Инноминаты: Медный кубок
Шрифт:
Опер начал перебирать наброски Семён Семёновича, которые тот делал по памяти. К делу, так называемой Акулины, они отношения не имели. Или казалось, что не имели. И вообще откуда всё это взялось, да ещё в таком виде? Вадим вытащил какой-то исписанный листок и, читая явно по диагонали, забормотал:
– Так, документов нет. Травма головы. Ясно. Потеря памяти. Допустим. Диабет. Хм. Предполагаемый круг знакомых.
За окном автомобиля расплывающимся пятном на ограждении сидел белый голубь. Люди шли мимо него, не обращая внимания.
– Можно я это возьму? – едва расслышал Семён Семёнович, выныривая из некого ступора.
– Я верну, – начал уверять Вадим.
Упрямец. Весь вид опера говорил о том, что уступать он не намерен.
– Хорошо. Верни только в сохранности, – сдался Семён. – Правда твоему приятелю этот материал вряд ли пригодится.
– На неделе занесу. Самый край в будущий четверг вечером, – с жаром отозвался Вадим. – Спасибо, что подвёз. Бывай!
Стукнула дверца автомобиля. Семён Семёнович глянул на ограждение, где до этого был голубь. Пусто.
– Поехали, – Алистер уже сидел на заднем сиденье, приглаживая торчащие во все стороны седые вихры. Стариком он не выглядел, скорее наоборот. Дерзкий мальчишка. Тощий, что голодная смерть. И взгляд жутковатый… Чёрные вороньи глазёнки зловеще поблёскивали, вызывая суеверный страх в душе Семён Семёновича. По ним сложно было понять, куда именно смотрит Алистер.
– Ну чего таращишься, как варёные окуньки на тарелке? – огрызнулся он, ёрзая на пассажирском сиденье, словно чувствовал дискомфорт.
– Ты файл подбросил? – трогаясь с места, поинтересовался Семён Семёнович. Ему хотелось знать, настоящие ли там документы или временная иллюзия. Если последнее, то как долго ворона собирается морочить людям голову.
– А то ж, – хмыкнул Алистер. – От тебя шевеления, как от того покойника. Фаанг рвёт и мечет, а тебе хоть бы хны. Ссы в глаза, всё божья роса.
«Раскаркался», – Семён Семёнович лишь дважды видел человеческую форму Алистера и успел составить мнение о нём, как о деревенском Кулибине 13 или ком-то вроде сказочного Левши. Оба раза парень что-то увлечённо мастерил.
13
И.П. Кулибин – знаменитый русский механик-изобретатель, выходец из мещан. При жизни его называли «нижегородским Архимедом». После смерти фамилия стала нарицательной, называя им талантливых механиков-самоучек.
Поседевший ворон частенько сыпал поговорками, бывало вставлял такие словечки, смысл которых угадывался лишь интуитивно. Видимо, какой-то местечковый сленг. Семён Семёнович даже предположил, будто по нему можно разузнать о месте рождения Алистера. Вот только, как бы майор не любопытствовал, времени заниматься подобным совсем нет.
Алистер исчез также внезапно, как и появился. Семён Семёнович не понимал, зачем тот вообще навестил его. Может, хотел подтолкнуть в нужном направлении? И как связано дело погибшей Шаховой со странным человеком и баобабищем в логове Фаанга, что меняет облики как перчатки. Нет-нет-нет! Лучше не забивать голову пустыми догадками…
2.2. Часть вторая
От озноба зуб на зуб не попадал. Не помню, когда ещё мне было так же плохо. Квартира превратилась чёрте во что. Я уже не могу понять, где нахожусь. Кажется, ванная. Да, точно она.
Шум воды? Кто здесь? Кто-то моется. Кто?
Надо отдёрнуть занавеску и посмотреть. В теле такая слабость, что пальцы лишь скользнули по ромбическому рисунку. В груди стало тесно. Кажется, рёбра решили уменьшиться в размере, а заодно раздавить сердце и лёгкие. Не могу глубоко вздохнуть. Голова кружится. Ноги подкашиваются.
Нет. Я не падаю. Я медленно оседаю на кафельный пол. Спину холодит стенка стиральной машинки. Веки слипаются. Надо поспать. Посплю, и всё станет лучше. Но до постели в таком состоянии не доберусь. А здесь лежать нельзя. Простужусь и помру от воспаления лёгких.
Стоило лишь так подумать, как кто-то чихнул. Совсем рядом. Я потёр руками глаза и осмотрелся. Из черноты под ванной что-то торчало. Пригляделся и едва не завопил во весь голос. Там лежал знакомый кактус. И был не один. Несколько. Много! Понабились под ванну, как сельди в бочке.
Подняться с пола я не смог, а потому попросту навалился на дверь и, выпав в коридор, пополз прочь. В следующий миг, услышал звук отодвигаемой шторки.
Шлёп! Мужская волосатая нога встала на кафельный пол, образуя небольшую лужицу вокруг. Шлёп! И вторая встала с ней рядом.
Я, задыхаясь, как после адской пробежки, взглянул на стоящего предо мной человека. Он, опираясь руками на раковину, всматривался в своё отражение. Странно! У него ведь нет лица. Просто кожа, покрытая торчащей во все стороны щетиной. Подумалось: «Человек-кактус какой-то!».
Тут взгляд скользнул в сторону зеркала и тело тут же похолодело. Там было моё отражение. Оно с болезненным уставшим видом смотрело на этого щетинистого монстра.
– Помогите! – просипел я, не в силах кричать, и пополз прочь от ванной.
Сквозь входную дверь до меня стал долетать какой-то шум с лестничной клетки. Люди. Там разговаривали люди!
– Помо-ги-те, – взмолился я, пытаясь доползти до двери.
Замок щёлкнул несколько раз. Людские голоса стихли. Я тоже замер в ожидании.
– Я сказал: после! – на моём пороге стоял гигант. Такой здоровый, что едва протискивался в дверной проём.
– Помогите, – почти плача, прошептал я, не зная куда деться от этого монстра.
Но тот меня не замечал. Небрежно сбросив со своих огромных ступней ботинки, гигант направился в кухню. Хотя «направился» – мягко сказано. Он скорее протискивался, упираясь плечами в стены, а головой в потолок. Его согнутые колени при каждом шаге чиркали об пол. Мне казалось, он меня раздавит. Но нет, ничего подобного не случилось.