Интервью сквозь замочную скважину

Алешина Светлана

– А, это ты, – сказала девушка.

Она закрыла кран, поставила чайник на подставку, щелкнула кнопкой, вытерла руки несвежим кухонным полотенцем, протянула мне правую:

– Наташа.

Ладонь ее была все еще немного влажная, но пожатие – крепким и энергичным.

– А я тебя знаю, ты Ирина Лебедева. Я твое «Счастье» смотрю, когда попадаю, по-моему, очень неплохо. – Она выдвинула из-под стола табурет, толкнула его ко мне, сама села на другой. – У Комиссарова, конечно, поинтереснее будет, но у него и возможности другие,

я же понимаю. Ты завтракала?

– Д-да.

Я, честно говоря, и сама излишней робости с незнакомыми людьми не испытываю, но такую раскованность наблюдала впервые.

Яркие голубые глаза вопросительно уставились на меня:

– Надеюсь, я тебя не шокировала? Некоторых мое поведение раздражает, я знаю, но это их проблемы. Жизнь и так достаточно сложная штука, а усложнять ее соблюдением разных нелепых условностей, по-моему, совсем глупо. Если мы друг другу понравимся, то все равно перейдем на «ты», так чего время терять?

– А если нет? – улыбнулась я. Она мне уже нравилась.

– Тогда тем более! – Наташа слегка склонила голову набок и сощурилась. – Чего это ради я перед человеком, который мне не нравится, расшаркиваться буду? Обойдется.

Чайник закипел. Она встала и, не спрашивая меня, достала из шкафчика два высоких стакана, два пакетика чая и цилиндрическую пластиковую коробочку с большой надписью «Сусли».

– Заменитель сахара. – Наташа вытряхнула на ладонь несколько таблеток. – Ноль калорий. Тебе сколько положить?

– Как себе, – пожала я плечами. Чай я не слишком люблю и вкуса его, в общем-то, не понимаю. Пью за компанию.

Хозяйка кивнула, поколдовала над стаканами, придвинула один мне, снова села. С явным удовольствием сделала пару глотков, выжидательно посмотрела на меня.

Я, как можно незаметнее, осмотрела стакан. Вопреки моим ожиданиям, он оказался идеально чистым, а чай приятного янтарного цвета с густым травяным запахом, правда, слишком сильным на мой вкус. И вообще мне не нравится, когда много мяты. Наташе я, естественно, говорить об этом не стала, отхлебнула, прислушалась с видом знатока к своим ощущениям, кивнула:

– Своеобразный вкус. А что за чай?

– Израильский, – с деланой небрежностью ответила она. – Мы там были весной, я и накупила. Очень тонизирует, и вообще, если им верить, он какой-то жутко полезный для организма.

«А-а, ну если жутко полезный, тогда понятно, почему мне его вкус не нравится. Сколько себя помню, в жизни ни от чего полезного удовольствия не получала, только от вредного».

– Гастроли? – поддержала я светскую беседу.

– Зачем? Гастроли – это работа. А я отдыхать ездила. Отдыхать там хорошо. Ладно, не мучайся, я же тебе сказала, что сама условностей не люблю. Ты ведь ко мне наверняка по делу пришла? Про Камиллу поспрашивать? Или, – она усмехнулась, – может, с предложением теперь про меня передачу сделать?

– А ты согласишься?

– Не-ет, – Наташа с той же усмешкой покачала

головой. – У тебя хорошая передача, но, ты извини, никто из цирковых к тебе теперь не пойдет. Мы – народ суеверный.

– Тогда расскажи про Камиллу, – согласилась я.

– А что про нее? Про покойников ведь или только хорошее, или… Конечно, погибла она так, что врагу самому злейшему не пожелаешь. – Она опять сощурилась. – Но я тебе честно скажу, меня только одно удивляет, как это ее никто раньше не пришиб. Это только такой блаженный мужик, как Колька, и мог все ее выкрутасы терпеть да еще делать вид, что не верит никаким разговорам.

– А в чем ее, как ты говоришь, выкрутасы заключались?

– Ну-у, Ирина, не заставляй меня думать, что ты глупее, чем есть на самом деле. Ты же ее видела… мартовская кошка в самой поре.

Я вспомнила взгляд Павлика, направленный на Камиллу, и невольно кивнула.

– Вот видишь! У нас, в общем-то, нравы не самые пуританские, всякое бывает. – Наташа, видимо что-то вспомнив, захихикала и тут же, скромно опустив глазки, занялась своим чаем. Пришлось и мне за компанию сделать пару глотков.

– Но она, надо понимать, выделялась на общем фоне?

– О да! Ты сплетню, что она с половиной мужиков в цирке спала, слыхала?

– Первым делом, еще вчера.

– Так вот, заявляю авторитетно, гнусная клевета, унижающая ее выдающиеся способности! Она спала со всеми! И отдельно, и группами. Тех, кто сумел от нее отбиться, можно пересчитать по пальцам, и в основном они не принадлежат к традиционной сексуальной ориентации.

– То есть? Ты хочешь сказать, что у Николая были основания убить Камиллу? Думаешь, это он подложил взрывчатку?

– Коля? Да нет, конечно. Основания-то у него были, как не быть, но чтобы он на Милочку свою обожаемую руку поднял… нет, этого я представить не могу.

– Но у него и возможности были прямо-таки идеальные, – продолжала настаивать я. – Техническая сторона номера ведь вся на нем была? А там вроде бы динамит был подложен. Ему проще всех было это сделать.

– Та-ак, – доброжелательности в голубых глазах заметно поубавилось. – Ты, значит, уже все решила и теперь собираешься искать исключительно доказательства вины Коли?

– Нет, конечно! Я просто говорю о том, что у него – и мотив, и возможности… а так, он мне даже понравился.

– Мотив, я тебе уже сказала, у нас был у каждого второго. А может, и у каждого первого…

– Что, и у тебя? – довольно ехидно перебила я.

– И у меня, – спокойно согласилась Наташа. – Она у меня мужа увела.

– Ой, – глупо вырвалось у меня. – Насовсем?

– Насовсем он ей на фиг не нужен был, – любезно пояснила Наташа. – Точнее говоря, он ей вообще на фиг не нужен был. Это она из вредности, чтобы мне напакостить, его охмурять начала. А мой суслик, естественно, не устоял – против Камиллы ни один мужик устоять не мог.