Интервенция и Гражданская война
Шрифт:
На Юге России события разворачивались не менее драматично, чем в Сибири. О ситуации на Кубани Деникин вспоминал: «Начавшаяся на Кубани задолго до июня кампания против южной власти приняла размеры угрожающие. Она не ограничилась отстаиванием областных интересов; в программу кубанской «революционной демократии» в соответствии с практикой российских социалистов входила «энергичная борьба со стремлением слуг царского режима, помещиков и капиталистов установить диктаторскую власть в освобожденных от большевиков местностях России, ибо эта власть есть первый твердый и верный шаг к установлению самодержавно-полицейского строя» 1045.
Сам Деникин проводил «идею полной концентрации власти в виде диктатуры, признавая такую форму правления единственно возможной в небывало тяжелых условиях гражданской войны…» 1046Так, первые шаги добровольцев в занятом ими Сочинском округе начались с того, что «все демократические организации – городская дума, земский комитет, профессиональные рабочие союзы – были распущены, а не успевшие вовремя скрыться члены этих организаций арестованы по обвинению
В. Шульгин разъяснял сущность национальной диктатуры: «Добровольческая армия, взявшая на себя задачу очищения России от анархии, выдвинула непреложный принцип твердого управления, диктаторскую власть главнокомандующего. Только неограниченная, сильная и твердая власть может спасти народ и развалившуюся храмину государственности от окончательного распада…» 1051
Но попытки добровольцев установить военную диктатуру заканчивались только еще большей анархией. 17 января 1920 г. в разделе «Восточные новости» консервативной «Дейли геральд» появилось сообщение, автором которых был корреспондент британской военной миссии на Юге России майор Годжсон. Он писал: «Условия, создавшиеся ныне на Юге России, не подходят ни к каким принятым нами до сих пор понятиями о цивилизации. Разница между Россией и Англией так велика, что я могу объяснить ее лишь примерно: если бы любой английский городской совет был призван управлять Россией, он справился бы лучше, чем все теперешние русские законодатели… Распущенность, спекуляция и пьянство в данное время такие же враги России, какими были и раньше… Россия никогда не переставала пить водку, поэтому она проиграла войну… Вся страна нуждается быть взятой в крепкие руки. По моему мнению, строгая и справедливая диктатура наиболее подошла бы моменту…» 1052
Деникин, как и Колчак, вскоре был разбит Красной Армией. Им на смену пришел новый претендент на пост диктатора. «Все равно с властью Деникина покончено. Его сгубил тот курс политики, который отвратен русскому народу. Последний давно уже жаждет «хозяина земли русской»… Все готово: готовы к этому и генерал Врангель, и вся та партия патриотически настроенных действительных сынов своей Родины, которая находится в связи с генералом Врангелем. Причем генерал Врангель – тот Божией милостью диктатор, из рук которого и получит власть и царство помазанник…» 1053Врангель заявлял: «Другого устройства власти, кроме военной диктатуры, при настоящих условиях мы не можем принять – иначе это было бысознательно идти на окончательную гибель того святого дела, во главе которого вы стоите». Однако, как пишет Оболенский, «сама собой подразумевающаяся диктатура выдвигалась не как временное необходимое зло, а как универсальное средство для спасения России» 1054.
1С т р у в е П. Б.- в то время один из лидеров кадетской партии.
На Севере России, в Архангельске, правительство Северной области Чайковского было свергнуто по омскому сценарию и установлена диктатура. Во главе переворота стоял русский морской офицер, служивший в штабе английского генерала Пула.Американский посол назвал переворот «простым похищением», явно указывая на участие в нем англичан и французов 1055. Все правительство Северной области было арестовано и сослано на Соловки. Американский посол писал: «Для похищения было выбрано особенное время. Четвертого сентября в городе высадились американские войска, а переворот… произошел в ночь на 5-е. Он был приурочен, как я полагаю, ко времени этой высадки, чтобы произвести на людей впечатление, будто он одобрен или даже спровоцирован американским послом» 1056. Свержение правительства Чайковского привело в Архангельске к массовым забастовкам. Английский главнокомандующий писал: «Взбешенные послы потребовали от генерала Пула их немедленного освобождения. Он сделал это, но доверие к военному командованию было сильно поколеблено… генерала Пула обвиняли в потворствовании заговорщикам. Конечно, подобные глупые обвинения были лживы насквозь» 1057.
Между тем американцы однозначно указывали на то, что переворот – дело рук англичан. «Департамент получил весьма тревожные сообщения, касающиеся произвола, творимого в Архангельске генералом Пулом по отношению к местному правительству, чьи полномочия он явно игнорирует. Естественной реакцией на это русских станет рост возмущения и, возможно, неприкрытая враждебность к тем правительствам, чьи войска высадились в Северной России с целью помогать местным жителям, а не командовать ими. Курс, взятый, как сообщают, генералом Пулом, совершенно расходится с политикой нашего правительства… и с соглашением, достигнутым при отправке американских войск на территорию России…» 1058
Представители французов, как и англичан, не страдали сентиментальностью Л. Робиен писал: «Я продолжаю придерживаться мнения, что исчезновение Чайковского и его шайки нам на руку. Они становились все более и более невыносимыми… Пусть остаются в Соловецком монастыре, где Чайковский найдет новые идеи для основания новой религии, и дадут союзникам заняться здесь делом… Протестуют лишь немногие: они снарядили делегацию к г-ну Фрэнсису с угрозами всеобщей забастовки в случае, если союзники не арестуют немедленно зачинщиков государственного переворота и не вернут марионеток Чайковского… Бедный американский посол пытался урезонить этих людей. Я еще никогда в жизни так не хотел оказаться на его месте – тогда бы я попросил господ делегатов немедленно выйти вон и благодарить небо за то, что им позволено удалиться, а также напомнил бы им, что если они не пошевелятся, то в Архангельске хватит стен, хоть и деревянных, но прочных, чтобы упрятать их куда следует. Напрасно пытаться спорить с русскими – надо дать им почувствовать свою силу, это единственный аргумент, который они признают на протяжении многих веков» 1059. Л. Робиен продолжал: «Г-н Нуланс… полагает, что две ныне существующие партии тоже должны почувствовать нашу власть, а для этого надо вернуть банду Чайковского, чтобы продемонстрировать организаторам заговора, что для нас не существует того, что было проведено без нашего участия. Затем мы учредили бы новое правительство, где необходимо было бы объединить арестованных и арестовывающих, чтобы подчинить их своей воле…» 1060
По требованию американцев англичане вернули Чайковского с правительством в Архангельск. Но, как пишет французский посол Ж. Нуланс, «мы сразу заметили, что г-н Чайковский и его сотрудники, вернувшись с Соловков, не извлекли никакого урока из происшедшего» 1061. Французский дипломат писал: «Сегодня мне посчастливилось увидеть банду Чайковского, вернувшуюся с Соловецких островов, и с жалким видом, опустив головы, сходящую с парохода. Г-н Нуланс взял на себя инициативу и расставил охрану перед правительственным дворцом, чтобы помешать им вернуть себе свои функции, прежде чем они получат от глав миссий предложение сформировать правительство» 1062. В итоге правительство Чайковского было вынуждено подать в отставку, а английский генерал Пул назначил военным губернатором Архангельска французского полковника. Новое правительство было образовано в виде «директории», в которой «члены правительства избраны из числа представителей торгового и финансового мира, то есть среди людей, обладающих скорее техническими знаниями, чем теми, что необходимы политику» 1063. Одна из ключевых причин ненависти англичан и французов к Чайковскому заключалась в том, что он отказался по их требованию заключить договор с интервентами, аналогичный мурманскому, закаспийскому, сибирскому и т. д., т. е. официально подписать «приглашение» стран Антанты к интервенции.
Как видим, особого недостатка в «диктаторах» у белых и интервентов не было. Все они имели ту или иную помощь «союзников», но одинаково неизбежно потерпели поражение от большевиков. Почему? Эсер В. Соколов, представитель левого крыла правительства Северной области, писал в то время: «Гражданская война заставила меня довольно спокойно относиться к положению, что для победы необходима диктатура. Для меня стало более чем очевидным, что сила большевиков не только в их активности, которой были лишены их противники, но и в твердой, не отступающей ни перед чем власти. Но если твердая власть и есть необходимое условие для победы, то, во всяком случае, не ею одной куется последняя. Чего-чего, а твердой власти наши военные не были лишены. Но… условия гражданской войны,- продолжает Соколов,- требуют от ее вождей тех качеств, которыми генералы отнюдь не обладали: они требуют широкого ума, умения понять интересы и желания населения, умения повести их за собой – и все это наряду с существенно необходимым талантом стратегическим» 1064. То есть, по Соколову, беда была в белых генералах? Действительно, например, «ген. Алексеев всегда считал, что армия должна командовать тылом, что армия должна командовать волей народа и что армия должна как бы возглавить собой и правительство, и все его мероприятия… Не забудьте,- говорил Родзянко кн. Львову,- что ген. Алексеев настаивал определенно на немедленном введении диктатуры»' 065. Но став верховным главнокомандующим, Алексеев, боевой генерал, покорно пошел на поводу у демагогов из Временного правительства и Советов.
Или беда была не в белых генералах, а более объективен был красный маршал А. Егоров? Он писал: «Совершенно ясно, что декретировать военную диктатуру нельзя. Военный диктатор силен и представляет собой власть не программными декларациями, а мощью штыков в первую очередь, а их-то как раз у Деникина не было. Армия безнадежно отходила и, отходя, распылялась. И власть Деникина пала, как только окончательно определилась невозможность продолжения вооруженной борьбы» 1066. То же самое было у Колчака. Так, А. Колчак, став военным диктатором, свою охрану доверил не русской армии, на которую должна опираться его диктатура, а англичанам. Колчак, давая показания, говорил: «Я воспользовался близостью и знакомством с Уордом и просил его вообще дать мне конвой из 10-12 англичан, который в дороге гарантировал бы от каких-нибудь внешних выступлений против членов Директории…» 1067Колчак оказался русским диктатором, установленным англичанами и охраняемым ими от собственного правительства. Все белые диктатуры оказались установленными интервентами и на их обеспечении.