Инопланетяне
Шрифт:
Барбос сидел перед дверью, ждал. Он отвел взгляд, потому что ему было стыдно, что он так позорно бросил Доника. Но Доник его не осуждал. Лампочка на лестнице была слабая, пятнадцатисвечовая, Доник осмотрел себя, даже завернул брюки, но ни одного пришельца не отыскал.
— Если бы ты был собакой, — сказал он Барбосу, — наверняка бы унюхал, взяли меня в плен или еще нет.
Барбос смотрел на Доника круглыми, бессмысленными глазами, потом чуть шевельнул верхней губой и тихо сказал «мама». Он хотел домой.
Доник полез за ключами, оказалось, что он их не взял. Он позвонил,
Салима была низенькой, плотной женщиной с крашенными в оранжевый цвет волосами, она работала где-то продавщицей и всегда приносила большую сумку продуктов. К ней потом приходили родственники и делили эти продукты. Но кое-что оставалось. У Салимы всегда и все можно было купить. Но дорого.
Барбос юркнул мимо ее ног, в темный угол, в коридорные Помпеи, где стояли шкафы, оставшиеся еще от прошлых жильцов, и в них барахло, настолько никому не нужное, что даже выбрасывать его не хотелось.
Шкафы сами по себе поскрипывали, покачивались, шептались и порой, как казалось Донику, менялись местами или даже покидали квартиру, а на их место поселялись другие. Но никто, кроме Доника и Барбоса, не знал их в лицо.
Мать с Катькой — простые души, побежали в кино на индийскую драму о несчастной любви, а бабушка сидела у телевизора и смотрела парламентские дебаты.
— Вы рано вернулись, — сказала она Барбосу, который прыгнул к ней на колени и свернулся, спрятав нос подальше от света и волнений.
— Он космического корабля испугался, — сказал Доник.
— Уже спустились? — у бабушки было чувство юмора. Даже странно, почему она никому не передала его по наследству — ни матери, ни Катьке.
— В сквере, — честно сказал Доник, — на той стороне улицы.
— Большие? Зелененькие? Вчера по телевизору картинки показывали. У людей очень слабая фантазия.
— Я пошел мыться, — сказал Доник.
Стараниями Льва Абрамыча, третьего соседа по квартире, у них уже второй год как за фанерной перегородкой была установлена сидячая ванна. Доник увидел, что Салима на кухне разбирает белье, и понял, что если он не успеет занять ванную, то Салима кинется туда стирать, а это до глубокой ночи.
Войдя в ванную, Доник начал, раздеваясь, осматривать себя и одежду.
Его не оставляло чувство, что он носит на себе пришельца. Никто никогда не думал, что пришельцы окажутся насекомыми, может даже ядовитыми. И это еще хуже, чем самые страшные фантазии — даже не расскажешь поклоннику инопланетян — обидится: «Ах, у меня чешется!
Опять пришелец кусается!».
Подумав так, Доник даже засмеялся, хоть и было страшно.
А Салима, которая на секунду опоздала к двери в ванную, начала кричать, чтобы он выходил, сколько можно воду переводить, а у нее белье, нести пора. Доник включил воду, чтобы вода шумела.
Доник разделся догола и стал себя осматривать, но ничего не нашел — ему нетрудно было себя обыскивать, потому что он был очень худой и небольшого размера. Когда он не нашел на себе следов от пришельцев, Доник стал просматривать одежду. Он не спешил, хоть Салима уже два раза стучала в дверь, требуя, чтобы он поскорее освобождал ванную.
Он просматривал каждую складку, потому что допускал, что пришельцы могут быть размером с муравьев или еще меньше. Вода шла горячая, очки запотевали, Доник пустил холодную воду. Он не нашел пришельца в одежде, но это его не убедило. Еще два часа назад он смеялся над пришельцами и над людьми, которые в них верили. Теперь же он точно знал, что вечером в сквере на заводской окраине города Н. опустился космический корабль, затем взорвался, а часть пришельцев успела бежать. Можете сжечь Доника на костре или разрезать на части — он будет стоять на своем.
Не найдя пришельца, Доник покинул ванную, а Салима заметила, что он вышел с сухими волосами, и стала кричать, что некоторые люди ходят в ванную неизвестно зачем, лучше бы с девочками гулял, в ванной мыться надо… И Доник сбежал от Салимы — нырнул к себе в комнату.
Катька и мать вернулись из кино, мать уткнулась в телевизор, а Катька пила чай, и Доник сел рядом. Катька вымахала в девицу, можно на конкурс красоты загонять — ноги от пупа, взгляд с поволокой, ничего не выражающий. Они с мамой похожи; только мать плотная и покороче. Но у матери всегда романы, и, если бы мать не была такой доброй и покладистой, наверное бы они отыскали себе нового папу. А так, получив все, что могли, поклонники уходили восвояси, мать два дня рыдала в подушку, а бабушка ее утешала. Катька говорила, что, наученная маминым опытом, никогда не будет целоваться до свадьбы, но Доник ей не верил, он сам видел, как она целовалась в подъезде с одним взрослым грузином. Впрочем, в тот вечер это не играло роли, если не считать, что у мамы как раз завязывался новый роман и завтра в субботу «дядя» Геннадий должен был прийти в гости, как полагается у порядочных людей, а потому мать шепотом обсуждала с бабушкой, какой испечь пирог.
— Что с Барбосом? — спросила Катька. — Я его хотела гулять выгнать, а он рвется обратно домой. Психованный какой-то.
— Его пришельцы испугали, — сказал Доник.
— Какие пришельцы?
— Инопланетные.
— Да брось!
— Кем мне быть.
— А ты погляди на меня! В глаза гляди, в глаза!
Доник поглядел.
— Ты нарочно так честно глядишь, — сказала Катька, — а в самом деле врешь.
— Как хочешь. Хочешь верь, а хочешь нет.
Он допил чай и пошел в маленькую комнату, где они спали с Катькой, лег на свой диван, включил боковой свет и стал читать популярную книгу о тайнах Атлантиды.
Катька тут же прискакала.
— Нет, ты скажи! Какие они?
Катька верила в пришельцев свято, как в ангелов. Как-то мать ей сказала: «Мне бы тебя за фирму отдать, уедешь в Фээрге, будешь на мерседесе». А Катька совершенно серьезно сказала: «Лучше за инопланетянина. Мне на Марс хочется». Для Катьки, чем дальше от дома, тем больше дают в магазинах.
— Как вши, — сказал Доник. — Кем мне быть. Как тараканы.
— Ну, ты даешь, — обиделась Катька. — Ну, даешь! А я думала, что в самом деле.