Инсайдер
Шрифт:
– Все?
– Все, – подтвердил Вогел. – Особенно Торчелли.
– Но нас никак не могут поймать, – возразил Оливер. – За деньгами не проследить. Тут все идеально. – Он дважды громко дернул носом. – А кроме того, мы не можем остановиться. И ты это знаешь.
– Мы можем делать все, что хотим. – Вогел помолчал. – Возможно, сейчас самое время забрать деньги.
– Что?
– Угу.
– Ты хочешь сказать...
– Ты прекрасно понимаешь, что я говорю.
Оливер невольно стиснул зубы.
– На этот раз ты действуешь сгоряча, Тони. Чересчур сгоряча.
– Мы считаем, таким путем мы искусно прикроем
– Давай сюда конверт, Тони. – Оливер похлопал Вогела по плечу и выхватил у него конверт. – Почему бы тебе не спуститься в «Дубовый бар» и не выпить за мой счет? Чего-нибудь хорошего, крепкого.
– Оливер, я...
– Ты – что? – Оливер внезапно перестал сдерживаться. – Ты, черт возьми, что? – взорвался он.
Вогел понял, что пережал.
– Я... то есть мы...
– Мерзавец ты, вот кто.
– Послушай, извини. – Вогел заговорил уважительным, потом извиняющимся тоном. – Мы же следим, чтобы все было в наших наилучших интересах. И твоих тоже.
Оливер фыркнул.
– Ты и остальные действуете за моей спиной, принимаете кучу односторонних решений и считаете, что я сложу палатку и последую за вами. А чудовищно-то рискую я. И нахожусь под давлением тоже я. – Он произнес это точно одержимый, захлебываясь словами. – Создал все это я. А вы четверо просто сели в коляску. И решения принимаете не вы. Принимаю их я.
– Мы обеспечиваем информацию, – возразил Вогел.
– Великое дело. Я могу создать меньше, чем за неделю, еще одну такую группу с четырьмя другими людьми. – Оливер улыбнулся. – И тогда с чем ты останешься, Тони? – Улыбка слиняла. – Ни с чем. Вот как. – Он вскинул голову. – Или, может, ты и меня хочешь прикончить?
Вогел поднял руки ладонями вперед:
– Ни в коем разе, Оливер.
– Черт побери, ты даже не знал бы, как это сделать. – Оливер расхохотался. – Собственно, почему я должен волноваться? Вы все четверо из безупречных семей. Вам духа не хватит, чтоб совершить убийство!
– Я не знаю. – Вогел опустил голову.
– Вот именно. – Оливер покачал головой. – Убирайся отсюда сейчас же, а я, возможно, постараюсь забыть, что у нас был этот разговор.
Вогел проглотил слюну. Он прекрасно понимал, что Оливеру все это не понравится. Но ему было поручено дать понять, каково настроение группы.
– Остальные не будут довольны, особенно Торчелли.
– Скажи остальным, чтоб позвонили мне, – ровным тоном произнес Оливер. – Особенно Торчелли.
Вогел посмотрел на кофейный столик со стеклянной крышкой, по которому четырьмя рядами шириной в шесть дюймов каждый был рассыпан белый порошок.
– О'кей.
– Хорошо. – Оливер открыл дверь номера и указал на коридор. – Смотри, чтобы дверь не ударила тебя по заду. И пригни голову. Не смотри никому в глаза.
– Я всего лишь передал то, что меня просили, Оливер, – пробормотал Вогел, быстро выходя в коридор. – Прошу это помнить.
Оливер хлопнул дверью, затем подошел к дивану перед кофейным столиком, положил на столик конверт, взял короткую красную соломинку, пригнулся и вдохнул порошок. Опустошив первую полоску, он сделал передышку. Опустошив и вторую, он швырнул соломинку на столик и медленно откинулся на спинку дивана, опершись головой на подушки. Просидев так несколько минут, он почувствовал в горле знакомую влагу, закапавшую из носа, и лекарственный привкус во рту. Тогда он закрыл глаза, слегка охнул и заулыбался, преисполняясь эйфории от сознания своей власти, абсолютного контроля и полной уверенности в себе. Ведь он контролировал огромные массы денег, множество людей готовы были выполнить любую его прихоть, и ему это нравилось. Его не пробьешь. Он неприкасаемый.
Оливер взял со стола конверт, который принес Вогел, вынул из него единственный лист бумаги и взглянул на стоявшее на странице название. «Прекрасно», – подумал он.
Эбби лежала обнаженная на боку под одеялом, спиной к двери в спальню, как велел Оливер. Она знала, что он в гостиной приканчивает кокаин. Она натянула одеяло на плечи – ее трясло. Тут было холодно, как на льдине, потому что она повернула регулятор кондиционера на самую большую мощность.
Она ждала уже целых четверть часа и с трудом заставляла себя лежать спокойно. Она едва ли сознавала, что пальцем ноги нетерпеливо постукивает по матрацу и зубы у нее стиснуты. Думала же она лишь о том, что счастлива.
Когда они нюхали кокаин в гостиной, сидя на диване, Оливер обещал, что попросит жену дать развод и выедет из своего особняка в Коннектикуте. Он обещал, что они с Эбби переедут в квартиру на Верхней Восточной стороне и будут счастливо жить вместе. Эбби хихикнула и уткнулась лицом в подушку, чтобы Оливер не слышал. Она всегда была пай-девочкой. Ни в колледже, ни в первые годы работы на Уолл-стрит она не прикасалась к наркотикам и не заводила романов с женатыми мужчинами. Никогда даже не помышляла об этом. Но в ее жизнь ураганом ворвался Оливер, и теперь она грешила так, что ее родители-бруклинцы пришли бы в ужас. Однако у нее никогда не было никого такого, как Оливер. Она вдруг стала жить, балансируя на краю пропасти, и каждый миг ее жизни был полон восторга. Оливер, казалось, изведал все самое лучшее. Он жил так, точно каждый день – его последний день на земле. Он был богом... или скорее дьяволом, но это его не смущало. А ей просто хотелось быть с ним. И она была уверена, что со временем сумеет его изменить. Ей уже удалось многое сделать.
Скрипнула дверь, и Эбби затрепетала: она услышала, что Оливер снимает одежду. Вот он отбросил одеяло, и его теплое тело легло рядом с ней. Эбби повернулась к нему, и несколько минут они безудержно, чувствуя, как кокаин пульсирует в крови, целовались. Затем он лег на нее, резко раздвинув коленями ее ноги. Она положила руку между его ног и своими маленькими пальчиками обхватила разбухший член. Оливер вошел в нее, взял в рот ее темный сосок, и она изогнулась, вскрикнула. Первые несколько секунд ей было больно – такой он был большой, а потом соки ее брызнули, вызванные накалом страсти от близости обожаемого мужчины, она обвила его руками, и тело ее задвигалось в ритме с ним.
– Почему ты ничего не надел? – шепотом спросила она. – У меня близится то самое время.
– Я не пользуюсь презервативами, – с трудом справляясь с дыханием, сказал он. – Ты же знаешь. Я их терпеть не могу.
– И все же.
Оливер поднялся и, тяжело дыша, – грудь его блестела от пота, – уставился на нее.
– Продолжай, – взмолилась Эбби. – Мне было так хорошо.
Оливер улыбнулся:
– Я сейчас так сделаю, что тебе будет еще лучше.