Интерконтинентальный мост
Шрифт:
— Почему?
— Потому что там была Френсис.
— Ты ее еще любишь? Даже после всего, что случилось?
— Я ее всегда буду любить, что бы с ней ни произошло и ни случилось! — резко ответил Перси.
— Но ведь она беременна от этого, как его…
— Ну и что? — вызывающе произнес Перси. — У нас это не считается большим грехом.
— Если ты ее так любишь, то как же я? — Мишель погладила голое плечо Перси.
Но тот вдруг вздрогнул, словно его ожгли неожиданно холодом, съежился и спрыгнул с кровати.
— Извини, — виновато произнес он. — Я пойду к себе. Мне надо хорошенько отдохнуть и выспаться перед дорогой.
— Ты еще не оставил мысль о выигрыше на ледоходе? — спросила Мишель, всем своим видом показывая, что ей хотелось бы, чтобы Перси остался у нее до утра.
— Я уверен в выигрыше! — сказал Перси. — И тогда я стану по-настоящему независимым человеком!
Одевшись, Перси спустился в вестибюль и вышел из гостиницы. Стояла светлая ночь, и солнце вот-вот должно было показаться. Глубоко вздохнув, Перси спустился вниз по улице, миновал квартал, где проживали выходцы с Кинг-Айленда, и вышел на набережную залива Нортон.
Поверхность залива была испещрена талыми снежницами — лужами поверхностной воды, образовавшейся от таяния снега на морском льду. Перси знал, что эта вода пресная и вкусная. В эту пору питьевую воду на Малом Диомиде всегда брали из снежниц, ибо искусственная из опреснителя за долгую зиму надоедала. Точно так же и летом старались собирать дождевую воду или брали ее из редких родников.
Перси мысленно вернулся на Малый Диомид, внутренне радуясь, что его земляки наконец-то начали понимать, что сделали огромную ошибку, покинув остров. Он знал, что борьба за возвращение родины будет нелегкой, возможно, долгой, но в жизни появился какой-то смысл, цель, ради которой стоило жить… Ну что же, нависший над северной частью острова мост не так уж сильно испортил пейзаж и, похоже, не оказал никакого влияния на климат Иналика; те же долгие предвесенние туманы, сырой ветер. Но зато как прекрасно в солнечные дни! Да и зверя, похоже, не убавилось, даже порой казалось, что стало поболее, чем в иные вёсны. Во всяком случае, когда Перси выходил на лед пролива, он никогда не возвращался пустым.
Перси обрел уверенность. Его рисунки охотно печатали в «Тихоокеанском вестнике». Он действительно мог тратить сколько хотел, хотя именно эта возможность как-то удивительно отвратила его от многих желаний, которые он намеревался исполнить с помощью денег. Не считая того, что он хотел иметь свой дом. Сначала была мысль поселиться в Номе, но когда он узнал, что его земляки возвращаются на Малый Диомид и подолгу живут там, пренебрегая предупреждением Американской администрации строительства Интерконтинентального моста, решил, что жить надо в родном Иналике. Он хотел построить большой дом, чтобы Френсис могла увидеть, какой он человек… Там, на вершине Кинг-Айленда, он чуть не достиг своей цели. Все кончилось довольно жалко, плачевно, но именно там родилась новая надежда. Ведь все же было мгновение, когда он сумел взволновать Френсис, заставил затрепетать ее сердце и забиться в согласии со своим… Это было недолго, но он ведь смог!
Да, Френсис стоила того, чтобы так страдать. Но биться за нее по-настоящему можно, только будучи независимым, вольным, каким должен быть настоящий эскимос. Нельзя сказать, что ему не нравилась работа в «Тихоокеанском вестнике», но все же… Прежде всего, он слишком поздно узнал, что газета не пользуется уважением, репутация у нее довольно сомнительная, даже среди земляков Перси. Он смутно догадывался, что оставленная им желтая краска на макете-мосту Уэлена имела отношение к взрыву, хотя это категорически отрицали и Роберт Люсин, и Мишель Джексон…
Однажды в баре гостиницы «Вествард-Хилтон» в Анкоридже пожилой эскимос, работающий в старинной меховой фирме «Виктор Мартин и сыновья», рассказал так, между прочим, о великой ежегодной азартной игре, происходившей уже более столетия на реке Танана поблизости от городка Ненана. Вся хитрость состояла в том, чтобы угадать день, час, а лучше ту минуту, когда тронется лед в реке. Ставки иногда поднимались до миллиона долларов. Игра эта вела свое происхождение со времен золотой лихорадки.
— У меня есть верное средство угадать следующий ледоход на Танане, — заявил эскимос.
Поначалу Перси не обратил особого внимания на эти слова, но эскимос был настойчив:
— Я хочу этот секрет передать не белому человеку, а своему соплеменнику. У тебя есть деньги, ты можешь поставить против других большую сумму и получить все! Почему ты не хочешь воспользоваться?
— Да я тебе просто не верю! — усмехнулся Перси.
Но старый эскимос не отставал. На следующий вечер он притащил в бар потрепанную папку, где нашлась тощая подшивка старой аляскинской газеты «Тундра Таймс» за восьмидесятые годы прошлого века, какие-то диаграммы, таблицы.
— Вот, смотри! — сказал он Перси. — Если ты учился в школе, ты должен знать о циклах повторяемости климатических условий на планете. Но для нас это слишком громоздко. Нам годится аляскинский цикл, а точнее тот, который подходит к реке Танана. У меня есть метеорологические таблицы почти за столетие, сроки вскрытия реки Танана и точный прогноз на несколько лет вперед. Как это все попало ко мне — неважно. Главное — это у меня. Да, я сам хотел в свое время выиграть и был близок к этому, но никогда не мог собрать достаточную сумму, чтобы участвовать в этой игре. А ведь в апреле в Ненану приезжают очень богатые люди со всех концов мира!.. Так вот слушай. В тысяча девятьсот семнадцатом году Танана вскрылась тридцатого апреля в одиннадцать часов тридцать минут утра… В тысяча девятьсот тридцать четвертом году — снова в этот же день, в два часа семь минут пополудни, в сорок втором году — в час двадцать минут пополудни, а в пятьдесят первом году — снова тридцатого апреля в пять часов пятьдесят четыре минуты пополудни, а потом подряд в семьдесят восьмом и семьдесят девятом годах также тридцатого апреля с разницей примерно в три часа, также после полудня.
— Ну и что? — пожал плечами Перси, однако начиная интересоваться.
Ему приходилось слышать об этой аляскинской лотерее не раз. Она по праву считалась развлечением для очень богатых людей. В месте проведения лотереи Танана покрывается почти полутораметровым льдом. Здесь морозы могут достигать шестидесяти градусов ниже нуля, и начало ледохода воистину волнующее зрелище, настоящий знак прихода весны на Аляску.
— В этом году должен повториться цикл восьмидесятого года прошлого века, и Танана вскроется двадцать девятого апреля в один час шестнадцать минут пополудни.
Во время третьей встречи Перси Мылрок купил у старика все бумаги и сложил в портфель. Изучив их на досуге, он убедился в том, что это верное дело. Видимо эта мысль потом подспудно сама работала в его мозгу. Прошло не так много времени, и Перси окончательно уверился в том, что судьба посылает ему величайший шанс.
Иногда он даже несколько пугался своей уверенности в будущем выигрыше, но от этого вера его не уменьшалась.
Перси встал довольно поздно и, спустившись к завтраку в ресторан, обнаружил за столом вместе с Мишель Роберта Люсина.