Интрижка
Шрифт:
Я также не думала о его удовлетворенном, но отстраненном взгляде, который я поймала перед тем, как он оставил меня в своей постели. Я также не думала о том, что он не сказал ни слова после того, как мы разделили самый интимный момент, которой могут разделить мужчина и женщина, прежде чем уйти, чтобы избавиться от презерватива.
Это последнее было его способом. Он сделал то же самое у меня дома.
Хотя у меня дома, вернувшись, он дразнил меня по поводу моей девчачьей ванной, сосредоточившись на полках с розовыми завитушками, заполненными
У меня было такое чувство, что я не смогу подразнить его по поводу его соли для ванн.
Я наблюдала за его возвращением, он был все еще полутвердый, без презерватива, весь такой красивый. Он щелкнул выключателем на стене во время своего возвращения, погасив лампы на потолке кухни и на подвеске над кухонным островком, свет, который он оставил перед тем, как уложить меня в постель.
Демпси следовал за ним, и Джонни рассеянно почесал ему между ушами, но сам наблюдал за мной, пока приближался ко мне. Когда он добрался до кровати, я подвинулась. Он приподнял простыню и скользнул под нее.
Демпси понял намек и побрел прочь.
Джонни приспустил простыню, откинулся на подушки, упершись плечами в изголовье кровати, и только тогда потянулся ко мне, приподняв так, чтобы я прижалась щекой к его груди.
Я скользнула рукой по его животу и остановилась там.
Я не прижималась к нему. Джонни не был моим, чтобы обниматься.
Но когда он притянул меня к себе, я позволила себе расслабиться.
— Ты в порядке? — тихо спросила я.
— Когда я говорю тебе перестать сосать мой член, детка, ты перестаешь сосать мой член.
Я моргнула, глядя на его грудь.
Его пальцы скользили по моей пояснице легкими, приятными, даже нежными движениями, но в его голосе слышалось некоторое волнение и твердость.
В том же духе он продолжил:
— Я хотел твою задницу. Но почувствовал это еще до того, как ты сказала «нет». Я спросил, ты отказала. Я остановился. Так что, если я говорю тебе отпустить меня, ты отпускаешь.
— Прости, — прошептала я, теперь не чувствуя легких или даже нежных касаний его пальцев. Ощущая лишь жгучий жар унижения, пронизывающий мое тело.
Я не знала, что делать. Никогда не делала ничего настолько плохого в постели, чтобы потом меня вот так упрекали. Я не знала, как поступить дальше.
И что еще хуже, мне нравилось то, чем я занималась, и я думала, ему тоже нравилось.
Но, по-видимому, все оказалось не так.
Я уставилась поверх его груди на свою одежду на полу и прошептала:
— Наверное, мне следует…
— Ты думаешь о том, чтобы сбежать, а я просто говорю все как есть. Не нужно так переживать по этому поводу. Просто не делай этого снова.
— Хорошо, извини. — Я медленно начала отстраняться. — Но я все же думаю, вероятно, мне стоит уйти.
Джонни перестал водить пальцами по моей пояснице, притянул меня к себе на грудь,
— Я, правда… — я запнулась и начала снова: — Я не подумала об этом, но мне нужно проснуться еще раньше, чтобы добраться домой, позаботиться о лошадях и подготовиться к работе, так что, наверное, мне не стоит оставаться на ночь.
— Господи, Из, — пробормотал он, все еще глядя на меня.
— Так что, я лучше поеду домой, — сказала я, собираясь оттолкнуть его.
Я увидела, как его рука направилась в мою сторону, будто он собирался обхватить мое лицо, и в то же время в выражении его лица появилась нежность.
Но теперь я придерживалась плана, который в основном состоял из миссии не разрешать Джонни нежничать со мной, касаться моего лица так, как он никогда не касался, учитывая то, кем мы были. Поэтому я вскинула руку и оттолкнула его, одновременно переместившись на кровати, чтобы встать.
Однако в разгар всего этого я каким-то образом оказалась на спине, а Джонни лежал на мне сверху, и эта рука, которую я оттолкнула, нежно обхватывала мое лицо.
— Иззи, детка, прости. Я должен был найти способ объяснить все более деликатно, — прошептал он.
— Нет, все в порядке. Я имею в виду, нет… ты должен чувствовать себя свободно и быть откровенным со мной. Но, понимаешь… мне, правда, наверное, лучше уйти.
— Все было невероятно, — тихо сказал он.
— Я рада, что ты так подумал. Теперь, я знаю, ты злишься, когда я становлюсь такой, но сейчас мне действительно нужно идти.
— То, как ты принимала меня, Иззи, это было так прекрасно, смотреть, как мой член погружается в твою киску, такую чертовски влажную и нежную. Твое лицо, Иисусе. Твое лицо. Ты чертовски хорошенькая, но когда становишься такой для меня, ты невероятно красива. Я хотел заявить права на все это. Хотел быть внутри тебя всеми возможными способами. Так что я набросился на твою задницу.
— Все в порядке. Я имею в виду, то, что ты говоришь — это очень мило, и спасибо тебе за эти слова, они много значат для меня, и то, что ты послушался меня во время, ну, знаешь… того, что собирался сделать большим пальцем, и почувствовал, что я этого не хочу. Извини, что я не смогла дать тебе этого, и когда ты сказал, чего не хотел, чтобы я делала, а я не послушалась, но теперь мне нужно…
Джонни прервал меня.
— Ты глотаешь?
Вопрос был настолько странным, что на секунду я забыла об унижении и уставилась на него.
— Что?
— Сперму. Ты глотаешь?
Ох, боже милостивый.
— Эм…
Его взгляд стал еще нежнее.
— Я так не думаю, — пробормотал он.
— Джонни, я…
— Еще десять секунд в твоем рту, детка, и у тебя не было бы выбора, кроме как проглотить.
Я почувствовала, как мои глаза округлились.
— Ой.
— Да. — Его губы дрогнули. — Ой. Ты ведь знаешь, что феноменальный минет этим и заканчивается? — спросил он.