Институт экстремальных проблем

Камских Саша

— С Иркой все в порядке, она уже успела построить здешних врачей и сестер! Уверен, что такой ругани тут еще не слышали. Они, видите ли, кардиограф в розетку без заземления воткнули! Я горло сорвал, пытаясь ее утихомирить!

Медведев представил, как Максим успокаивает сестру, стараясь ее перекричать, и усмехнулся.

— Держись, — посоветовал он Устюгову, — все будет хорошо.

— С Ириной все в порядке, — сообщил он ребятам, выжидательно смотревшим на него. — Когда она ругается – это нормально.

— Я переживаю за нее, — Денис полез в карман за сигаретами.

— Я тоже, — вздохнул Меньшиков, — а когда Натуське придет срок рожать, я вообще, наверное,

с ума сойду.

— Да ладно вам! Раскудахтались! — не вытерпел Генка. — Все будет хорошо.

— Все будет хорошо, — в один голос сказали Олег со Светой, когда вернулись в машину, и «Газель» рванула с места.

Худяков внимательно осмотрел спасателей.

— Что у кого не в порядке, признавайтесь сразу, пока мы далеко не уехали.

— Все нормально, никаких проблем, — мотнул головой Меньшиков и покосился на Антона, который полулежал рядом с ним и, похоже, крепко спал после укола, поставленного Олегом.

По ухабам разбитой дороги до Рудянки добрались только к двенадцати часам дня. Солнце успело раскалить выжженные окрестности Мертвого озера и Ржавого ручья, поселок казался вымершим, и даже лежавшая в тени завалившегося забора косматая дворняга, которая считала своим долгом облаивать всех незнакомцев, не обратила внимания на проехавшую в облаке пыли машину.

В доме Рябовых за закрытыми ставнями стоял прохладный сумрак, и никто не захотел открывать окна и впускать внутрь жар полудня. Спасатели очень осторожно, стараясь не разбудить, внесли в дом Антона. Тот проспал всю дорогу.

— Чем дольше он не проснется, тем лучше, — сказала Светлана. — Больше ему нельзя давать никаких лекарств, я боюсь, что любые препараты могут помешать воздействию лабиринта.

— Конечно, пусть спит, — кивнул Сашка. — Я посижу с ним.

— Я тоже останусь, — решил Андрей.

Размолотая в тончайшую пудру глина осела не только на машине, она тонким слоем припорошила волосы, лица и одежду, забилась под нее. Спасатели разгрузили «Газель» и после этого решили съездить на озеро для того, чтобы избавиться от липкого налета, в который превратилась смешавшаяся с потом пыль.

— Мне можно поехать, Светлаша? — нерешительно спросил Вадим.

Ему стало не по себе еще в машине, когда он увидел метаморфозу, произошедшую на несколько мгновений с его любимой, когда она обнаружила язву у Петровича. Это ощущение не проходило, потому что Света почти всю дорогу сосредоточенно молчала, и Вадиму время от времени казалось, что облик девушки снова неуловимо меняется, на лице, как на фотопластинке, то и дело проявляются и тут же исчезают чужие черты.

Света непонимающе глянула на Медведева, и он понял, что мысли ее находятся очень далеко от реального мира. Девушка слегка нахмурила брови, будто пытаясь понять, что ей говорят на малознакомом или полузабытом языке, но тут же на ее лицо вернулось обычное выражение.

— Можно, — улыбнулась она, — только не устраивай марафонских заплывов, силы тебе еще понадобятся.

Сама Светлана отказалась поехать на озеро.

— Я смою пыль под душем, мне этого достаточно.

Прохладная вода освежила девушку. В тонком шелковом кимоно она сидела в полумраке рядом с Антоном и сквозь щель между приоткрытыми ставнями наблюдала, как Меньшиков плещется во дворе, предпочтя душу ледяную воду из скважины. Света отметила, насколько сильно изменился Сашка за те два года, которые прошли с того момента, когда она пришла на работу в институт. Позапрошлым летом Светлана выслушивала исповедь юноши, почти мальчика, а сейчас ведро за ведром опрокидывал на

себя молодой мужчина, высокий, широкоплечий, мускулистый, легкость и гибкость еще не пропали, но острые коленки уже не грозили прорвать брюки, все тело налилось здоровой силой и выглядело достойной моделью для резца Фидия или Микеланджело. Он стал другим не только внешне. Давно канули в прошлое пошлые анекдоты, нахальные повадки, стремление казаться не тем, кто он есть. Изменились взгляд и выражение лица, особенно это стало заметно после того, как Сашка понял, что будет отцом. Петрович, повозмущавшись для приличия, обрадовался тому, что снова станет дедом, и последним из всей группы признал своего зятя «золотым парнем», как когда-то в Каменском районе назвал Меньшикова начальник пожарных.

«Сколько времени прошло с той поры, — подумала, глядя на него Света, — сколько изменилось. Сколько понято в душах окружающих, сколько в своей собственной». Сама она тоже перестала быть той самонадеянной девицей, которой казалось, что одно ее слово или взгляд могут в корне изменить человека, но сейчас уверенность в своих силах была необходима ей как никогда. То, что предстояло сделать, было сделано один только раз, больше тысячи лет назад. Двойной лабиринт открыл легендарный Мерлин, но справиться с ним не хватило даже его могущества, и великий маг остался спать вечным сном в преддверии своего лабиринта, местоположение которого осталось неизвестным для людей.

Светлана сжала в руках резную костяную сферу, которая на первый взгляд казалась изящной безделушкой, но на самом деле была мощным концентратором энергии. Девушка увидела ее в полутьме крохотного антикварного магазина, затерянного в лабиринте старых улочек Праги, и сразу почувствовала, какие возможности таятся в этом маленьком шарике. Продавец, одетый в длинный засаленный балахон неопределенного цвета и покроя, выглядел так, будто лепил очередного Голема и отвлекся от своего дела на звук прикрепленного к двери колокольчика. Он понял, что девушка догадалась об истинном предназначении вещицы, и, принимая деньги, со вздохом качнул головой. «Будь осторожна», — сказал антиквар еле слышно. Светлана улыбнулась в ответ и спрятала покупку во внутренний карман куртки. Только на улице, уже далеко отойдя от магазина, девушка сообразила, что продавец, с которым она разговаривала на немецком, последние слова произнес на каком-то из невообразимо древних языков, а она поняла его…

Через сколько рук прошел потемневший от времени шар, размером с крупную сливу? Из чьей кости вырезал его неизвестный мастер? Как он поместил внутрь ажурной сферы темный круглый камушек, перекатывавшийся, как горошина? Когда Светлана вернулась из поездки домой и отчистила шарик от копоти, за многие века осевшей на нем, она разглядела, что рисунок представляет собой карту звездного неба, и догадалась, что горошина внутри символизирует Землю.

Энергия потекла из сферы через руки, эти потоки соединились около сердца, и горячая волна хлынула прямо в мозг. Свете показалось, что она находится сразу в нескольких местах.

Петрович, переволновавшийся из-за предстоявших событий и невозможности своего участия в них до такой степени, что ему поставили двойную дозу успокаивающего, изо всех сил боролся с наползавшей дремотой на больничной койке. «Дядя Саша, — Светлана прикоснулась к его разуму, — не беспокойся за нас, у нас в все в порядке». Она ощутила, как Новоселов расслабился, услышав ее, и крепко заснул.

Ирина… Короткий отдых между схватками… И основная мысль: «Сереженька! Где ты? Как плохо без тебя!»