Инструкция по эксплуатации дракона

Каротина Нина

– Доктора ждать, – нервно сглотнул Орхан. – Я лучше подождать. Дрова рубить, – вырвал он у нее топор.

Женька поспешила смыться со двора, иначе это никогда не закончится. Ансельмо рвался до Младшей с каким-то важным делом, но это подождёт. До дома Химеры всего несколько шагов, Женька рванула на себя дверь и застыла в немом остолбенении. Нет, сегодня определенно где-то что-то сдохло.

– Формируешь коллекцию от кутюр? На неделю моды в Париж собралась? Без шуток?

Маргоша встретила ее в «обновке». На ней только деревянная кадка из-под воды, дно выбили и натянули на нее, словно платье-пояс. В кадке

она абсолютно голая, прикрыто всё ровно от сосков до предельно сомнительной зоны бикини. Из аксессуаров только ручка от кадки и носки. Девушка шагала в ней, как в бочке, придерживая руками.

– Смородина, ха. Что бы ты понимала в моде? – зло пропела та. – Экологично, современно, броско. Немного с вызовом, но без этого фурор не произведешь.

Маргоша наклонилась поднять с пола драный лифчик и блеснула фурором так, что Женька даже ослепла.

– Стильненько, – согласилась она. – Как вариант нижнего белья. На купальник можно не тратится. Оверсайз, с размерной сеткой несложно угадать. Для массового производства незаменимая вещь.

– Ну так. Обращаем ваше внимание, многоуважаемые зрители, как стройнит эта деталь одежды любую девушку, – покрутилась во все стороны Маргоша. – На фоне Барилл Дэ Аква 11 вы всегда смотритесь изящной и хрупкой, как русалка. Женька, это бомба.

11

Barril de ague – бочка для воды (исп.)

– Это бочка.

– Какая же ты душнилово, Смородина, – отмахнулась та. – Надо же мне в чем-то ходить, пока Эдик постирает и подремонтирует шмотки. Выбор невелик, соломенное платье мне не подошло, чешется. Да и букашки там, фу. Подушками подвязываться неудобно, они маленькие и узкие. В одеяле и матрасе тоже неудобно, там солома книзу сползает, ходить мешает. Эдика раздевать жалко, замёрзнет, заболеет.

Она рассказывала это так, что сомнений не возникает. Она испробовала все варианты, и коллекция практически сложилась. Кадка с водой, как вишенка на торте, венец подиума.

– Кстати, Смородина, так и будешь ходить в кроваво-буром ватнике? Раздевайся, Эдик твои обноски тоже постирает. Бери вторую кадку. Присоединяйся к высокой моде.

Через десять минут они обе дефилировали в Барилл Де Аква и ржали, как потерпевшие. Эдик заскочил мокрый, но довольный. При виде второй порции вещей довольство подрастерял, но покорно отправился на реку, выполаскивать кровь.

– Зачем выскочила там? – затихла от смеха Женька. – И вообще, как оказалась в лагере? Я же одна ушла.

Маргоша беспечно пожала плечами.

– Значит, не одна. Подбегаю к лагерю, думаю, ну всё, туточки Смородина без меня влипнет в историю.

– Конечно, влипну. Я же вместе с тобой никогда в истории не влипаю. Только без тебя.

– Не надо ерничать, – фыркнула Маргоша. – В этот конкретный раз ты без меня решила влипнуть. Непорядок.

– Действительно, чего это я? Во все тяжкие и без тебя. Ну, и?

– Ну, и, бегу, сбивая лабутены а-ля «радость доярки». Кстати, Дженералиссимо, заценила, как твой Баренцев там устроился? Это же с душем и санузлом, наглость какая.

– Не отвлекаемся, – осекла ее Женька. – Что дальше?

– Джакузи, ты прямо

как на допросе, – возмущалась Марго. – Дальше вижу, как тебя окружили супостаты. Я и бросилась спасать горемычную. Кто ж ещё, если Эдик отстал где-то в начале пути? Вот мужики пошли, слабую женщину догнать не смог.

Женька беззвучно хмыкнула. Слабая женщина к моменту прибытия «на помощь» выглядела настолько свирепо, что там из слабого только встречный ветер. Химера в своей воинственной ипостаси отрастила зубы с ладонь и когти как у медведя гризли. В облике изменились ноги, будто вывернуто колено, а всё тело обострилось от вздутых сухих мышц. Нижняя челюсть раздвинулась, пасть стала почти необъятной, а изо рта змеился длинный раздвоенный язык. Она эти десять верст не пробежала, а проскакала с чудовищной скоростью, сбивая в обморок обомлевших хищников.

– Сильна, конечно. Духом, – отметила Женька. – Что дальше?

– Ой, ну, я в таких подробностях и не помню, – щебетала Машка. – Ах, да, мне вроде голову оторвали. Прикинь, веселуха какая. Лежишь, тело чувствуешь, и даже в некотором смысле владеешь им. Чуть хуже, чем обычно, разумеется.

– Обхохочешься, – подтвердила Женька. – Потом меня вырубили. Как до дома добрались?

Маргоша почесала под кадкой.

– Жень, я в тот момент в регенерацию погрузилась. Волнительное это дело. Пропустила некоторые подробности. Но до дома мы прилетели. Так точно не вспомню, но походу его химеры ещё и летают. Кстати, почеши мне спинку. И посмотри там, все нормально? Крылья не режутся. Я тоже хочу летать.

– Хочешь, значит, будешь.

– Думаешь? Не все так просто, Женёк, в нашем химерском деле. Как это вообще переключается? Может у них кнопка выросла? У меня, например, нет кнопки, и я как не старалась, а крылья не раскладываются.

Вот и ответ на ее вопрос. Химера принимает воинственную ипостась при угрозе жизни своему дракону. Без того защитные функции не включаются, можно даже не стараться. И Брунгильда, и Сара, и Милэгрос, и даже Камико бросились на чужую химеру с воем и рычанием, чтобы разорвать ее на части. Женька видела это своими глазами.

– Ты в следующий раз в бой не вступай при численном меньшинстве, дурочка. С твоей силищей меня можно просто перехватить и отволочь в сторону.

Маргоша тяжело вздохнула.

– Жень, я в том состоянии себя не контролирую. Боевой запал такой, что мозги напрочь сносит. Как камикадзе действую, все ради устранения неприятеля, пусть даже сдохну. Вот такая ерундень. На лекциях об этом рассказывали. Защищать своего дракона у них на генетическом уровне. Он их мать и отец, родное дитя, любимый мужчина, свет в оконце, пища и вода. Зависимость от его крови высокая, они чувствуют угрозу его жизни на расстоянии. Я тебя не совсем чувствую, хотя с каждым разом, когда ты на грани, так волнуюсь…

– Спасибо, Маргуня, – признала Женька. – Ты настоящий друг. Мне тебя очень не хватало все эти дни.

Маргоша шутливо стукнула их кадками.

– Джакомбо, о чем речь. Мне без тебя так тошно было, что Эдик на стенку лез от отчаяния. Ты, конечно, язва ещё та, но местами была права. Если уж лезть на сосну, то лучше мне. А насчет Рогачева я так, любя. Не чужой он мне, хоть и приблудный.

– А насчет чего неправа была?

– Маникюр мой не тронь, сучка баскетбольная. Это святое.