Интервью сквозь замочную скважину
Шрифт:
Светлые Костины брови поползли вверх, а Павлик совсем неделикатно заржал:
– Лучше взять на понт, Ириночка, на дешевый!
– Иди к черту, – отмахнулась я. – Ты же прекрасно понял, что я имею в виду. Напугать его надо, Игоря, чтобы он ошибок наделал!
– Точно, страшных ошибок! Роковых! – продолжал развлекаться Павлик.
– Уволю, – пригрозила я. – А на твое место Серегу Левицкого возьму, он хоть вести себя прилично умеет. Костя, скажи ему!
– Мысль, конечно, интересная, – осторожно согласился Шилов, – но хотелось
– Например… ага! Игорь утверждает, что не вставал из-за стола все утро, а мы скажем ему, что нашли свидетеля, который видел его в коридоре. Даже можем подговорить кого-нибудь, чтобы подтвердил. Хотя бы вон этого, рыжего, – я махнула рукой в сторону снова показавшейся в дверном проеме озабоченной физиономии. Не знаю, что уж он подумал по поводу этого моего жеста, но с глаз исчез моментально.
– Не пойдет. Скажет, что в туалет отошел, всего-то на пару минут. – Костя наконец заговорил нормально, без выпендрежа.
– А если скажем, что кто-то видел, как он входил к Сабанееву или выходил оттуда? – заинтересованно спросил Павлик.
– Вряд ли он поверит. Не думаю, что он поперся на убийство, не оглядевшись предварительно по сторонам. Так что он только насторожится, но сильно не испугается. В любом случае это не улика, только наши слова против его слов. Мы будем твердить, что он входил в квартиру, а он с тем же упорством, что и близко не подходил.
– А следы? – всполошилась я. – Отпечатки пальцев и все такое?
– Ири-и-на! Он же заходил сюда с нами, еще помогал мне Сабанеева из петли вынимать. Вот тебе и следы, и отпечатки пальцев.
– Черт! – я растерянно оглядела тесную кухоньку. – Что бы такое соврать? А что, если… ребята, а если сказать ему про скрытую камеру, а? По-моему, неплохо?
– Какую еще скрытую камеру? – обалдел Павлик.
– Тебе фирму назвать? Обыкновенную скрытую камеру для тайных съемок. Дескать, мы ее тут установили в целях наблюдения.
– Наблюдения за кем?
– За Сабанеевым. Мы же его сначала подозревали в убийстве жены! Вот и решили за ним проследить. И вчера как раз, когда неизвестные лица здесь разгром устроили, ты, Павлик, воспользовавшись суматохой, эту камеру и пристроил где-нибудь за трельяжем.
– Я?
– Ну не я же! Кто у нас тут оператор? – топнула я ногой.
– Ирочка, ты не сердись! Я просто не очень понимаю, что мы с этого будем иметь?
– Как это что? Мы напугаем Игоря до полусмерти и спровоцируем на необдуманные, рискованные поступки!
– А?
Больше всего в эту минуту самый талантливый оператор нашей студии напоминал мне смертельно озадаченного мула. Я вдохнула поглубже.
– Ладно, Павлик, сейчас я тебе все подробно разъясню. Мы заподозрили Сабанеева в убийстве жены и вчера, воспользовавшись суматохой, установили в его квартире скрытую камеру. Ты же вчера здесь с кошелкой был, – я кивнула на сумку, висящую у него на плече, – в квартиру заходил, значит, запросто мог это провернуть, так?
– Так, – не стал спорить он.
– Если здесь работала скрытая камера, значит, на пленку записано и то, как приходил убийца, так?
– Так, – Павлик кивнул немного увереннее. – Раз камера работала, ясное дело, запись есть.
– Значит, тот, кто просмотрит теперь эту запись, увидит и сможет опознать убийцу, так?
– Так! – Лицо Павлика на секунду просветлело и тут же снова омрачилось. – Но мы же не ставили вчера камеру. У нас, по-моему, и нет таких на студии, это же спецаппаратура.
– Но Игорь-то этого не знает! Это ты знаешь, что их нет! Я знаю, может быть, Костя знает, – я ткнула пальцем в плечо Шилову.
– Поменьше энтузиазма, Ирина, – он, поморщившись, отвел мою руку, – а то больно.
– Извини, – машинально сказала я. – Значит, мы говорим Игорю, что все действия убийцы записаны у нас на кассете. А дальше… дальше он по логике вещей должен начать совершать неадекватные действия.
– Неадекватные чему? – Определенно с Павликом иногда очень трудно бывает иметь дело.
– Его служебному положению, – терпеливо объяснила я. – Он же дневной дежурный, охранник, можно сказать. И если он вдруг на тебя кинется и станет отнимать кассету с записью, это и будут действия, абсолютно неадекватные его статусу.
– То есть как это кинется? – немного заскучал оператор. – Вовсе я не хочу, чтобы на меня кидались всякие… тем более которых в убийстве подозревают.
– А что делать? – сочувственно сказал ему Шилов. Мне показалось, что он просто развлекается, глядя на нас с Павликом. – План, конечно, идиотский, но результат дать может именно в силу своей бредовости. А ловля на живца в таких ситуациях – самый старый и самый действенный способ.
– Живец, значит, это я? – уточнил Павлик.
– Раз ты оператор…
– Не пойдет! – У Павлика даже борода встопорщилась. – Я и драться толком не умею. Он меня побьет, когда кассету отнимать будет.
– Да зачем же побьет? – ласково зажурчала я. – Он бить станет, если ты кассету отдавать не захочешь! А ты же сопротивляться не будешь. Скажет он: «Отдай кассету!», а ты ему: «Пожалуйста, с нашим удовольствием!» Понял?
– Понял, – пробурчал он. – Только мне все равно это не нравится.
– Придумай что-нибудь получше, – тут же предложила я.
– Ладно, допустим, он отнял у меня кассету, – с полминуты помолчав, предположил Павлик. – А что дальше?
– Дальше… скажем так, по обстоятельствам. Например, навалимся на него все втроем, свяжем и вызовем милицию. Пусть объясняет свое поведение. Втроем-то мы с ним справимся, а, Костя?
– Ну, если втроем, – по губам его скользнула легкая усмешка, – то, думаю, справимся.
Определенно он смотрел на меня так, что сразу приходила на ум пословица: «Чем бы дитя ни тешилось…», и дитем в данный момент являлась Ирина Лебедева и никто иной! Может, именно поэтому я вдруг засомневалась: