Интрижка
Шрифт:
Он положил руку мне на щеку и наклонился, чтобы поцеловать мои улыбающиеся губы.
— Хорошо, что моя сирена улыбнулась.
Я боролась с желанием упасть в обморок и победила.
Я пожала плечами.
— Думаю, все в порядке.
Он моргнул и залаял от смеха. Подняв меня на ноги, он хлопнул меня по спине.
— Неблагодарная девчонка.
Мы продолжали подшучивать друг над другом, пока он снабжал нас обоих ластами, очками и дыхательными аппаратами. Я покачала головой в ответ на предложение спасательного жилета, и он взял меня за руку, когда мы стояли на
Пока мы шли через бухту, прибой был спокойным и шелковистым. Иногда мы плавали вместе среди стаи желтых и серебристых рыб, их прикосновения были похожи на прохладные поцелуи на моей коже, но через некоторое время мы отказались от серьезного подводного плавания. Синклер был отличным пловцом, и когда я спросила его об этом, он рассказал, что занимался плаванием со школы и на протяжении всего колледжа, что и объясняло восхитительный силуэт его стройного тела. Мы плавали больше часа, прежде чем я дотащилась до пляжа и рухнула от изнеможения на карамельный песок.
Синклер засмеялся, вынырнув из волн, откинув мокрые волосы со лба и стоя надо мной.
— Моя сирена, наверное, уже устала.
Мне хотелось закрыть глаза, но было трудно оторвать их от него.
— Кто-то утомил меня прошлой ночью. Я мало спала.
Его губы мягко изогнулись, когда он наклонился и провел двумя пальцами по моей груди, чтобы собрать оставшиеся там капли воды.
— Сегодня тебе тоже не удастся отдохнуть.
Нет, я бы не стала. Обещание в его затененных глазах вызвало жар другого рода на моей обнаженной коже.
— Ты мог бы стать моделью, — пробормотала я, садясь и проводя пальцами по волнистой массе мышц на его животе.
Его пальцы застыли на линии плавок моего бикини, и холодный гнев отразился на его прежде довольном лице. Я видела, как его рот скривился, прежде чем он вздохнул и упал на песок рядом со мной.
Его плечи были округлены, когда он смотрел на океан и позволил мне взять одну из его расслабленных рук в свою.
— На самом деле я был моделью.
Мои глаза комично расширились. Я была благодарна, что его взгляд по-прежнему был прикован к морю.
— Меня открыла моя приемная мать, она была моим агентом до того, как стала моей матерью. — Он пожал плечами, как будто ему было все равно, но я чувствовала, как его печаль просачивается по моей коже в том месте, где мы соприкасались. — Я делал это всего несколько лет. Они нашли… другие мои таланты более полезными.
Я передвигалась на песке, пока не села позади него, широко расставив ноги на ширину его тела между моими бедрами. Он напрягся, когда мои руки скользнули вокруг него в нежном объятии, но когда я поцеловала его соленую кожу, он прерывисто вздохнул и расслабился.
— Родители не должны обижать своих детей, — сказала я, потому что помнила отчаяние, которое Шеймус Мур всегда оставлял после себя.
— Она очень милая и очень правильная,
— Что они с тобой сделали? — прошептала я, почти боясь давить на него, когда он был так необъяснимо открыт.
Он долго молчал и был совершенно неподвижен, если не считать двух пальцев, которые мягко скользили взад и вперед по моему предплечью.
— Ничего настолько плохого. Они использовали меня в основном, чтобы позиционировать себя в обществе. Иногда это было просто подружиться с нужными сыновьями важных людей или поработать моделью, чтобы заработать достаточно денег для поддержки кампании моего отца. — Его костяшки пальцев прошлись по моему запястью и тыльной стороне ладони, чтобы он мог соединить наши пальцы. — Иногда речь шла о соблазнении нужного человека. Как я уже сказал, все было не так уж и плохо.
— Это не смешно, Син.
— Нет. — Он поцеловал наши соединенные руки. — Mais comme des gens disent, c’est la vie4.
— Больше нет, — сказала я с большей яростью, чем намеревалась.
— Больше нет, — согласился он. — Возможно, теперь мне легче понять мою потребность в контроле.
Моё сердце болело от наплыва любви и сочувствия. Если раньше и была какая-то надежда выйти невредимой из этого дела, то она исчезла.
— Ты все еще общаешься с ними? — пробормотала я в его соленое плечо.
— Все сложно.
— Почему у меня такое ощущение, что большинство вещей с тобой такие же? — поддразнила я, тыкая его в неподдающийся живот, пытаясь поднять настроение.
Он поднял одну из моих рук и прижал ее к своим слегка улыбающимся губам.
— Просто будь благодарна, что избавишься от меня через три дня.
— Скорее, два, — легкомысленно парировала я, хотя моя грудь опасно сжалась. — И, насколько ты знаешь, я могу быть настолько сложной, насколько это возможно.
Он фыркнул, и этот недостойный звук настолько противоречил его утонченной личности, что заставил меня рассмеяться.
— Я в этом сильно сомневаюсь. Твоя прямолинейная невиновность — одна из причин, по которой я нахожу тебя такой неотразимой.
— Неотразимой, да?
Он осторожно укусил меня за палец.
— Ни один мужчина не сможет устоять перед вкусом этой кожи. — Его язык высунулся, чтобы успокоить угасающую боль, вызвав у меня вздох.
У меня возникло искушение поддаться его соблазну, но если он собирался говорить свободно, то это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить.
Я еще раз прижалась щекой к его спине и пробормотала:
— Моя семья давно разрушена.
Синклер прижался ближе ко мне, так что я оказалась впритык к его спине. Его губы на моей раскрытой ладони побуждали меня продолжать.
— Мой отец был пьяницей, — сказала я, как будто это все объясняло. Почему моя сестра сбежала, почему мой брат вскоре переехал в Америку, почему моя старшая сестра ненавидела меня — все это.
— Он…? — Его тело напряглось так, что мне показалось, что я обнимаю деревянную доску. — Он является причиной того, что ты не была девственницей, когда мы встретились?