Иностранец на Мадейре
Шрифт:
Я слушаю Яну и думаю: ну надо же! Какие же два удивительных, отважных человека! Оба не фрики какие-нибудь, оба – достаточно хорошо устроенные, каждый в своем обществе. Она – экономист, кандидат наук. Он – коммерческий директор пивоваренной компании. А общества, к которым они принадлежат, бесконечно далеки друг от друга по всем показателям. Просто две разные планеты, ей-богу. И вот вдруг взять и прыгнуть в чужую ледяную воду… Чаще всего из таких авантюр ничего хорошего не получается. Но это, кажется, счастливое исключение. (Стучу по дереву, чтобы не сглазить.)
«А почему в Праге?» – спохватился
«Потому что там меньше всего формальностей… бумажек в несколько раз меньше надо было собирать, чем в Украине или в Португалии… и как-то психологически проще – как будто на нейтральной полосе…»
«Ну и скажите откровенно, не жалеете?»
Яна отрицательно качает головой.
«Точно?»
Секунду она как будто вслушивается во что-то внутри себя. И потом уже уверенней говорит:
«Нет, не жалею. Нет, точно не жалею! Глупо жалеть».
«А он не жалеет?»
Яна смеется. Ну, действительно смешно…
Но поначалу ведь тоже сомневался и колебался. Оба боялись. Будущий муж приезжал на Украину с Мадейры, как из теплицы – в буквальном и в переносном смысле.
«Это сейчас, в кризис их тут немного потрепало, а до того – жили как в каком-то коконе благополучия. Ну, и климат… В марте в Киеве он в кедах на босу ногу ходил, как привык на Мадейре, – и замерзал как цуцик. Потом – в Днепропетровске каждый день что-нибудь происходило: то дома взрывались со множеством жертв, то еще что-нибудь в этом роде… Потом попил водички из-под крана, как делал на родине, и получил понос. А летом на Украине было градусов сорок, так он тепловой удар заработал с непривычки, ведь на Мадейре выше тридцати почти никогда не бывает… Но особенно его шокировали диковинные для него отношения между людьми: он чувствовал разлитую в воздухе напряженность, хотя и не успел испытать ее на своей шкуре. Так что как ему, бедному, было не сомневаться? Но виду храбро не подавал».
«А что было потом?»
«А потом…»
Яна опять на секунду задумывается, вспоминает что-то. Улыбается чему-то еле заметно, как бы про себя.
«Вот что было удивительно: старшие братья и их жены сначала посмеивались над ним, что он вздумал себе новую (после развода) жену искать в столь далеких и экзотических местах, но я об этом ничего не знала… Когда я появилась, меня приняли очень радушно, не показывали, что я для них – чужая. Психологически поддерживали, и это очень помогло. Очень… Но вообще, конечно, было и странно, и трудно. Но ничего, приспособились, притерлись. Через пару лет я уже достаточно уверенно чувствовала себя в португальском, стала русский преподавать местным… Представляете, с украинским акцентом они у меня разговаривают на языке Пушкина… Потом ребенок появился, а ребенок скрепляет семью…»
Подумав еще немного, Яна говорит то, что как будто кажется ей самым важным:
«У нас конфликтов практически не бывает. Спорит иногда, чуть-чуть, может быть раздражается, если не согласен, но даже голос ни разу не повысил. Ни единого раза! Однажды только два дня со мной не разговаривал, когда я разбила его любимый черный кабриолет, не вписалась в поворот перед гаражом. А потом все равно простил…» (Кстати, кабриолет успешно отремонтировали! Яна ездит на нем до сих пор, могу засвидетельствовать:
«…потом как-то еще раз эту машину поцарапала. Бросилась в обеденный перерыв покраску срочную организовывать, чтобы муж не заметил. Но не потому, что я его боюсь, – расстраивать ужасно не хочу».
Вот это «расстраивать ужасно не хочу» мне действительно, кажется, все объяснило. Но я, въедливый писатель, все пристаю к человеку. Не может быть, чтобы все было безоблачно. Может быть, что-нибудь в муже все-таки раздражает?
Яна серьезно задумывается и начинает откровенно перечислять то, что ей не нравится. Список, правда, не очень длинный.
«Что неприятно поражает, так то, что он при мне может вслух обсуждать менструации дочери, все называя своими именами. Когда он голый моется в душе, дочь может зайти к нему спросить о чем-нибудь, и это считается нормальным. Руки держит в карманах… ну, это всеобщая португальская привычка».
Тут в разговор вмешивается моя жена (всегда она почему-то оказывается рядом, когда у моих собеседниц глаза красивые)… Впрочем, надо признать, ее реплика к месту: она говорит, что после купания в общественном бассейне разнополые дети моются вместе.
«Кстати, о детях, – продолжает Яна. – Они тут имеют привычку не спускать за собой воду в туалете. А взрослые с этим не борются. Говорят, когда поймут, тогда поймут… Что еще? И еще манера эта странная: целоваться всем мужчинам со всеми женщинами…»
Тут я хотел сказать: а мне нравится! Отличная манера! Особенно когда вокруг столько симпатичных девушек! Но прикусил язык. Вместо этого рассказал, как директриса самой маленькой школы в Европе, госпожа Тешейра, приехав из ЮАР с обретенным там мадерьянским мужем, решила показать новым родственникам, что она уже приобщилась к местным порядкам, и как пошла расцеловывать всю огромную семью. И перестаралась… «С прислугой-то зачем было целоваться?» – прошептал сконфуженный муж. Оказалось, поцелуи здесь имеют строгие классовые рамки…
Яна с нами вместе похихикала и говорит:
«Но вообще, солидарность у них невероятная: за две недели, взявшись всем городом, ликвидировали все последствия наводнения 2010 года, которое сильно город изуродовало. Все трудились: и работяги, и интеллигенты… А уже через две недели надо было сильно всматриваться, чтобы увидеть следы катастрофы. Не могу себе даже представить такого на родине… Очень спокойные, уравновешенные, совсем не как испанцы и не итальянцы. Но при этом ведут себя иногда как дети, могут без всякой задней мысли загородить вам дорогу, остановившись поболтать по телефону».
Жена тут же вспоминает, как местные ходят мимо нашего окна и громко разговаривают, а акустика такая, что точно у нас в доме разговор. Будут сто раз извиняться, если им объяснишь, но самим в голову не приходит о соседях подумать.
«Ну, а большие семейные проблемы есть у вас?»
Вот тут Яна ни на секунду не задумывается! Ответ на этот вопрос ей ой как хорошо известен.
«Главная семейная проблема в том, что он никак не может курить бросить, а ведь обещал клятвенно. Ну ничего, я…» – И не договаривает фразу до конца. Наверно, хотела сказать: «дожму его». И я уверен: дожмет!