Интернат (Женщина-апельсин - 2)
Шрифт:
***
Все кровати были выдраны из зацементированных гнезд и раскиданы как попало. Тумбочки разворочены, постельное белье и грязные темно-зеленые одеяла распластаны на полу, некоторые спинки кроватей скручены, Максу удалось даже погнуть металлические уголки у кроватных сеток.
Все двенадцать человек из этой комнаты стоят ровным рядом, преподаватель и надзиратель в растерянности застыли у дверей, в углу комнаты. Разбивая последнюю тумбочку, сопит Макс, он сидит на полу, расставив толстые ноги, и колотит тумбочкой об пол.
Надзиратель
– Прекратить!
Макс сразу же спокойно отвечает:
– Черепаха.
Полная нереальность происходящего тошнотой подсасывала под ребрами, малолетние преступники стояли бледные и онемевшие.
– Может, уберут теперь от нас этого вонючего идиота!– шепотом сказал Болт.
– Как же, жди! Персоналу доплачивают за дебилов, мне врач говорил! Это Севрюга, тоже шепотом, но так, чтобы слышал учитель.
– Прекратить!– Это надзиратель.
– Черепаха.– Это Макс, удовлетворенно - он наконец доломал тумбочку.
– А мусор уже вывозили?– спрашивает Федя и просится выйти.
Он роется в мусорных, баках, их два, из окна больничного изолятора сквозь решетку на него смотрит девушка Наталья с косой, удивленно и насмешливо. Федя чувствует ее взгляд, замирает, но не позволяет глазам найти красивое лицо, он специально смотрит выше, разглядывая узкие окна и старую кирпичную кладку между ними, отмечая боковым зрением странную неподвижность Натальи в окне, а на самом деле она показывает ему язык и пританцовывает слегка под музыку: в кабинете отца открыта дверь и немилосердно орет радио.
Феде непонятно, кто и когда успел выбросить черепаху, но он находит бумажный сверток и ощупывает твердый полукруг панциря, отворачивая лицо. Потом бежит через двор, держа черепаху обеими руками перед собой. Запыхавшись, Федя кладет бумажку перед Максом - тот все еще сидит на полу в задумчивом оцепенении.
– Самохвалов, встать в строй!– кричит ничего не понимающий надзиратель и зажимает нос.
– Да вы не понимаете, он же дальше по комнатам бы пошел, он черепаху ищет!
– Это полная антисанитария, немедленно выбросить!
Макс никого не слышит, он гладит холодный панцирь и улыбается.
– Когда он улыбается, - говорит Федя шепотом Хамиду, - он становится умней.
– Зачем ты это приволок, я не могу спать от вони, я с таким трудом выкинул эту гадость.– Хамид смотрит на Федю грустно, Федя страшно изумлен.
***
Макс встает, сопит, подходит к строю, отталкивает Хамида и становится рядом с Федей. Он ласково смотрит на Федю сверху, укладывает свое сокровище в холщовый мешок на груди и, конечно, говорит: "Черепаха".
***
Хамид обнаружил себя на ковре всего залитого слезами, из носа тоже текло, так много он не пил никогда. Молочный свет наступающего дня осторожно сочился в удлиненные арки окон. Хамид хлопнул в
Привели телохранителя. Смертник смотрел спокойно, без паники.
– Я ее убью, - сказал телохранитель.– Почему никто не сказал, что у нее боевая подготовка, черт вас всех побери, почему ее пустили к хозяину так близко, почему твои люди с саблями оттеснили меня?!
– Я сам ее убью, - грустно ответил Хамид.– Все краски истребованы, добавил он непонятно, - но красной для меня достаточно, поэтому твою участь решу не я. Сюда прилетает секретарь Феди и его доверенное лицо, пусть он решает с тобой.
– Я хочу видеть, как ты будешь ее убивать.– Телохранитель почему-то говорил с вызовом, словно сомневаясь в способности кого-либо вообще убить такую женщину.
– Никто не увидит ее смерти, ее запрут в сундук и бросят в море! неожиданно для себя закричал Хамид.– Пошел вон! Попробуешь сунуться к ней - пристрелю!
Ну и дурдом!– заявил телохранитель, но Хамид этого уже не слышал - он опустился с головой под воду и скрутился, утробно согнувшись, сколько позволял живот, к коленям, пузыри воздуха щекотно пробегали по телу, шевеля черные жесткие волосы.
***
Далила и Казимир ждали Зику вечером в маленьком и очень шумном кафе. Пахло жженым кофе, мясом и табаком. Столик был грязный, Далила рассматривала тонкий стакан, в стакане в сомнительном коктейле утопился кружок лимона.
– Здесь воняет!– сказала она в третий раз.
Ее толкнул проходивший мимо молодой человек в очках. Она выслушала его бормотания, которые должны были, вероятно, означать извинения, дождалась, когда он уставился, моргая в стекла очков, в зал, отыскивая кого-то поверх голов, и небрежно выставила ногу. Очкарик споткнулся, залив ей джинсы водкой с апельсиновым соком. Далила обозвала все это "дерьмом".
Казимир сказал, что в приличное место горбуна Зику не пустят, и отговорил идти в туалет отмываться. Он полил ей на ногу из бутылки минеральную воду. Остаток воды в бутылке выпил из горлышка подоспевший запыхавшийся Зигизмунд.
Он был так возбужден, что бутылка тряслась, а вода заливала его старую рубашку на груди.
Часов и перстня, конечно, уже не было, но информация того стоила!
– Это были мои любимые золотые часы!– Казимир стукнул по столу.
– Что там часы, посчитай свои денежки, хватит ли тебе снять хороший катер на неделю! Нам придется теперь плавать туда-сюда по морю!
– Я не люблю морских прогулок, а часы - это еще и память!
– Хватит орать, друзья детства, - вмешалась Далила.– Давайте послушаем, что же он узнал за эти часы!