Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона

Мамаева Надежда Николаевна

Рядом с ящерами кроме охраны стояла куча зевак. В летунов тыкали пальцами, смеялись, обсуждали. Наверняка и камни кидали бы, но клетки, что удерживали драконов, как оказалось, не пропускали не только огня (один из сынов неба все же решил плюнуть) — с одной стороны, но и булыжников — с другой.

Я глазела на пленных минут десять, а когда обернулась к Броку, увидела, что он смотрит вовсе не на соплеменников.

Его внимание приковал маг, что широким уверенным шагом приближался к клеткам. За ним шли еще трое. Все в плащах, руки украшены кольцами и татуировками с вязью рун. У центрального, белобрысого, даже на щеке был выведен какой-то узор. В этого блондина и впился взглядом Брок.

Я тоже глянула на обладателя льняных волос, что щеголял своими распущенными космами, которые свободно болтались ниже плеч и лишь у висков были собраны в тонкие косицы. В последние, к слову, вплели еще и бусины. Они отчетливо выделялись в льняных волосах.

Я тронула дракона за рукав, и он, словно очнувшись, поспешил повернуться спиной. Йон же простонал со сдавленно-нецензурной интонацией:

— Твою же магию… Умар Ружримский.

Мне сразу же вспомнились два дня со вздохами Ярики по этому красавцу-драконоборцу.

Я сжала кулаки на удачу. Ну что этому ославленному, тьфу ты, прославленному и заслуженному герою войны стоит пройти мимо скромных нас? Суетиться поздно: лишь привлечем к себе внимание. Поэтому к идущим навстречу магам я встала лицом, а Брок и Йон — спиной.

Умар поравнялся с нашим трио и даже сделал несколько шагов вперед, но потом резко развернулся. Двое других чародеев чуть замедлили ход, и драконоборец бросил, не оборачиваясь:

— Я сейчас, — и, уже обращаясь исключительно ко мне: — Какая красавица… Люблю рыжих! Ты мне понравилась, держи.

С этими словами маг протянул мне перстень, снятый со своей руки. Я замешкалась. Брать эту цацку совершенно не хотелось. Но не взять — обидеть, а значит, привлечь к себе еще больше внимания. Почувствовала, как напрягся Йон, стоявший рядом. Брок и вовсе замер и, казалось, перестал дышать.

— Ну же, бери, вечером я жду тебя в комнате, в трактире «Семь рыцарей».

Я сразу же отдернула руку. Такого скоростного перехода от периода ухаживания и подарков к горизонтально-детородному я еще не встречала. Решил, раз он весь из себя такой герой, то ему все можно?

Я уже набрала воздуха в легкие, чтобы ответить: «У меня совесть слишком дорогая и одного кольца ей явно мало, а вам дюжины — жалко, поэтому стоит разойтись!» — это был бы оптимальный вариант, ибо гордо задирать нос и утверждать: «Я не такая и не продаюсь!» — все равно что дразнить быка, в смысле мага, красной тряпкой. Мне же нужно было от этого Умара просто избавиться. Лучше всего в таком случае, чтобы не обидеть — назвать цену, которую чародей не готов заплатить. Но Брок опередил меня.

Тяжелая рука дракона легла мне на плечо, потом он, подняв голову и глядя глаза в глаза чародею, твердо произнес:

— Моя жена ни к кому в комнаты не пойдет.

— Тогда, может, пойдет вдова? — изогнув бровь, вопросил Умар.

И по этому высокомерному стервецу вздыхала Ярика? Да упаси ее Небо от такого супруга! Это же концентрированная сволочь!

Надменный взгляд, не лицо — высеченный из мрамора лик, в котором душевности и тепла не больше, чем в баллоне со сжиженным азотом; острые скулы, поджатые губы… Этот красавчик-драконоборец считал, что он в своем праве.

Напротив него — в обманчиво-непринужденной позе замер Брок. Дракон напоминал мне клинок, который не покинул ножны лишь потому, что сталь извлекают на свет тогда, когда готовы искупать ее в крови, а не для устрашения.

Йон напряженно переводил взгляд с одного на другого.

Я неосознанно положила ладонь на руку дракона то ли в бесплодной попытке удержать, то ли ища поддержки.

Мы, четверо, замерли. А между нами застыла громовым молчанием вот-вот грозившая грянуть буря.

На секунду мне показалось, что время тоже застыло. Кадром. Фреской. Миг превратился в вечность. Даже пламя одного из драконов, которое ящер вдруг выдохнул из своей глотки, замерло в воздухе. Праздные зеваки и вовсе напоминали изваяния, застывшие посередине спора, смеха, шага, вдоха.

Меня накрыло ощущение дежавю: точно такой же миг застывшего безмолвия был перед тем, как прорвало плотину. Только сейчас треснет не дамба, а мужская выдержка. И даже не важно у кого: у мага или у дракона. Итог один — слетит заклинание, Брок, защищаясь, обернется.

В противостоянии лучшего драконоборца и, собственно, дракона погибнут все, кто случайно оказался рядом. А за ними — и сам Брок. Но и осудить ящера я не могла. Как бы я повела себя, если бы передо мной оказался виновник смертей близких мне людей? Да к тому же если бы этот кто-то потребовал ради забавы мою подругу.

Уж точно не смогла бы спокойно смотреть на убийцу. Прикусила щеку изнутри. Думай, Лекса, думай! В моей голове была каша, которая, увы, в качестве пищи для ума или хотя бы почвы для идей не годилась.

В мозгу пульсировала лишь одна относительно здравая мысль, от которой хотелось разразиться истеричным смехом: ну что это за мир такой, в котором найти нормального человека тяжелее, чем живую пальму на Луне, а среди всех людей вокруг единственным, кому я могу доверять, является дракон! Разозлилась на себя — думаю не о том. Хотя… Мысль только начала оформляться в слова, когда время, словно сорвавшись с привязи, рвануло во весь опор, оглушив, сбив и буквально опрокинув сознание.

— А сил хватит? — Хрипотца в спокойном голосе Брока резанула слух, рывком возвращая в реальность.

— У меня? Сил? И это спрашивает тот, у кого хватает наглости дерзить боевому архимагу? Но этот недостаток можно быстро исправить. К тому же за убийство плебея чародею даже штраф платить не нужно…

Костяшки на сжатых кулаках Брока побелели, на лице четко обозначились желваки.

Сглотнула и решилась:

— Скажите, господин Умар. — Я заставила драконоборца перенести внимание на себя. — А как вы себя чувствуете?