Интервью… в тумане
Шрифт:
– Елена Данилова морочит мне голову. То она хочет все рассказать, то она боится, то она уехала, то занята, то ещё что-то. Я уже и не надеюсь, что мы сдвинемся с мертвой точки. Ты не думай, что это из-за этого дела. Я даже никому ещё не афишировала, что возобновила его. С такой несерьезной свидетельницей я не напишу и строчки, поэтому в редакции не знают о нем.
– Но вы ведь договаривались о встрече. А сейчас Джек…
– Логичнее отравить меня, а не Джека – возразила Рита. – Тем более только глухой не знает, что я живу у тебя.
– Не злись.
Рита собралась с силами, чтобы объяснить Сереже, что не сможет сидеть без работы и попросить его не вмешиваться в её дела и не указывать на опасность. Она осознанно выбрала себе профессию и любит её так же как он свою.
Но вышел доктор, вынес пробирки с кровью и сообщил:
– Завтра вечером приезжайте. Ему вы все равно уже не поможете.
Рита не удержала стон. Именно этого она и ожидала, но надежда, как известно, умирает последней.
– Да, что вы? Жив он. Я оставляю Джека на сутки в клинике, под наблюдением дежурного врача. Вы правильно сделали, что промыли ему желудок. Пес молодой, здоровый, борется. Вылечим.
Рита постаралась незаметно вытереть слезы, и ей это удалось, мужчины деликатно сделали вид, что не заметили. Ведь несколько секунд назад кто-то думал, что потерял домашнее животное, а кто-то выстраивал план лечения, чтобы худшие опасения не сбылись.
– Часто у вас такие случаи? – быстро поинтересовалась Рита, пока доктор не ушел.
– К сожалению, часто.
Рита кивнула. Доктор перечеркнул все подозрения. Она взглянула на Сережу, надеясь, что его страхи развеялись, так же как и у неё, но Сергея трудно в чем-то переубедить. Раз уж он решил, что работа Риты опасна, то будет стоять на своем мнении, как каменный монолит на острове Пасхи.
– Завезем кровь в лабораторию, и я отвезу тебя домой.
– К бабушке.
– Хорошо.
Поскольку Надежда Семеновна была занята приготовлением обеда, Рита уличила момент и выскользнула на улицу.
Во дворе стояла самая настоящая меланхоличная скамейка, на которой Рита любила подумать. Сейчас был именно такой день, чтоб погрузиться в собственные мысли.
Точнее мысль была одна и не совсем радужная по своей сути. Рита чувствовала, что Сергей пытается взять над её волей верх, не первый раз он заводил тему, во главе которой вставал вопрос о её профессии. Ему категорически не нравилось то, чем она занимается, считая всё опасным. Рита же считала, что без работы она зачахнет и прогибаться под его давлением не собиралась. И если раньше она умело переводила все в шутку, то сегодня была вероятность поругаться. Естественно ей не хотелось ссориться с любимым человеком, поэтому искала пути выхода из сложившейся ситуации с малыми жертвами. Жертвовать собственным нравственным удовольствием она не хотела.
Не сказать, что бабушкина лавочка всегда выручала – не волшебная же – но сегодня совсем не помогла в решении проблемы. Естественно никто не винил во
Рита не торопилась домой. Она усмехнулась – как она быстро научилась называть дом Сергея своим!
Смирившись с тем, что уйти от разговора не получится, Рита приняла решение, что все же придется переубеждать Сережу. Единственный веский аргумент – вот уже месяц Рита не ведет журналистских расследований, а отравление Джека – просто стечение обстоятельств.
Рита услышала шаркающие шаги. Сегодняшние события тяжело сказывались на состоянии бабули.
– Ну что ты тут сидишь? – спросила она.
– Думаю, бабуль.
– Хорошее дело – похвалила Надежда Семеновна, присаживаясь рядом.
– Бабуль, а почему ты с дедушкой не искала папиных родственников?
Надежда Семеновна встрепенулась и забеспокоилась, а Рита в очередной раз почувствовала как в жилах потекла нездоровая любознательность. Но она всегда старалась разделять профессионализм и чистые чувства семейных ценностей.
– Бабуль, я всю жизнь была одна. Вы с дедом на работе, родителей нет. – Рита искоса смотрела на бабушку, замечая, что каждое слово отражается на её лице болью. – Мне одиноко. Но у меня могут быть двоюродные, троюродные.
– Может не стоит ворошить…?
– Что ворошить? Прошлое? Или его семью.
– Он вычеркнул её давно. Ещё до свадьбы.
– Почему?
– Его отец не разрешал ему жениться на твоей матери – обиженно проговорила Надежда Семеновна.
Рита помолчала, понимая, что это известие оказалось для бабушки ударом под дых. Ни одна здравомыслящая женщина не станет оправдывать человека, который против дочери.
– Я плохо помню родителей, маленькая была, когда их не стало, но мне кажется, папа бы сумел всех простить и убедить своего отца, что его жена самая лучшая женщина на свете.
– Он не хотел.
– Не хотел общаться, потому что в нем бурлила обида. Так бывает.
– Ты у меня такая мудрая.
– Бабуля, я не восприимчивая к похвале. Не переводи тему. А что если бы родители остались в живых, как ты думаешь, стал бы папа искать встречи с родителями?
– Не знаю. В свое время он вычеркнул всех. Запретил вспоминать. Я ведь тоже пробовала вразумить. Ну не бывает так, чтоб всех вычеркнуть и не вспоминать.
– Бывает – возразила Рита. – История показывает, что самые жестокие бои идут между близкими людьми. Что же у них произошло?
– Он запрещал упоминать и искать – строго ответила Надежда Семеновна, в очередной раз убедившись, что сбить внучку с намеченного пути не получится.
– Мне он ничего не запрещал.
– Будешь искать? – спросила бабушка, зная ответ.
– Бабуль, я ведь тебя никогда не брошу. Хочешь, я вернусь домой?
– Нет. Не хочу. Живи с Сереженькой.
– Расскажи мне об отце.