянул на полку с банными принадлежностями. Между баклажек с гелем для душа, шампуней и прочей ерунды торчала старая взъерошенная мочалка. Я выдохнул. Не знаю почему, но я боялся снова увидеть выброшенный кактус. От одной только мысли о нём в груди всё сжалось до боли.
Семён Семёнович
Акулина радостным возгласом встретила Семён Семёновича, и как заправская хостес, проводила на привычное место. Только в этот раз на эклерном диване уже сидел посетитель. Мужчина средних лет. Полноватый с залысиной.
– Иван Андреевич, – представился он, как только Семён расположился на другом конце дивана. – Приятно!
В зале больше никого не наблюдалось. Даже вечно доставучей Руфины. Семён Семёнович уже начал скучать по ней, но стойко гнал мысли о бестии прочь. Рыжеволосая нимфоманка могла довести до бешенства даже покойника своими идиотскими выходками.
Семён Семёнович качнулся на краешке дивана и едва не свалился. Из кармана посыпалась всякая мелочёвка: ключи, несколько монет, семечки. Откуда они там взялись? А чёрт его знает. На ум пришли недавние посиделки с Оленькой. Она сама попросила о встрече, Семён Семёнович грешным делом даже подумал, что «сорока» опять что-то стянула. Но нет. Ей просто хотелось поделиться «преужаснейшими известиями». А именно, страхами, что не давали ей спать по ночам, а днём вгоняли в панику на пустом месте. Хуже всего приходилось Оленьке вечерами. Стоило подойти к дому, как тут же накатывали воспоминания о недавнем нападении. Разговоры с героически спасшим её майором вселяли в девушку уверенность и чувство защищённости. Пускай ненадолго, но ей становилось легче. Поэтому она то и дело зазывала на посиделки то в кафе, то у неё дома за кружечкой чая.