Интуит. Арка 1. Том 2
Шрифт:
Мои синие глаза без страха смотрели в его карие. Примерно двадцать секунд он не двигался. Затем с тяжёлым вздохом отпустил меня, отошёл к табурету, стоящему около двери и сел на него, прижав руки к вискам. Я же встал с постели, быстро заправил её, натянул куртку с сапогами и, усевшись на пол рядом, спросил:
— Может быть, тебе всё-таки пора объясниться?
Дхасс оторвал руки от висков и недоуменно уставился на меня.
— О чем ты? — очень неласково спросил он.
— Брось. Мне уже давно бы следовало догадаться, — начал я, аккуратно слушая инстинкт и подбирая слова, — с самого начала ты отвечал на мою язвительность… не так, как отвечал бы абсолютный незнакомец. Ты учил меня. Пусть скрытно, но всё-таки учил. Ты был первым из нашей группы, кто поверил мне до конца, хотя по определённым причинам это доверие не сразу стало обоюдным. Ты всегда оберегал меня, причем не просто, как объект, важный для сохранения. И сейчас ты поучал меня так, как всегда поучают старшие и опытные орки юных и зелёных. Я… я тебе напоминаю кого-то, верно?
Дхасс тихо зарычал. Я же искренне смотрел в ответ с пониманием и сочувствием. Наше совместное созерцание друг друга длилось больше минуты. По правде сказать, я начал догадываться об этом ещё в Синих Туманах. Но я так же понимал, что откровенничать при других на эту тему он ни за что не станет. А вот теперь, когда мы так удачно остались один на один…
Наконец он отвёл взгляд и, махнув рукой, сказал:
— А ладно, чего уж там. Мне следовало бы знать, что ты рано или поздно догадаешься, учитывая тот факт, кого ты мне напоминаешь…
Дхасс поднял голову, в его глазах, смотрящих куда то вдаль, мерцал подозрительный блеск. Блеск горечи от того, что однажды случилось непоправимое…
— Четыре года назад мой младший брат Дменн должен был выступать на ежегодных состязаниях орков, достигших своего совершеннолетия. Претендентам предлагается семь испытаний. В них входят: бег, метание ножей, следопытство, стрельба из лука, рукопашный бой, плавание и… ты удивишься, но седьмое — это соревнование по выпивке. Претенденты сходятся со всех островов в клан Кровавого Сердца, который традиционно проводит испытания. Согласно легенде, именно этот клан был детищем Святой Фаллы, которая объединила враждующие тогда кланы под одно знамя и в один дом и связала орков и всех их потомков клятвой, по которой орк не имел права поднимать руку на орка. Конечно, есть оговорки, но суть в том, что орки после этого действительно стали единым народом, и даже тот факт, что многие после переехали обживать новые острова, не сломил нашего единства. Но я отвлёкся…
— Извини, что перебиваю… а за что ты получил свои татуировки? — поинтересовался я.
— За рукопашный бой. Дменн тоже наверняка получил бы татуировки именно за этот тип соревнований.
Братец очень готовился к предстоящим состязаниям. Я тренировал его так, что по вечерам у него едва хватало сил доползти до кровати и уснуть мёртвым сном. Но он был хорош. Невероятно хорош. Я до сих пор верю, что победа осталась бы за ним. Но судьба решила распорядиться иначе.
Мы, как и все претенденты, прибыли на соревнования за день до начала. Нас, сопровождающих, разместили по домам, а вот претенденты должны были провести эту ночь в казарме.
Дменн, как и ты, был невероятно спокойным и рассудительным…
С этим утверждением можно было и поспорить. В конце концов, именно собственный гнев так подвёл меня во время последней схватки с Сёстрами. Но делать это сейчас, когда с таким трудом удалось вызвать орка н откровения, не хотелось.
— По словам очевидцев, один хлипкий орк всё время довольно зло шутил и язвил, — продолжал тем временем Дхасс, — какое-то время его терпели, но всё-таки он, неуважительно высказавшись о чьём-то клане, перегнул палку. Дменн сразу же встал и, подойдя к нему, потребовал извиниться перед оскорблённым, на что получил ответ в нецензурной форме. Тогда он, недолго раздумывая, взял его за грудки и швырнул на пол. Шутник тотчас вскочил и накинулся на Дменна, но мой тренированный братец надавал ему таких тумаков, что уже через минуту последний запросил пощады. Это было особенно унизительно, учитывая, где и с кем он сейчас находился. И он придумал изощрённый план мести.
К огромному сожалению, он владел Магией огня. Ещё ребёнком проявились его способности, и он уехал учиться в одну из магических школ. После пытался поступить в университет, но провалился. Однако же в школе непонятно каким образом он сумел найти и выучить то самое заклятие, которое едва не погубило тебя в Порт-Охрасе — Злое Эго.
На следующий день начались испытания. Брат, тренированный лично мной, в первых трёх испытаниях занял второе место. Между прочим, если бы кто-то из претендентов занял второе или третье место во всех типах соревнований, то они тоже могли получить татуировки как разносторонне одарённые. И вот наступило четвёртое испытание — стрельба из лука.
На лице Дхасса удивительным образом смешались ярость и печаль, руки сами собой сжались в кулаки…
— Дменн выступил просто превосходно — ему удалось поразить все десять мишеней по требуемым условиям. Хлипкий давно провалил это испытание, как, впрочем, и предыдущие три. И вот настала очередь следующего. Его звали Меннг. Дменн обошел Меннга в предыдущих трёх испытания, что явно вызвало гнев и зависть у последнего. И тут сыграл свою подлую роль хлипкий. Он, как я уже много позже понял, незаметно наложил заклятье Злого Эга на Меннга, и тот, целившийся в мишень, внезапно развернулся и, произнеся всего одну фразу — Ненавижу! — выстрелил в Дменна. К такому не был готов даже он. Стрела попала ему в глаз и пробила череп насквозь. Смерть была мгновенная. Несчастный Меннг, понявший, что он натворил, бросил оружие и упал на колени, не шевелясь — за такой подлый поступок его имели право лишить жизни на месте.
И лишили бы — но вмешался один из судий, орк по имени Сенсат. У него невероятная способность постоянно знать, лжёт ли его собеседник или говорит правду. Побеседовав с Меннгом, Сенсат понял, что произошло. И все претенденты подверглись жёсткому допросу. Хлипкого вычислили. С Меннга были сняты все обвинения. Но потом он всё равно приходил к нам в деревню и выражал готовность стать заменой. Это один из наших обычаев — если убийцу не казнили, то одним из вариантов его наказания могла быть пожизненная ссылка в семью на место того, кого он убил. Он должен был стать полноценной заменой — делать то же, что и убитый, говорить и прочее…
В этот момент его лицо исказила гримаса бессильной злобы. И я понял, что он сейчас, как и тогда, видит перед собой Меннга, стоящего на коленях в униженном поклоне и готового исполнить свой долг. И, снедаемый печалью и яростью от смерти брата, Дхасс тем не менее понимает, что юноша ни в чём не виноват, и… Дменн бы этого не одобрил.
— Разумеется, мы отказались, ведь его непричастность к произошедшему была доказана. Но все равно этот случай кардинально переменил его жизнь. Когда в нём через год пробудились силы магии земли, Меннг посвятил себя некромантии. Не прошло и трёх лет, как он уже успел заработать себе имя как один из самых лучших некромантов своего времени. Сейчас он единственный практикующий орк-некромант во всём Старом Свете Авиала, и как бы не последний некромант вообще, потому как от двух предыдущих уже третий год нет никаких известий, а четвёртый год назад отошёл от дел, сославшись на старость и немощность. Королевская Власть, насколько мне известно, выделила ему небольшой домик и пожизненное содержание в Столице.
Это было весьма неожиданное заявление. Как я понял по Университету, некромантов Церковь очень не жаловала. И вариант развития событий, когда те под конец жизни погибали во время очередного задания, их очень даже устраивал. Наверняка здесь не обошлось без вмешательства милорда ректора Эльтеко Нейтти.
— Хлипкого же ждала суровая казнь, — продолжал орк, — если бы он набросился на Дменна и убил его своими руками в хотя бы относительно честном бою — ему бы подарили легкую смерть. Однако за такую подлость, как убийство чужими руками и попытку уйти от ответственности ему пришлось расплачиваться куда более мучительно. Прежде всего — его очень долго пытали. Одной из самых простых — но самых жестоких пыток — не давая спать. Стоило ему сомкнуть глаза хоть на минуту — как дежурный издавал громкий хлопок возле самых его ушей. Это продолжалось две недели. Должен признать, даже у меня, увидевшего его через это время, мелькнула искра жалости — он не понимал, что происходит, взгляд его был безумен, он не сопротивлялся и не выказывал никаких признаков активности.