Инстинкты страждущих сердец
Шрифт:
– Отлично. Еще два глагола и мы настоящие гении. Хотя с солнцем вообще размышления не обязательны. Что может быть еще очевидней.
– Очевидней чем что?
– Чем то, что следующий глагол, это, скорее всего, светить.
– Логично, но нет.
– Греть?
– Отнюдь.
– Может тогда сиять!?
– Это почти, то же самое, что и светить.
– В таком случае, мои мозговые ресурсы исчерпаны.
– Солнце ведь главный источник энергии, - сказал Донат.
– А значит, проводит различные жизненно-важные процессы. Может
Все происходило так быстро, что у Мэделин стало двоиться в глазах. Высеченные глаголы сливались перед ней воедино, но сосредоточившись до предела, она смогла сконцентрироваться. Со зрительной ловкостью обычно проблем у нее не было, однако сейчас все было по-другому. Уйма ответственности и как итог повышенная взволнованность. Найдя глагол, Мэделин на него нажала, очень кротко, но до максимума уверенно. Разомкнулась шестая створка и оставалась последняя седьмая.
– Вот мы и дошли до последнего, - сказала Апола, таращась в разрисованный потолок.
Изображение розы выглядело немного мозаично. Особенно лепестки, переходящие в коротенький стебель. Мэделин заметила это только сейчас, когда вместе со всеми стояла и старательно вглядывалась.
– Роза - это символ нашей семьи, - проговорила она.
– Но так же, она символизирует любовь, которая возникла куда ранее, чем наша магическая династия.
К выявлению последнего ключа Мэделин подошла выжидательно. Она внимательно прошлась по глаголам, зная наверняка, какой именно из них подходящий.
– Ну, конечно!
– воскликнула Мэделин.
– Вот же он, в самом центре. ЛЮБИТЬ - это седьмой и последний ключ. Я угадала.
Нажав на квадрат, находящийся прямо по центру, Мэделин отворила последнюю створку и с трепетом в сердце слегка отшагнула назад. В этот момент послышался странный шум, очень похожий на разнесшийся эхом треск. Ребята обернулись назад и увидели то, что крайне их поразило. Стая шакалов то ли ожила, то ли пробудилась, но абсолютно точно окаменелой быть перестала. Они разминались всеми частями тела, бодро и ловко сходя со своих пьедесталов. Их намерения были вполне очевидны ввиду агрессивного рева и выпученных горящих глаз. Кроме того они яростно шли вперед при том, что их зубы практически не смыкались.
– А это еще что?!
– выпалила Апола.
– Скорее, нужно открыть дверь, - в панике прокричала Мэделин.
Вновь развернувшись к двери, Донат, Мэделин и Апола возжелали оказаться за ней. Они отчаянно в нее упирались, надеясь хоть как-то сдвинуть и протолкнуть. Шакалы тем временем становились все ближе и ближе, а надежда спастись стремительно отдалялась.
– Они почти уже возле нас!
– кричала Апола, упираясь всем весом на дверь.
Наконец-то, почувствовалось движение, и стал образовываться маленький расширяющийся промежуток.
– Ну же, давайте!
– умоляюще визжала Апола.
Промежуток становился все шире и ребята один за другим начали в него проникать. Оказавшись за дверью, они снова в нее уперлись и совместными силами принялись ее задвигать. В обратную сторону получалось гораздо быстрее, но яростные шакалы не останавливались ни на миг. За секунду до их нападения, громоздкая дверь намертво перед ними закрылась, и по всему подземелью разнесся оглушительный грохот. Створки семи замков сомкнулись, а ожившие статуи вернулись на свои пьедесталы.
Глава 31
Едва успев отдышаться, избранные стали осматриваться. Их взоры пали на высокую пирамида - образную лестницу с округленными ступенями, повторяющими форму овала. Ее поверхность полностью состояла из золота, а вела она в самое сердце Сфинкса. Вдоль окружающих ее стен громоздилось множество сундуков, забитых свитками и древними манускриптами. Журналистское чутье Доната уже подавало неконтролируемые сигналы.
– С ума сойти, - сказала Апола, робко шагнув вперед.
– Надеюсь, больше не будет оживших статуй, - озвучила Мэделин, ступая на одну из ступеней.
– Или чего похуже, - вымолвил Донат.
С опаской пройдя по лестнице, все трое ступили на гранитную площадь. Ее протяженность составляла двенадцать метров, а ширина около четырех. Посреди нее стоял деревянный алтарь с надписью на иврите, воспроизведенной точно вручную. Но наиболее примечательным был золотой ларец с двумя херувимами, соприкасающимися распростертыми крыльями. Занимая алтарь, он тут же бросался в глаза. Однако был не единственным, что удостаивалось внимания. Отблески золотых и медных изделий ослепляли со всех сторон. Чаши, цепи, украшения с драгоценными камнями, маски и другие различные артефакты приковывали взгляды отовсюду, но главная цель отвлеченными быть не давала. Хотя, безусловно, соблазн был очень велик.
Не веря своим глазам, Донат перебирал шаги к удивительному золотому ларцу. Согласно описанию библии Ковчег Завета выглядел именно так. Но был ли это действительно он? Вот в чем главный вопрос. Донату предстояло все выяснить, и сделал он это при помощи своих локтей, измерив ими длину и ширину ларца.
– Неужели, это действительно он?!
– сказал он.
– Настоящий Ковчег Завета.
– Это тот самый, в котором хранятся скрижали!?
– проговорила Апола.
– Он единственный в своем роде. Подумать только! Это могло бы стать моим лучшим репортажем.
– Но почему же, он здесь?
– промолвила Мэделин.
– В сердце египетского Сфинкса.
– Явно не без причины.
– Это уж точно.
– Что здесь написано?
– спросила Апола, указывая на алтарь.
– Иврит, к сожалению, я не знаю.
– И я, к сожалению, тоже, - сказал Донат.
– Однако я вижу печать царя Соломона. Быть может, он его сюда и принес?!
– Есть версия, что он сгорел вместе с храмом. Во время нашествия Вавилонян. Видимо его сберегли.
– Запрятав в самом, что ни на есть надежном месте. Ларец невредим. Жаль, нельзя сказать тоже самое и о храме. Хотелось бы в нем побывать.